Вечером предпоследней пятницы этого года я появилась на Савёловском вокзале

В куртке для сноуборда, тяжелых треккинговых ботинках, желтым рюкзаком и чрезмерно тёплым для этого времени года спальником в руке.

Спальник как-то ночевал на Эльбрусе (не со мной)) и сейчас ему было неуютно в тепле электрички до Талдома, ему хотелось в пятый вагон где не топили «по техническим причинам»

Вокруг уже активно отдыхали и даже начинали отмечать новый год, продавец световых шаров для вечеринок даже не пошел дальше и, притомившийся, сел рядом. Проходившие мимо люди периодически здоровались с сидящими

«Еду строить гнёзда» сказала я своим любопытным коллегам, которые привыкли, что офисный планктон одевается в пятницу несколько иначе и вечер и выходные тоже проводит по-другому.

«Делать тебе нечего» — эхо таких напутствий толкает несильно в спину и заставляет торопиться по перрону. Ночь, темно, ждёт новый, но удивительным образом словно давно знакомый друг ещё с той волшебной поездки на ББС МГУ.

В машине хорошо, она резво берет на себя обязательство преодолеть 15 километров до заказника по безлюдной и бесснежной дороге

Я выпрыгиваю на снег возле небольшого домика, беру вещи, тащу их в такой же домик на второй этаж мимо каких-то нереально красивых оставшихся там детских поделок.

В Заказнике "Журавлиная родина" всего по сути три дома, баня, гараж… но я весь вечер путаюсь в них и бегаю вокруг, подскальзываясь на льду.

Сотрудники заказника собрались у камина, он новый, на него не могут нарадоваться, в отношении меня не любопытствуют, как я потом узнала, периодически вот так кто-то появляется. Провожают по уму. Некоторым потом вход в заказник становится заказан, — такой вот каламбур

Огонь веселит и оживляет стоящих на камине сов – по всему небольшому центру их видимо-невидимо, везде – как ёлочные шары, фигурки, плетеные коврики, рисунки. Ведутся умные разговоры, извлекается гитара, сильно потрепанная, но довольная, как старый пёс, что на неё обратили внимание. Я не знаю этих старых бардовских песен, просто хорошо сидеть, хорошо слушать, хорошо думать чем я могу быть полезной.

Пользы, как мне кажется, я принесла с утра немного, — помыла посуду по системе: бадья — тазик — рукомойник, засыпала лёд песком, чтобы было удобно ходить, немного прибралась в каминном зале. Через некоторое время все собрались для строительства гнезд.

Собралась и я, одев впервые гамаши и вооружившись широкими деревянными лыжами. В дороге выяснилось, что выехали мы поздно и ни для какого малого подорлика и даже для синички мы ничего построить не успеем, я решила не унывать и посмотреть что будет дальше.

А дальше мы попали на незаконную и самым варварским способом проложенную дорогу, которая изо всех сил под руководством дурных голов пытается дотянуться до озера «Заболотское». Прямо посреди заказника стояло несколько экскаваторов, небольшая будка и никого… только залитые водой траншеи и разрушенная в перспективе уникальная экосистема.

В пострадавшей от смога пару-тройку лет назад Москве и Московской области решили, что надо непременно затопить водой возможные очаги возгорания, и, как обычно взявшись за дело не с того конца, организовали не прошедшую никакие экологические экспертизы стройку. Конечно, людям, которые выбираются из Москвы только в самолете, который приземляется потом отнюдь не в России, не особенно интересно, что погибнут редкие птицы, растения, животные, что какой-то там в целых двух часах езды мир перестанет существовать..

А мне рассказали, что каждый год по весне волонтеры и сотрудники ловят наших с вами сограждан, которые палят траву непонятно зачем. Но ведь гораздо проще бороться со следствием, чем с причиной и отчитываться о работе «для галочки».

О многом я слышу впервые, пока иду по лыжне, приноравливаясь к непривычным лыжам, начинает тихонько падать снег. У кого –то лыжи липнут, у меня все прекрасно, хочется идти быстрее, но кто знает сколько придется ходить, стараюсь не усердствовать чрезмерно. То тут то там из-под снега проглядывает вода, мы аккуратно пробираемся в таких местах. Ищем дерево для гнезда. Точнее ищут другие, а я пытаюсь понять же одни сучки отличаются от других. Наконец, дерево найдено, платформу для гнезда будут строить метрах в 10-12 от земли – работать в заказнике нелегко! Пока самые умелые будут мастерить платформу, те, кто не могут летать, будут связывать ветки особым образом. Может быть, мне ещё удастся поучаствовать.

Наверное час разводим костер, нещадно пачкаю куртку корой, нося ветки, но довольна – все раздували костер и я тоже, и вот вода кипит. Чай с привкусом дыма, обратная дорога с холодными хлопьями снега на лице, тишина, вокруг любимая мною графика, мои спутники ухитряются видеть птиц и узнавать их.

Вечером ноги мокрые. Пора менять ботинки? Они были со мной на Балтике, Белом и Баренцевом море, жалко…Топится баня. Я один из почетных дровоносцев, чтобы было жарче. Свежевыпавший снег присыпал и мою утреннюю песочную работу и наст, прыгая в сугроб после бани получаю боевое крещение, расцарапав ногу. Журавлиная Родина готовится ко сну – в воскресенье есть планы и дела – нужно оформить музей болот, для чего уже получены витрины, отвезти кое-какую технику в город и меня заодно. У меня другая профессия, я не знаю птиц и не отличу ольху от осины, но такие места делают меня лучше, мне даже кажется, что я начинаю преображаться, потому что скучаю по людям, по защитникам Родины )