Таллиннская история – одна из тех историй, которая прошла испытание временем. Она, как настоявшееся вино, в котором очень важно послевкусие. Спустя два года я попытаюсь облечь в слова то невесомое состояние канатоходца, балансирующего по натянутой струне эмоций, состояние «между». Между миром и войной. Между непониманием, смутой и желанием понять.
Мы приехали в Таллин в следующий вечер после знаменательных событий на площади Тынисмяги. Тот вечер был кроваво-красным, предвещавшим неминуемое похолодание, тревожным и запоминающимся. В тот вечер объявили комендантский час и попросили туристов не покидать отелей из-за возможных беспорядков. Мы включили телевизор в номере. Сначала эстонский канал, потом наш русский. Везде говорилось об одном и том же, но настойчиво преподносились разные точки зрения.
Чтобы прикоснуться к истине, которая, как известно, находится посередине, мы выключили телевизор. И отправились в город к сказочному холму Тоомпеа, за мощными стенами которого виднелись стреловидные черепичные крыши с флюгерами. Старый город состоит из верхней части (Вышгород) и нижней, а соединяют их две улочки с комичными названиями: Длинная нога и Короткая нога. Мы пошли по нижней хромой ноге. В лучах заходящего северного солнца старый город казался городом-призраком. Безлюдным. Таинственным, манящим. Городом декорацией, как из «Трех мушкетеров» или «Карлсона, который живет на крыше». Отчетливо гулко звучали шаги по каменной мостовой, заставляя оглядываться по сторонам. Встретились с полицейским патрулем. Ненароком подслушали разговор двух юных горожан, разговаривающих по-русски. Они решали, в какой ВУЗ лучше поступать после школы, куда ехать учиться. Тот, что пониже ростом, белобрысый, в модных широких штанах высказывался за Великобританию. Его товарищ сомневался между Россией (потому что там родственники живут) и Германией. Но в одном они были солидарны. В том, что из Эстонии надо уезжать, как можно быстрее. Кстати во всех эстонских ВУЗах преподавание теперь ведется только на родном и английском языках. Разговоры, разговоры… Слова будто повисли в воздухе, пропахшем ароматом жареного миндаля, ванили и соленым морским бризом:
«Я остался без работы, не могу служить им…»
«У меня вчера сын пропал,- рыдала женщина в магазине. – Где он теперь? Жив ли?»
«Неужели начнется гражданская война?»
Какая война? Разве может быть в этом сказочном, романтичном, средневековом городе война? И тут же, как бы вторя моим мыслям, я замечаю разбитую витрину модного магазина. Стекла на мостовой. Выбитые окна в лютеранской церкви. Запекшиеся капли крови на стене одного из домов. И ярко-зеленую надпись на камне: «Кому нужна такая свобода?»
«Не смотри туда»,- тыкает меня в бок Артем, знает, что люблю акцентировать внимание на деталях. Обычно он у нас ответственный за то, что бы смотреть под ноги. Я перевожу свой взгляд на черепичные крыши домов. Там все иначе. На остроносых сводах домов "гуляют" глиняные черные коты, грациозно восседают чугунные пантеры, гнездятся аисты и подглядывает в лорнет любопытный господин. Небольшая территория Старого города делает его по-домашнему уютным, о чем красноречиво говорят названия некоторых старинных зданий: "Три сестры", "Три брата", "Отец и сын".
Мы выходим на Ратушную площадь, как гласят путеводители – это одно из самых оживленных мест Таллина. Но сегодня, не считая парочки праздно шатающихся туристов и полицейских, мы здесь одни. Раньше на Ратушной площади располагался главный городской рынок. А в средние века посреди нее возвышался позорный столб, возле которого казнили преступников. И тогда и сейчас главная достопримечательность площади Городская ратуша (1322г.), запоминающаяся флюгером «Старый Тоомас», который является символом Таллина. Как гласит средневековая легенда, жил-был бедный юноша Тоомас. Однажды весной он отправился посмотреть на состязание лучших лучников города, проходившее у Больших Морских ворот. Лучникам никак не удавалось прострелить мишень – деревянную фигурку попугая. А Тоомас прицелился и попал, хотя и не имел на это права. Проказника отругали, как следует, и заставили водрузить мишень на прежнее место. Тоомас уже было, приготовился к суровому наказанию, но городские власти его не только помиловали, а еще и предложили стать городским стражником. Впоследствии он оправдал оказанное ему доверие на полях сражений. А к старости вояка отпустил роскошные усы в точности, как у человека на флюгере с Ратуши. Горожане заметили удивительное сходство. С той поры флюгер на Ратуше называют «Старый Тоомас». Правда, тот Тоомас, который нынче украшает флюгер вовсе не старый, он установлен на месте утерянного прежнего.
Обойдя Ратушную площадь, мы заметили еще два памятных места: металлический круг, символизирующий исторический центр Таллина и самую старую в Европе аптеку(1422г.?). Когда-то в аптеке можно было приобрести порошок из летучих мышей и змеиной шкуры. Теперь, да-да аптека работает и сейчас, помимо обычных лекарств в ней можно отведать стаканчик популярного в средние века кларета, настоянного на пряностях. А нам бы не помешало выпить глинтвейна и откушать горячего ужина, поэтому мы свернули в первое попавшееся кафе-погребок, находящееся на улице, примыкающей к Ратушной площади.
Не смотря на то, что в кафе мы были единственными русскими гостями, нас встретили радушно и гостеприимно. Молоденькая девушка официантка посетовала, что из-за вчерашних беспорядков в Таллине, наверняка уменьшится поток туристов. С откровенной прямотой она высказала несогласие с политикой руководства страны: «Зачем так притеснять русских? Вот я эстонка, а знаю ваш язык, потому что в моем доме многие соседи - русские и друзья у меня тоже русские. Такие же люди, как и мы. Дружим. Праздники вместе справляем. Многие интеллигентные эстонцы не поддерживают решение мера Таллина о сносе памятника. Но, что мы можем сделать? Не воевать же идти?»
Отогревшись в уютном кафе, поплутав еще немного по узким улицам средневекового города и упершись в полицейский кордон у православного храма Александра Невского, мы поняли, что знаменитый вид с высоты старого Таллина с башенками нам не суждено сегодня увидеть, и вернулись в отель.
Утром сильно похолодало, пошел снег. Обмотав горло узорными шерстяными шарфами, надев варежки и натянув на головы смешные шапки - буратинки (все с местного рынка у ворот Виру), мы отправились на экскурсию. На сей раз автобусную.
Но в 9 часов утра угодили в пробку, которая образовалась в знак протеста переносу Бронзового памятника и останков русских солдат с холма Тынисмяги. Водители специально замедляли скорость и сигналили. На металлическом заборе возле памятника я увидела красные, как кровь гвоздики и таблички с надписями на английском и русском языках: «Здесь проводятся археологические раскопки воинских захоронений и работы по опознанию. Просим соблюдать спокойствие и достоинство в зоне работ». Там же крутились несколько телеоператоров, в том числе съемочной группы «РТР». Никогда еще мне не приходилось находиться в эпицентре подобных событий. Шум, грохот, крики, камеры, прямой эфир… Было ощущение, что начинается революция. Наш экскурсовод, забыв рассказывать о достопримечательностях Таллина, принялась комментировать события. Она сообщила нам, что около тысячи молодых людей участвовавших в беспорядках позапрошлой ночью попали в тюрьму, один русский убит. Подобное уже было в истории Эстонии, в конце 80, начале 90-х годов. Тогда проводилась активная политика, направленная против русскоязычного населения. Многие «русские» эстонцы вынуждены были вернуться в Россию. Но я отвлеклась от ее рассказа, услышав, как скандировала толпа на остановке: «Позор! Фашизм не пройдет!» Честное слово, хотелось выбежать и присоединиться к ним. Ведь от всех войн и революций больше всего страдает простой народ. Вот по одному из центральных каналов представители известной политической партии призывали: «Россияне, давайте бойкотировать эстонские товары, не покупайте их!» Допустим, не будем покупать, хотя если разобраться, на прилавках наших магазинов не так много эстонских продуктов (сыры, шпроты с видом старого таллиннского порта на этикетке, что еще?). А обычные рабочие люди их производящие, чем виноваты перед нами? Чем виноваты перед ними мы – поколение, родившееся и выросшее через десятилетия после войны. Неужели веками будем вспоминать обиды? Знал бы дядя, когда-то преподававший в Тартуском университете, что теперь бы он, несмотря на все знания и ученые степени, остался бы без работы, если бы не вернулся во время в Союз.
Мой отец несколько раз звонил мне из России со словами: «Куда вы поехали, предатели? К врагам поехали!» Но, я нисколько не жалела, что оказалась там. Потому что могла наблюдать за событиями, происходившими в центре Таллина, не по телевизору. Могла разговаривать с обычными людьми, скандирующими лозунги на остановке. Могла взглянуть со стороны.