Была на Руси такая профессия – калики перехожие. Эти товарищи ходили по святым местам, православным монастырям, вписывались в них же или у добрых людей. Такие граждане и сейчас сохранились, но не в очень большом количестве – советская власть поустраняла всякие «тунеядские профессии».
Но интересно, что подобная же профессия существует и в Малайзии. Не знаю, как она тут называется, но есть такие люди. Они путешествуют по городам (Малайзии) из одной мечети в другой, подолгу залипая в каждом месте, с богоискательской или иной благочестивой целью. В Индонезии подобные люди сразу видны невооружённым взглядом – увидишь в мечети, стоят в углу чемоданы, сумки, рюкзаки, москитые сетки – это «таблиг» приехал, граждане, занимающиеся давватом, мусульманской проповедью. Но давватчики – их много, чаще чётное число, и они сразу видны. А малайские странники Аллаха ради ходят поодиночке. И поскольку во многих мечетях Малайзии есть специальные помещения для вписки людей подобного рода, -- их сумки не бросаются в глаза, и поэтому не видно, кто в мечети местный, а кто ходячий человек.
Итак, как только я добрался до Кудата (до куда-то), и зашёл в мечеть, -- тут же сидящий там на крыльце старейшина с бородой и в очках быстро опознал во мне человека подобного рода. Как уже неоднократно бывало. Дело в том, что в этой мечети жил уже подобный гражданин. Занимал он целую комнату и былт очень велик своими размерами – два взрослых человека в нём бы поместились легко, а трое – впритиску. Вещей у него тоже было много, непонятных и бывших в употреблении, сумки и свёртки, а возрастом был он молод, тридцати никак не было. Целыми днями этот богоискатель находился в мечети или возле неё, разговаривая с другими благочестивыми мужами, совершая молитвы, исполняя иногда обязанности муэдзина или просто спя. Это был не единственный человек такого рода, я уже нередко встречал тут подобных. Однако, то, что у него столько вещей, открылось только мне, когда я пошёл прятать свой рюкзак в заполненную им комнату.
При мечети жил и другой благочестивый муж – индонезиец пожилых лет. Двадцать четыре года назад он покинул просторы своей Родины (а жил он в столице, представляете, в самой Джакарте) и отправился на заработки в богатое зарубежье. В поисках лучшей доли принесло его на самую окраину Малайзии, в тихий городок Кудат, где он и устроился сторожем мечети и работал тут уже почти четверть века в таком качестве. Таково было его свойство. Ко мне он очень хорошо отнёсся, радуясь, что я был в знакомых ему местах, и наутро подарил соронг – индонезийское платье – давно пора, я уже задумывался об этом, потому что скоро буду в Индонезии, и там оно хорошо – чтобы попа не потела.
Самый северный город Малайзии Кудат жил своей тихой, благочестивой жизнью. В трёх мечетях совершались молитвы (а та, в которой я остановился, была самая старинная, сто лет ей было, остальные поновей). Церкви и китайские храмы тоже функционировали в своём режиме. На базарах продавались разные вкусности – на овощном овощи и фрукты, на рыбном (Pasar Ikan), конечно, рыба, в третьем месте – сотня разных видов сладостей, многие из которых мне были непонятны, но купить и съесть хотя бы по одной каждого вида было совершенно невозможно. Рыбаки занимались своим промыслом, ыбло в городе с десяток гостиниц (народ приезжает-таки в Кудат), и три интернет-кафе, в одном из которых 80 компьютеров. Впрочем, скорость была не очень хорошая, и сотня фотографий закачивалась часа два.
Жара же стояла, непривычная для Крайнего Севера (даже и малайского). Если бы я сказал, что в Кудате было утром +40, то наверное немного бы преувеличил, градуса на два, не больше. Зато я в мечети перестирал всю засоренную одежду и повесил её сушиться.
Город Кудат интересен тем, что с него ходит паром на остров Бангги, самый северный остров Малайзии. Но на этот остров мне сейчас не было нужды ехать – я собирался наутро попасть, иншалла, на Симпанг Мангаян – самую северную точку Калимантана. А поездка на о.Бангги заняла бы пару дней.
...Вечером кудатские граждане собрались в мечети на молитву. Тут оказалось, что, как и в Кота-Кинабалу, опять кто-то умер к моему приезду и нужно идти на поминки. Почему малайцы к моему приезду вымирают, не знаю. Имам нашей мечети – эрудированный старичок семидесяти лет, в очках, умный и добрый, как вчерашний пастор, только старше. Очень уважемый всеми имам. Предложил мне пойти со всеми поужинать – я согласился, он сказал, что будет какое-то празднование (celebration), я спросил, что празднуем, он сказал – человек умер, вот и отмечаем. Малайцы собираются в память умершего и читают молитвы в 3-й, 7-й, 10-й, 40-й и 100-й дни со дня кончины.
В отличие от Кота-Кинабалу, где было бллизко и мы добиралсь пешком, -- сейчас все участники мероприятия собрались по машинам и поехали на дом к бывшему покойнику. Меня и имама посадили в самую шикарную машину типа джипа и мы поехали по ночным улицам куда-то. Возле дома умершего сделалось оживление – собралось всего человек сорок пять, из них 25 мужчин, 10 женщин и 10 подростков, и несколько детей. Женщины и подростки разместились в удалённых комнатах, но были видны, а мужчины сели в основной комнате. Дом был деревянный, но не на ножках, с просторными комнатами, без мебели, но с телевизором в «Красном уголке», туда же к телевизору посадили старого имама и меня, как самых почётных гостей. Все на пол сели, ноги подобрав под себя или скрестив ноги. Тут все начали молитвы, имам читал суру «Ясин», и другие суры Корана, а я суру «Ясин» не знал и подглядывал в шпаргалку (шпаргалки всем раздали) – но всё равно не успевал за имамом. После молитв вышли во двор, там, под навесом уже на костре было приготовлено кушанье – рис и добавки к нему (яйца варёные, рыба, овощи некие), сладости, кофе в больших пластиковых ведёрках. Меня выставили первым, как почётного гостя, потом имама и всех прочих, последними – подростки и дети, на то, что осталось. Человек до пятидесяти уже собралось, вели благочестивые беседы. Оказалось, египетского президента Мубарака скинули в минувшие сутки. Я был доволен, остальные не высказывали свою определённую позицию. Своих султанов они тоже не будут свергать, у них вроде всё ОК.
После поминок и ужина, все разобрались по машинам, в которых приеахли, и разъехались. Я в мечеть, остальные кто куда. В мечети, кроме меня, остались на ночлег – сторож-индонезиец, потом объёмный благочестивый человек и ещё один бородатый г-н. Все приглашали меня остаться подольше в городе Кудате, но мне хотелось ещё на северный мыс Калимантана и потом – в Кота-Кинабалу: у меня на понедельник авиабилет оттуда, а опаздывать на самолёты – не в моих правилах.
