Есть такие памятники, о которых говорить совсем не просто, да и после осмотра остается тяжелый осадок. Но знать о них нужно, ведь это история страны, в которой подобных «памятников», вполне реальных, еще очень и очень много. И «экскурсанты» не переводятся, имея возможность годами любоваться на них.

Может быть, не все знают, что в России есть музей истории политических репрессий, расположенный в деревне Кучино Пермского края непосредственно на территории бывшего лагеря для политзаключенных, больше известного как «Пермь-36».


Свою историю лагерь отсчитывал с 1946 года, и он мало чем отличался от других таких же многочисленных «санаториев» для нарушителей правил социалистического общежития. Государство, нуждавшееся в бесплатных рабочих руках, воспитывало и смиряло своих граждан тяжелыми работами на валке леса. Нужно было восстанавливать разрушенные войной деревни и города, и рабочих рук не хватало. Леса действительно в округе не видать, весь был вырублен.

Со смертью вождя всех народов многие из тех, кто «упекал» соотечественников за решетку на долгие годы, сами оказались в холодных бараках на нарах, на местах своих «жертв». Именно генералов и полковников госбезопасности стал принимать лагерь с 1954 года. Охрану усилили, а территорию обнесли тройным кольцом заборов с датчиками, чтобы никто не сбежал.

Впрочем, желающих получить пулю в спину или быть разорванными злыми псами не находилось. «Бывшие» вполне освоились, заняв теплые места в кочегарках и обслуге, лес уже не валили, а стругали на лесопилке. Так бы жил лагерь и дальше, если бы в стране не появилась новая зараза — «инакомыслящие» или диссиденты, не ценившие прелести «развитого» социализма.


Наверху сочли, что ИТК-6, как он тогда именовался, самое для них подходящее место – отсюда за кордон не убежать. Да и зимой морозы не меньше тридцати. Им-то поблажек уже не делали и, чуть что, сажали в не отапливаемый карцер. Мы заглянули туда и, надо сказать, еле сдерживались — запах неистребим.

Попасть в карцер было нетрудно, достаточно было выйти на крыльцо в тапках или «не держать строй», как свидетельствуют документы. А апофеозом маразма стала "анти-советская улыбка" на изможденных лицах заключенных. Как говорится, маразм крепчал день ото дня вместе с морозами. Поначалу диссидентов пытались вразумлять, читая им политинформацию силами местных лекторов, не имеющих даже среднего образования, но когда те под смешки образованного контингента не могли ответить на каверзные вопросы, лекторов стали доставлять аж из Москвы, но и те не справились с задачей, и политинформации отменили совсем.


Об этом и многом другом мы узнали, пройдя по лагерю-музею с экскурсией, где когда-то жили многие известные и неизвестные сидельцы, ежегодно приезжающие сюда, кто остался жив, разумеется, на свои сборы памяти под названием «Пилорама». «Экспонатами музея», как называет их известный правозащитник Сергей Адамович Ковалев, тоже бывший узник этого лагеря, были в свое время отец Глеб Якунин, писатели Владимир Буковский и Натан Щаранский, поэты Кирилл Подрабинек и Николай Браун, профессора Михаил Мейлах и Март Никлус, президент Союза ссыльных и политзаключенных Литвы «Трямтинис» Балис Гаускас, инженер Калью Мэтик и многие, многие другие. За два месяца до присуждения Нобелевской премии здесь убили украинского писателя Василя Стуса. Людям старшего возраста эти фамилии, наверняка, известны.


Последний узник покинул стены лагеря в 1987 году, но метастазы Архипелага, как называл ГУЛАГ Нобелевский лауреат – Александр Солженицын, до сих пор опутывают страну.

В 2004 году «Пермь-36» включен Фондом мировых памятников в список 100 особо охраняемых памятников мировой культуры, собираются включить музей и в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.

P.S. Общее впечатление, конечно же, удручающее, хотя мне приходилось и раньше видеть подобные места по роду своей работы, но наивысшая оценка объекту скорее предназначена работникам музея, по крупицам собравшим свидетельства страшных страниц в истории страны и вопреки всему сохраняющим об этом память. И тем, кто сидел здесь за свои убеждения.


P.P.S. Прошло несколько лет, и музей, внесенный в реестр НКО как иностранный агент, фактически перестал существовать. Сейчас, как говорят, он больше посвящен героическому труду тех, кто охранял несчастных политзаключенных. В общем, гримаса истории...