Как я уже отмечал, есть несколько стран – Камерун, Конго, Россия и Папуа-Новая-Гвинея, промышленно экспортирующие за границу круглый необработанный лес. Как это делается в России, многие представляют. Так, что уже толстых деревьев почти и не найти на северах. А на юге всё спилили ещё при царях. Итак, ознакомляемся с лесной промышенностью Папуасии.
Папуасы не сами придумали валить и продавать лес. Народ это, как я уже писал, не коммерческий. Ни индонезийские, ни независимые папуасы не придумали большого бизнеса. На земле разложить Бетель и Батат – это можно, ну и в редких случаях, Булочки и Бананы (всё на «Б»). А вот дровяным бизнесом тут занимаются малайцы.
Малайзия, озабоченная превращением самой себя в Главную Индустриальную Державу Региона, нуждается в разном сырье. И хотя лес есть и у них самих, на Калимантане, -- интересней и дешевле рубить папуасский лес. Уже много лет, как ООО «Ванимолесодобыча», управляемое предприимчивыми малайцами (китайского происхождения), ведёт лесорубство в западной провинции ПНГ.
Каждое бревно – а это очень большие брёвна, многим людям сразу не поднять даже с одного конца – пилится, маркируется цветной специальной акцизной маркой размером с ПВП, краской пишется номер бревна на торце и вбиваются какие-то железные скобы, чтоб дерево не трескалось. Срубленные стволы грузят на машины, везут в порты (Ванимо, Айтапе и другие) и везут за границу, в Малайзию на переработку в первую очередь.
Рубят всё сплошь, оставляя на месте леса огромные километровые проплёшины, похожие на болота. Вода скапливается в ямках и рытвинах, и природа заболачивается. Лет через тыщу будет опять лес, а может и не будет. Некондиционные деревья, не подходящие сортом или толщиной, бросают или жгут.
Вся дорога Ванимо—Айтапе – создана лесовиками. Мосты деревянные из брёвен и стволов-гигантов, подзасыпанных землёй. К востоку от безмостовой реки – айтапинское отделение везёт лес в Айтапе. К западу – в Ванимо. Есть и ещё одно ООО, конкурирующее – они орудуют дальше от моря, вглубь острова, и они имеют свой мост через реку, в горных её верховьях. Наверное, то металлический мост.
Уже было дело к вечеру, как водитель очередного пикапчика (а все они тут – кузовные «тойоты-хайлюксины» (Toyota-Hilux), как в Судане) привёз меня в Базовый Лагерь Лесорубов, находящийся в 2 км от главной дороги.
«Base Camp» был значительным индустриальным объектом. В десятках деревянных домиков жили сотни человек -- лесорубы с жёнами и детьми. Они приехали сюда на работу, как и дорожники, с самых разных островов ПНГ, и разных провинций, и остались жить на годы, кто-то и на десять лет. В отдельных вагончиках-домиках жил малайский персонал – начальники, «Белые». Начальники имели в вагончиках кондиционер. Малайцы тоже понаехали сюда из разных городов Малайзии, в основном с провиинций Калимантана – Мири, Сандакан... Общественные туалеты были отдельными – отдельно мужской LOCAL MAN, отдельно женский и отдельно третий – EXPAT, для малайцев. Все виды туалетов внутри не отличались.
Весь лагерь был освещён электричеством. На работу сюда приезжали также сотни людей из разных окрестных деревень – всех их привозили на машинах, а потом развозили обратно (на этих пикапчиках, по 20 человек в мащине). И также отсюда всех развозили на лесовырубки, кому куда назначат. Пьянством лесорубы не увлекались – я видел много пустых банок от кока-колы и не видел пивных. Может быть – малайцы-хозяева запрещают?
Меня приютил у себя один из работников, с библейским именем Джойль (=Иоиль). Остальные тоже носили освящённые временем имена – Джеймс, Джон (= Иоанн), Лука и прочие. Лесоруб Джойль был прикольным большим мужиком, лет тридцати, с портретом Боба Марли на брюхе (на футболке), и был у него свой сад-огород рядом с домом (бананы, папайя и овощи), и своя купальня на реке (сад боком отходил к реке, и за 10 лет Джойль обустроился конкретно). Кроме того, у него была жена и двое детей дошкольного возраста. Когда дети становятся школьниками, их начинают возить в школу в посёлок неподалёку. На кухне была у них электрическая плитка (не так, как у вчерашних дорожников – те на дровах пекли всё), в комнате – иконы, Библии на английском, опять же Боб Марли. Как бывает, поинтересовались моей религиозной принадлежностью; я не стал скрывать.
Рядом обитал, в спец.домиках, малайский персонал. Малайцы с видом важным ходили по лагерю и разъезжали на машинах. Тут и самый главный попался, пожилой уже малаец-китаец, лет за шестьдесят, сухенький, умный, за рулём. Я быстро внедрился в доверие – оказалось, что я посещал его собственный родной городок на Борнео. Бизнесмен не жил постоянно в этом Базовом лагере, а перелетал с одного места в другое, руководил всеми корпоративными делами.
-- Слушайте, а ведь тут, смотрю, у вас болото намечается! Рубите лес, возникают потом болота, не очень это хорошо!
-- Болото – это временное явление, -- объяснил мне бизнесмен. – У нас тут супер-пупер-проект – разведение масличной пальмы. Видел у нас на Борнео сколько масличной пальмы? Кстати, ваша Россия -- один из главных покупателей нашего пальмового масла! А тут мы насаждаем плантации масличной пальмы на месте лесовырубок. Это началось недавно – мы ещё не всё успели засадить, но первые плантации тут уже в прошлом году выдали урожай. Так что через несколько лет тут везде будут пальмы, и никакого болота не будет.
Действительно, было видно, что уже начинающееся болото начали осушать – прорыли какие-то дренажные канавы. Ну что ж, будем надеяться, что будет какая-то ещё польза от этих лесовырубок.
Вечером, искупавшись с мылом и постиравшись, осмотрев сад и попробовав его плодов, я перешёл в мир сна. Ночью опять пошёл дождь, и шёл до самого утра, превращая дороги в труднопереносимую грязевую смесь.
*
Утром в среду, 23-го числа марта, когда я уже собрал свою антикомариную палатку, к нам в гости пожаловал секьюрити-мэн в подобии униформы.
-- Как соберёшься, пошли, тебя хочет видеть шеф полиции, -- сообщил он.
Делать нечего, пойду. Допил чай, попрошался с Джойлем и его семейством (Джойль тоже собрался – на работу), я пошёл с рюкзаком к шефу полиции. Этот шеф, почему он вчера не прикопался, когда я бродил по всему посёлку? Наверное потому, что сам он живёт не в посёлке, а в деревне, и только утром прибыл сюда, чтоб проверить меня.
Этот полицейский был самым неудачным образом полицейского, из всех, что мне встречались. Неопределённого возраста, в облезлой майке с написью «I love NYC». В штанах, наверное прошедших бугенвильскую войну, была дырка размером с кулак, в самом что ни на есть причинном месте. Ботинки он одевал, наверное, лишь по праздникам, а в двух руках держал плоды жевательного бетеля и зелёные древесные «сосиски», которые вместе с бетелем положено жевать. Ещё он пытался одновременно держать в руках банку с белым порошком (известью или каким-то иным веществом, которым зажёвывают бетель). Ещё он достал ручку и листы бумаги, чтобы записать «протокол на меня».
Как всегда, милиционеру нужен был паспорт и объяснение, что я тут делаю на его территории. Я объяснил. Он пытался неловко: удержать в зубах бетельный плод, в руках – банку с порошком и одновременно искал кривыми пальцами в моём паспорте визу ПНГ (я помог найти). Позадавав ещё несколько вопросов, убедившись, что я сейчас уже покидаю «объект», он протокол писать не стал, а может быть и не надумал, чего и как писать. Так я и оставил шефа полиции, жующего бетель, в домике среди лесоразработок. К сожалению, фотографироваться он не захотел.
И пошёл я оттуда. Сперва одна машина вывезла меня на большую дорогу, а следом малаец решил сделать доброе дело – отвезти меня хоть куда-нибудь. А скоро и догнала нас перегруженная легковушка, шедшая из самого Ванимо. Туда меня и пересадили.
-- Предупреждаем: это PMV, -- сообщили мне водитель и пассажиры. «PMV» – «Public Motor Vechile» – этим сокращением обозначается весь наземный рейсовый транспорт в ПНГ, в виде автобусов, грузовиков, легковушек, маршруток или лодок. Но я и на PMV был согласен – ничего страшного.
Легковушка с кузовом, полным индонезийских товаров, крекеров и печенья, -- стартовала с Ванимо ещё вчера. Но догнать меня-пешехода она так за вчерашний день и не смогла. Машина заночевала на реке, через которую я переплыл на лодке, а наутро (когда уровень воды упал) проскочила реку вброд. Пострадали только некоторые коробки с печеньем, потому что вода залила кузов. Всё ж не мелкая река.
Итак, мы потряслись по дороге на восток. По пути было ещё несколько речек вброд, тут уже не более чем по колено. На одной из рек инвалид-колясочник умывался, выбравшись из своей коляски на галечный берег. Рядом стояла канистра с водой. Мы помахали ему, и он с улыбкой помахал нам вслед.
До деревни было метров пятьсот. А это значило,
1) в ПНГ есть инвалиды-колясочники. Предыдущий раз я в приграничном Вутунге встретил тётку в церкви, тоже на коляске. Коляски простые, но не самодельные, -- наверное какая-то благотворительная организация их поставляет.
2) Инвалид самостоятельно проехал на речку помыться за полкилометра от деревни, причём по очень грязной дороге (следы коляски были видны) и так же будет возврашаться обратно, и никто не послал вместе с ним каких-нибудь подростков «последить за дядей», как поглядывают за мной.
3) Инвалид выглядел вполне довольным жизнью, в отличие от тех его коллег, что стоят вдоль дорог (в некоторых странах третьего мира) со своими протезами и колясками, надеясь на подаяние от редко проезжающего транспорта.
Так, мы проехали ещё несколько посёлков, ссадили нескольких пассажиров и наконец машина прибыла в очередной населённый пункт – Айтапе, крупный райцентр провинции Сандаун – но меньший по размеру, чем Ванимо. Полпути между Ванимо и Веваком было пройдено по дороге (около 140 км), но мне потребовалось на это больше чем полтора суток. Водитель ехал далее в Вевак, но планировал делать это завтра, после отдыха, просушки и текущего ремонта.
