Пакистан. Ч - 28. Калаши - народ посланник из прошлого

Свет в отеле так и не появился. Впрочем, его не было во всём посёлке. Отключение электричества в долине Бумбарат происходит регулярно. Правильнее сказать, что свет дают только вечером и всего на несколько часов.
Посёлок Батрик мы посмотрели, точнее, танцы калашей мы увидели. В туристической программе на калашей отводился целый день. Мы же, встав как можно раньше, по-большому счёту, увидели всё самое-самое. И посему возникал вопрос, как лучше использовать выигранное время?

Теоретически можно было отправиться в местечко Кундурик, дабы увидеть кладбище калашей и их надгробные памятники — гандау. Ещё более лучший вариант, можно было уехать днём далее по маршруту. Выигрыш времени позволил бы заехать: максимум в Пешавар и минимум в долину Сват. В Пакистане неинтересных мест просто нет. Теоретически можно было посмотреть городок Чарсадда, бывшую столицу государства Гандхара — священный город Пушкалавати. Однако, слово можно, применимо тогда, когда с изменением программы согласны все. В нашем случае женщины, узнав, что в другой долине будет ещё один праздник, решили отправиться туда.

Если к калашам тяжело попасть, то также тяжело и от них выбраться. Как выяснилось, джип, который доставил нас в долину Бумбарат, из-за своего высокого и усиленного верха не может проехать в долину Румбур.
В итоге, наш гид договорился следующим образом. Водитель джипа довозит нас до моста, возле которого дорога расходится на две стороны, мы выходим и добираемся в Румбур самостоятельно, тогда как джипа отправляется в городок Аюн, где перегружает наши чемоданы в микроавтобус Рафи. На том и порешили.

До развилки добрались нормально.

Вышли из машины, стоим и ждём. Хотим кого-то застопить. И тут нам крупно повезло — сработал классический сценарий. Одна из наших спутниц тормознула джип. Ребята разрешили ей залезть в кузов, а она, мило улыбаясь пакистанцам, позвала нас. Их уже было человек восемь, а тут ещё и мы...
Набиваемся в кузов. Теснота жуткая. Кто сел, кто стоит, но даже просто за что-то уцепиться рукой и то проблема. Трясёмся, болтаемся на поворотах, но едем. Кое-где стоящим приходилось присаживаться. В нескольких местах на пути встречались нависающие скалы, под которыми машины высотой более 1, 8 метра пройти не могли. Грузовики с высоким кузовом в Румбур не ездят. При этом сама дорога чрезвычайно узкая и извилистая. Малейшая оплошность водителя и машина упадёт в пропасть, где требуя жертву, ревёт мощный и безжалостный поток.

В какой-то момент мне посчастливилось сесть на чью-то сумку. Вместе со всеми болтаюсь туда-сюда, но тут следует команда выходить. Неужели приехали? Нет. Дорога ныряет к реке,

где машины проскакивают по узкому мостку, штурмуют кусочек реки и далее с разбега взбираются в гору. Последнее оказалось самым сложным. Разбитая легковушка, шедшая впереди нас, чудом проскочила первые два препятствия, и лишь с пятого — с десятого раза взобралась по крутому склону, имевшему ещё и поворот.
Как и на других участках, здесь дежурила полиция. Ребята разруливали движение, но, подобно Хотабычу, взять и обновить автопарк соотечественников, или волшебным образом вставить, кому новый диск сцепления, а кому шипованную резину, они естественно не могли. Им оставалось только смотреть и подсказывать.
Любопытно, что все местные подвязывают к бамперу чёрную ленточку от сглаза. По всей видимости, подобное помогает.

Переходим на другую сторону ущелья, где вместе с полицейскими наблюдаем, как машины преодолевают препятствия.

Наш водитель молодцом проходит все преграды. Набиваемся к нему в кузов и едем дальше.
Отмечу, что сразу за речкой располагалась первая деревня или правильнее, первый хутор калашей. Один из домов выступал, и машины расходились с его крыльцом в 10 — в 20 сантиметрах. Рядом бегали голопузые дети, единственным, но постоянным развлечением коих являлось зрелище — разворотят их дом сейчас, или они поживут в нём ещё. Даже здесь в горах, где дорог каждый ровный участок земли, было совершенно непонятно, зачем хозяин таким макаром построился.
Стоит сказать, что дорога во второй долине хоть и ужасная, и более короткая, но в тот день была необычайно оживлённой. Любой праздник у калашей это всегда событие, на которое спешат приехать сами пакистанцы. Соответственно, мы периодически попадали в заторы. Несколько раз довелось выйти, и пройтись пешком, после чего водитель, кое-как разъехавшись со встречными машинами, меня и моих попутчиков вновь подбирал. Но в этом была своя польза. Такие прогулки давали возможность неким образом "прочувствовать" местность.

Румбур долина узкая, ровных площадок пригодных для выращивания чего-либо практически нет. А если где-то таковые встречаются, то из-за частых камнепадов они нуждаются в постоянной расчистке. Камни с участков убирают, как правило мужчины, тогда как выращивают что-либо исключительно женщины.
Пару раз на пути встречались калашки.

Во второй долине уровень жизни калашей мне показался выше, при этом мусульман здесь меньше, нежели в долине Бумбарат.
В какой-то момент, когда мы опять встали в пробку, кто-то из пакистанцев предложил дойти до места пешком. По звучащей музыке мы поняли, что где-то чуть дальше и чуть выше как раз проходит фестиваль. Поблагодарив парней, за то, что они нас подвезли, мы устремились вверх. Тропа проходила через сады и вскоре вывела на небольшую деревню, откуда на всю окрестность разливалась музыка.
Я бежал впереди всех и в какой-то момент слегка заблудился, упершись в жилые строения. Выручила местная женщина. Она позволила пройти через её двор, разрешив при этом себя сфотографировать. Далее я увидел нечто трёхэтажное. В тот момент сфотографировав, я побежал дальше, и лишь потом на фотографии я рассмотрел детали. Я не уверен, что можно говорить о какой-то особой архитектуре калашей, но некие особенности строительства у них имеются.

Повторюсь, калаши при возведении любого строения соединяют дерево и камень. Куски сланцевых пород подгоняются друг к другу, и далее на них ложится деревянная балка. После вновь камни и сверху их вновь закрепляет балка. Из потолочного перекрытия выходят наружные балки, которые образуют для нижних крышу террасы, а для верхних двор, подпираемый снизу колоннами.

Чаще всего одна семья занимает один этаж, но богатые калаши могут отстроиться сразу на два. Соответственно, бедные скотину держат в соседней комнате, тогда как богатые на нижнем этаже.

Предполагаю, что здесь может возникнуть вопрос про туалеты?
Краткая история туалета. Ч 1.
Краткая история туалета. Ч 2.
Краткая история туалета. Ч 3.
Подобных заведений я лично у калашей не видел. Не довелось. Поэтому просто порассуждаем.
Мне приходилось слышать, что на Тибете и в Гималаях в условиях высокогорья горцы строят дома хоть и маленькие, но двухэтажные. На первом держат скотину, на втором живут сами. Туалет же у них на втором этаже. Содержимое падает в хлев, где ежедневно перемешивается с соломой и в последующем служит удобрением, тогда как натурпродукт животных является топливом. Но это на высоте около 4-х тыс. метров.

Ниже, на высоте 2-3 тыс. памирцы и афганцы туалет ставят отдельным домиком, содержимое которого периодически вычищают.

У калашей существует определённый культ чистоты. Как и у других дардских народов, вокруг коз и баранов они создали множество ритуальных правил. Я более чем уверен, что уборные у калашей от хлева должны располагаться отдельно. Однако, увы, личными впечатлениями подтвердить свои доводы не могу. Поэтому, проследуем на фестиваль.

Я поднялся наверх, туда, где играла музыка, и сразу попал в танцевальный круговорот. Парни выбивали ритм, стуча в барабаны.

Динамики хрипели национальной музыкой. Одна часть ярких и красочных женщин просто стояла, либо сидела на ступеньках. Другая, соединяясь в стенки, танцевала и хороводила. Площадка для танцев была оборудована навесом, при этом располагалась она на высоком утёсе. Среди гостей фестиваля присутствовали иностранцы, но таковых было не много.
Могу совершенно точно сказать, что девчонки Румбура на фотоаппарат реагируют куда хуже, нежели их единоверки из Бумбарата. Во второй половине дня праздник проходит именно здесь. Сюда приезжает масса народа. Ребята мусульмане едва ли не впервые в жизни имеют возможность лицезреть не прячущих лицо женщин... Одним словом, понять калашек можно.
Мой аккумулятор находился на полуиздыхании. Фотографировать в движении и на длинном кадре не получалось. Пришлось вспоминать уроки моего фотоучителя. Напомню, Мэтр научил меня добиваться расположения женщин разноплановых по возрасту, по социальному статусу, по цвету кожи и даже по вере.
В свою очередь, смысл танцев состоит в следующем. Парни и девушки, образовав стенки, движутся навстречу друг другу, соприкоснувшись, отступают назад. Они знакомятся и присматриваются.
У калашей женщина, в отличие от мусульман, в правах не ограничена. Изначально жениха выбирает именно она. Понравившемуся парню девушка накидывает на шею что-то из своих украшений: либо бусы, либо цветастую ленту. Если симпатия взаимная — он должен её похитить.У красавчика может оказаться на шее не один, а сразу несколько предметов. В этом случае выбирает уже он. Юноша уводит свою избранницу в лес. Родители смотрят — у меня нет сына, у тебя дочери — значит дети поженились. Свадьба у калашей не играется, никакой шаман никаких обрядов не проводит.
Как говорил Андрей Миронов: " Вы привлекательны, я чертовски привлекателен. Чего зря время терять? В полночь жду."
Медовый месяц в лесу может продлиться до 3-х дней. После этого в свой родной дом девушка должна зайти только с козой. Никаких калымов жених отдавать не обязан — ритуально-символической платой за невесту является коза. (((По одной версии, за девушку наоборот дают приданное, по другой, дело так и ограничивается одной козой.)))
Дочь отчитывается перед матерью, после чего жених забирает её к себе в дом. Чаще всего молодые так и живут бок о бок с его родителями. Ну и как следствие отсутствия калыма и религиозных обязательств, у калашей случаются разводы. Возможно это современные веяния, и тем не менее если жена мужу разонравилась, она должна остаться в доме его родителей. Он приводит красивую и молодую, но живут они с бывшей под одной крышей. Кто-то считает это многожёнством, но так это или нет, я лично не скажу.

А вот если вторая половинка сама находит другого, она уходит жить к нему. В этом случае никаких скандалов и истерик опять-таки не бывает. (((По одной версии бывший муж отдаёт вместе с женой её былое приданное, да ещё и с процентами. По другой, всё проще: с глаз долой — из сердца вон.)))

На фестивале мне запомнился ещё один на первый взгляд незначительный эпизод. Рядом с танцплощадкой располагался домик, куда периодически заныривали дети, выскакивая обратно с печеньем, либо с конфетами.

— Эка невидаль, подумаешь, детей кто-то сладостями угощал, — подумает читатель. Так то оно так, но тут есть один интересный момент.

У калашей существует градация по рангам. В прежние времена положение достигалось отличием в войнах и в походах, либо другими действиями полезными для рода и для всего общества. В настоящем, самый верный способ поднятия своего престижа, это устроение праздника с раздачей угощений. Чем щедрее человек потчует своих единоверцев, тем выше его ранг среди односельчан. Конечно конфетки для детей это пустячок. Если претендент хочет устроить настоящее пиршество, на которое явятся боги, в этом случае режется скот. И тем не менее, конфетки сами по себе тоже не появляются.

Почётные люди, а это как правило мужчины, наделяются более высокими ритуальными и социальными правами. Человеку проявившему себя перед обществом, после смерти калаши обязательно вырежут и установят надгробную статую гандау.

Жаль, но подобные традиции отступают под натиском внешнего мира. Нельзя сказать, что правительство ничего для калашей не делает, и всю помощь они получают исключительно из Европы. Это совершенно не так. Например, калаши периодически получают угрозы от талибов. Пакистанское правительство об этом знает, и потому калашей, как и все их мероприятия, усиленно охраняет полиция.

Любопытно, что своей письменности народ не имел вплоть до начала 80-х прошлого века. В 1980-х годах началась разработка письменности для калашского языка в двух вариантах — на основе латинской и персидской графики. Персидский вариант оказался предпочтительнее и в 1994 впервые вышел иллюстрированный алфавит и книга для чтения на калашском языке на основе персидской графики. В 2000-х годах начался активный переход на латинский шрифт.

Очень символичный момент, ибо калаши, как мне показалось, так и застряли где-то между Востоком и Западом. А может это именно тот народ который своей культурой призван объединить Запад и Восток!?
О чём я очень жалею, так это о том, что не увидел в Румбуре каменный алтарь Саджигора — бога войны и дождя. Желая сфотографировать танцплощадку сверху, я стал подниматься по ступенькам, ведущим куда-то на гору.

Тут меня окликнул парень и попросил туда не ходить. Подоспевший Паша объяснил, что на горе располагается святилище. В обычные дни иноверцам можно смотреть алтарь, но в праздники действует запрет. Мне оставалось лишь сфотографировать святилище снизу. Теоретически я мог дойти туда обходными тропами. Однако, по опыту знаю — чужих богов лучше не злить!

Меж тем, пляски и веселье на спад идти даже и не думали. Действие наоборот всё набирало и набирало оборот. Нам же необходимо было начать отсюда выбираться. Главной проблемой стало, найти попутчиков. Когда все собрались, мы начали спускаться с утёса вниз на дорогу.

Насколько я понял, посёлок, в котором нам довелось побывать, в долине Румбур является главным. На другую сторону реки можно попасть по мосту, однако машины туда уже не ездят. Перед деревней находилась стоянка, где мы оказались одновременно с ребятами, с теми самыми, которые подвезли нас сюда. Теперь же улыбки с их лица спали. Нашему Паше они объяснили, что нас обратно уже не возьмут, так как не хотят толкаться. Ну и ладно. В любом случае, ребятам спасибо!

Стоит пояснить, что никакой общественный транспорт ни в Бумбарат, ни в Румбур не ходит. Но если кто-то едет и у него есть свободное место, то попутчиков водитель берёт и денег за это не просит.
Так то оно так, но обратная дорога растянулась на долго. Вначале удалось отправить женщин, которым предписывалось, ждать нас у моста. Далее наши бывшие попутчики сжалились и взяли с собой 097mcn.
Мне же с гидом и с товарищем по имени Игорь, пришлось ждать своего счастья около часа. Нас подобрала легковушка с необычайно низким клиренсом. Я думал, что мы на ней вообще никуда не доедем. Однако, нет, мы вполне достойно прошли все препятствия и оказались на месте сбора у моста.

Дежурившие здесь полицейские помогли нам рассесться по машинам, направлявшимся в Аюн. Сели, едем довольные, но на другой стороне почти сразу попадаем в довольно основательную пробку.

Машин собралось великое множество и было совершенно непонятно, как мы со встречным потоком на столь узком карнизе сумеем разминуться.
В этой ситуации повезло уже мне. Я вылез из кузова джипа, желая оценить всё это стояние на Калаше,
Меня увидел полицейский на мотоцикле, и любезно предложил сесть к нему. Думаю, мотоцикл на подобной дороге самый безопасный вид транспорта.

Почти сразу после этого пошло движение. Я же, вспомнив молодость, с удовольствием прокатился на мотоцикле. Мой английский очень плох, и тем не менее мы полицейским о чём-то поговорили.

Простой пакистанский парень имеет вполне адекватное представление о современном мире. Позже, когда неосведомлённые люди удивлялись моей поездке в Пакистан, начиная меня уверять, что там одни террористы, я дал себе наказ, в подробностях рассказать о Пакистане, о людях и о самой поездке.
Тем временем ещё в Румбуре эпизодически проявлял себя ветер. Теперь же природа начала выказывать своё плохое настроение мелким дождём. Небо раздумывало, обрушиваться на горы и на долину или нет.

Бог войны и дождя Саджигор проверял свой алтарь. Увидев, что я не нарушал запрета и не подходил к его святилищу, Саджигор выпустил нас со своей территории. Интересно, что в Аюне дождь прекратился и небо посветлело. По всей видимости боги тоже имеют свои зоны влияния, выходить за которые они не могут.

Пакистан. Ч-30. Из Аюна в Исламабад. Заключение

.