Р. Устинов. Моя медитация.
("Гораздо трудней не свихнуться со скуки и выдержать полный штиль..." — Машина Евремени)
Последние 11 дней я подвергался интересному и немного жесткому эксперименту над человеческим сознанием посредством медитации в буддистском монастыре Суан Мок на юге Таиланда.
Впервые с медитацией я поверхностно познакомился в Ауровиле на юго-вотоке Индии в 2011 году, а за "випасаной" понаблюдал в Непале, в месте рождения Будды — Лумбини (и о том и о том вкратце описано в моей книге "Индия наизнанку"). Однако непосредственным участником процесса я в тот раз не стал — не было такого намерения.
Теперь же настал и мой черед.
Описывать всякие неосязаемые материи я не способен, так что просто расскажу, как это было в натуре и добавлю, что просветлеть мне за это время не удалось.
Да и не было такой цели: ведь Будде на то потребовалась целая жизнь, а за 10,5 дней — и подавно не успеть.
Хотя кое-чему, в частности, концентрации сознания, усидчивости меня немного научили. Улучшилась растяжка: по утрам двухчасовая йога. Ну а также подпитался зарядом позитивной энергии от некоторых наставников и укрепил в себе здоровый жизненный пофигизм — этому у буддистов стоит поучиться.
Вряд ли я соглашусь повторить нечто подобное в ближайшие годы, хотя некоторым, особо неуравновешенным особам из своего окружения я бы посоветовал пройти эту, т.н. "випассану".
Десять с половиной дней в полной изоляции, молчании и на вегетарианской пище.
Сон — на бетонных лавках, не для избалованных, подъем в 4 утра и потом несколько часов медитации с небольшими перерывами.
Кормят — чуть получше, чем свиней, и чуть похуже, чем в старорязанской экспедиции. В общем, примерно, как в доме АВП.
Последний прием пищи — в 12-30 дня, дальше, до следующего завтрака в 8 утра — только вода. А на девятый день всего раз за сутки покормили: почувствуй себя монахом!
При этом, стоит отметить, копать не заставляют.
Впрочем, алкогольная и сексуальная активность — тоже на нуле.
Все это происходит в изолированном пространстве под наблюдением монахов, доступ вовне, в т.ч. интернет-телефон и т.п. запрещены.
Среди нас были замечены:
— Два крупногабаритных армянина из Еревана;
— Минимум три еврея (обладателя различных паспортов; а сколько их внедрилось суммарно среди нас — одному Яхве известно. Одного даже звали Израиль);
— Мой индонезийско-белорусско-канадский друг Денис Соколов;
— Странный длинный тип, творивший мелкие чудачества. Например, он залезал в большой резервуар с водой, откуда мы черпали воду для мытья, и лежал там. Наверное, думал, что это джакузи. Причем делал он это в носках. Вообще, он все делал в носках: и мылся, и гулял по траве, и медитировал;
— Чувак, похожий на Кирилл Борисыча;
— Волонтер-еврей Йося;
— Большой негр из ЮАР, коста-риканец, адыгейский гопник (на самом деле, испанец);
а также пара других русских, несколько азиатов и сколько-то десятков лиц европейской наружости.
Меня все принимали за латиноса: и латиносы, и скандинавы. И лишь один француз решил, что я тоже француз, хотя француз из меня, как из Обамы бурят.
Скажу сразу: занятие не из легких, помимо пресной еды — это еще и постоянная борьба со сном, затекающая спина, ноющие ноги, деревенеющая жопа и звереющие комары (а убивать их некошерно, не по-буддистски. Хотя я — каюсь — лупил их нещадно. Да простит меня Будда).
Забредшему со стороны все это дело может показаться похожим на смесь кисловодского санатория, дурдома и телепередачи "Последний герой".
Женщины и мужчины живут раздельно, хотя медитируют, преимущественно, вместе.
Разговаривать ни с кем нельзя — за этим неусыпно следил вездесущий соглядатай Йося.
А под вечер валишься так, будто мешки грузил, хотя вроде бы ни одной полезной молекулы за сутки не произвел.
График был расписан по минутам и неустанно сопровождался звоном корабельной рынды, в которую отчаянно лупил маленький Йося. Его предки, заканчивавшие свои дни в печах Освенцима, намерное, позавидовали бы его высокому рангу в иерархической лестнице нашего маленького концлагеря. Электричество в комнаты тоже подавалось строго по расписанию, посредством того же еврея Йоси.
Смешное дело, за полтора года путешествий по буддистскому Таиланду Йося не успел сконвертироваться из своей иудейской веры в истинную, буддистскую. Поэтому по субботам ни лупить в колокол, ни запускать электричество ему не позволяла вера, и он просил помощи кого-то еще, евреев понеортодоксальней.
Помимо медитаций каждый, в добровольно-принудительном порядке, должен был выбрать некое "служение", общественную работу, которую нужно было выполнять изо дня в день, с упорством и усердием.
Я выслуживаться перед Буддой и хватать звезд с неба не пытался, поэтому выбрал для себя самое простое: зажечь 4 свечки по периметру медитационного холла, где проходили все тусовки, с утра до вечера.
— Очень простая работа, — подбадривал меня еврей Йося.
На этом мое служение заканчивалось, и валять дурака (редко) и медитировать под присмотром монахов (часто) я мог все оставшееся время. Кто-то в это время с усердием драил сортиры: медитировал. Свое ответственное служение я выполнял худо-бедно исправно: жалоб ни от монахов, ни от начальства, ни от Йоси не воспоследовало.
Помимо этого все 10 дней я предпочел ходить босиком (это — опционально), следуя заветам святого босоногого путешественника Несина (кстати, о встрече с ним в Индонезии, на Яве, я поведаю и в эти разы: 21го июня в Москве и 29-30 в Ст. Рязани).
Изначально думалось, что лишь я один тут "не в теме", человек случайный и не из вибрирующей тусовки.
Но, как оказалось, множество залетных хипстеров, татуированных американцев тоже попали сюда научного интереса ради, и в моменты медитативного процесса засыпали и падали, преуспевая не в "sitting" или "walking meditation", а в "sleeping meditation". Мне же сопутствовал успех, в основном, в "eating meditation": добавки в столовой хватало всем.
Медитировать же по-настоящему, скажем прямо, получалось не у всех. Некоторые особенно впечатлительные особы женского пола даже плакали, отчаявшись хоть что-то вымедитировать.
Некоторые постепенно сдувались, не выдерживали, покидали тусовку, отправляясь куда-то. Треть мужиков не выдержали и исчезли к концу эксперимента. Женщины же исчезали в меньших количествах, да и те, кто дотянул до конца, — выглядели такими просветленными, с ровными спинами и сияющими глазами. Так что КПД, как обычно, у женщин оказался выше.
Из мужиков же первыми растворились куда-то хипстеры, а татуированные американцы размякли, растеклись вокруг своих "рабочих мест", обложившись подушками и развалившись, как они это любят делать в своих американских фильмах про 25-летних студентов колледжей.
Одни же армяне стойко молились Будде в промежутках между медитациями (креста на них нет!)
А еще, до начала эксперимента, когда можно было говорить, успели высказать недовольство Путиным — не совсем армянистые армяне оказались.
Хотя и животы, и носы — все на месте. Но — очень добрые — как и все остальные армяне не-буддисты. Помогали мне зажигать свечки по вечерам. А по утрам — мели метлой у входа в нашу общагу: медитировали. Настоящие буддисты!
"Шнурагалютюн" — шепотом благодарил я их по-армянски. В прошлом году я досконально объездил Армению и карабах, кое-что выучив из армянского языка и застольных тостов. Застолий в монстыре не предусматривалось, да и армяне почти не пили, поэтому я ограничивался скромным "спасибо".
Покидать все мероприятие я не торопился: кто ж еще будет зажигать свечки?
Да и не было такого намерения: запаса прочности во мне хоть отбавляй, кормежка (в часы приема) безлимитная, и хотелось досмотреть (и доучаствовать) в эксперименте до конца.
На ежедневной основе, в рамках дневных лекций, т.е. в самые жаркие и комариные часы, нас пичкали информацией про буддизм, внутреннюю гармонию и избавление от страданий.
Было очень-очень скучно, скучней, чем на самых скучных лекциях в шараге. Время тянулось крайне медленно.
Я, борясь с желанием клюнуть носом в песок, старался впитывать хотя бы частично то, что до нас пытались донести.
Однажды лектор, записанный на пленку еще в конце 80-х, стал нести чушь о том, что коммунисты — эгоистичны, завидуют капиталистам, и оттого у них все плохо и все, что они делают — только "вооружаются". И вооружение, и эгоизм — плохо, а значит коммунисты — плохие.
Радостно это или не очень, но американское, западное, капиталистическое влияние в течение 20го века (и уж тем более нынешнего) в Таиланде было гораздо заметнее, чем влияние коммунистическое, или советское.
Это отразилось и на местном буддизме (в отличие, от, например, китайского, которому, как и самим китайцам, "избавление от страданий" в виде коммунистической революции даровал дядюшка Джо).
С моей точки зрения, у буддизма с коммунизмом гораздо больше общего, чем с капитализмом, нога в ногу идущим с эгоизмом и материализмом.
А ведь буквально пятнадцать минут назад тот же лектор из динамика вещал про избавление от материальных ценностей, о ничтожности "я", "мое" и товарно-денежных отношений.
И, как следствие, ошибочная, западная, интерпретация коммунизма как такового и "коммунистов", в частности, вкралась зачем-то в лекции о буддизме.
Я отдаю себе, конечно, отчет в том, что РПЦ-шно-совковое "православие" во главе с Путиным и Кириллом в незафотошопленных часах, размашисто крестящимися в телевизоре накануне Рождества, тоже могут у многих вызвать отвращение, однако, в монастырь я приехал не для того, чтобы слушать, какие коммунисты плохие, а капиталисты — хорошие.
Очень хотелось встать и рассказать медитирующей публике, как эгоисты-коммунисты бесплатно строили школы, больницы и дороги во всяких Бангладешах, Вьетнамах и Анголах. О том, как в РУДН на халяву учились тысячи негров, узкоглазых и голодранцев из Восточной Европы. Но я не стал. Хотя за державу было обидно.
В знак протеста я, будучи рожденный в "самой счастливой стране на свете", поднялся и ушел из зала до окончания лекции.
Никто меня не поддержал, да я и не рассчитывал: вокруг были проклятые медитирующие капиталисты.
И даже Денис, променявший лукашенсковский мир на мир капиталистический, свой белорусский паспорт на паспорт канадский, лишь сидел и ухмылялся мне вслед.
Русский же мужик, ничего не понимавший из того, что говорил динамик, пытался медитировать, заваливаясь на бок от недосыпа и ни о каких коммунистах-капиталистах информации разобрать не мог, а, значит, и поддержать меня в молчаливом протесте. А ведь наверняка когда-то был ленинградским пионером и комсомольцем. Он называл все происходящее "сектой" и в основном налегал на еду в столовой.
"ЗА-Е-БАЛ-СЯ, честно говоря" — сообщал он мне с улыбкой уже на третий день. Самое смешное, что он участвовал во всем аттракционе уже во второй раз.
Время от времени он приставал ко мне с просьбами перевести то или иное английское слово, нисколько не расстраиваясь о том, что он не понимает сути того, что говорят монахи и лекции из динамиков (я сам-то ее улавливал слабо). Насколько было возможно сохранять молчание, я помогал ему в трудностях перевода.
А иногда мужик задавал мне совсем уж неприличные для его возраста вопросы: отчего развалился СССР, как устраиваются кризисы и формируются цены на нефть. Я отправил его к Старикову, вкратце разъяснив, что к чему.
Надеюсь, Будду я своей болтовней не прогневал (хотя прогневать Будду, мне кажется, практически невозможно).
На шестой день мужик раздобыл брошюру на русском языке, прочитал ее, завибрировал и просветлел. И перестал задавать всякие вопросы.
Плюсов, в этих лекциях, стоит признать, тоже было немало, про очищение сознания, избавление от страданий и т.п. Перечислять все тут не буду, все это имеется в соответствующей буддистской литературе.
Однажды, в рамках ежедневной программы по борьбе с монотонностью, я начал медитировать на воображаемую банку сгущенки. Нам объяснили, что ни один предмет не есть ни плохой ни хороший в качестве объекта медитации. Медитируй, на что хочешь, хоть на икону с Рамзаном Кадыровым. Но я выбрал сгущенку. Сгущенка то появлялась, то исчезала перед глазами, активно я так медитировал, усердно. С намерением, как того требовала практика. Но, к сожаленью, сгущенка так и не материализовалась. Как я ни старался.
Те, кто сильно заколебался, но твердо решили дотянуть резину до конца, спасались от монотонности, как могли. Кто-то обкладывался подушками во время медитаций, делая вид, что сидит, а на самом деле лежал и дремал. Кто-то, схватив в охапку матрас, забивался в самый далекий угол комнаты для йоги и, пока еще не рассвело, занимал позу лежачего Будды и быстро проваливался в Нирвану, безо всяких стимуляторов типа иконы с Кадыровым: досыпал, до следущего колокольного звона фашиста Йоси. Ну а кто-то писал вот эти строки, например (на бумаге, конечно).
В общем, как и везде: в тюрьме, в армии или в Старой Рязани.
К немалым плюсам можно также добавить: полную тишину вдали от цивилизации, отсутствие интернетов-машин-телевизоров, только всякие птицы, издающие необычные звуки, кувшинки в прудах да мерный медитативный бубнеж оранжевых монахов.
А молчание — оно очень полезно. Было очень необычно вновь заговорить в полный голос на одиннадцатый день. Неважно, на каком языке.
Чем все закончилось?
К девятому дню сдулся и адыгейский гопник.
Негр дотянул до конца, но не побелел.
Странный длинный чувак, страдая и изнывая, тоже выжил, но, кажется, постраннел еще больше, порвав свои единственные носки. Снимать он их, конечно, не собирался.
Кирилл Борисыч уже приехал просветленный, улыбался бабочкам, своим воображаемым сюжетам и тарелке с едой.
Казалось, он вот-вот с ней заговорит. Но разговаривать было нельзя. Даже с едой. Уехал он тоже просветленным.
Русский мужик в предпоследний день разузнал, что неподалеку, на острове Панган завтра начинается новый ретрит, и решил переместиться туда.
"ЗА-Е-БА-ЛСЯ" — сказал он на прощанье.
И уехал к еще более святым вибрациям, склонив к этому и другого русского.
Евреи выжили все. В первую очередь, Йося. У него это уже был двадцатый ретрит по счету. Да хранит его Яхве!
Понравилось ли мне? Сложно сказать, понравилось-не понравилось. Ехал я сюда однозначно не за тем, чтобы понравилось.
Опыт, надо признать, уникальный, и о нем я не жалею.
Доволен ли я? Полностью. Многого я от этого курса не ждал, иллюзиями себя не тешил, за просветлением не гнался. Многое удалось обдумать, построить планов лет на несколько вперед — хоть размышление о всяких полезных делах, планирование многозначительных планов — в этом месте запрещено, ибо мешает процессу медитации. Ничего нельзя — ни работать, ни думать! Только медитировать.
Отдохнуть от бесконечной погони за убегающими электричками, от ночевок в мечетях и в аэропортах, от яванского трафика и суеты Сингапура, от убитых Калимантанских дорог и даже от — порой избыточного — малазийского гостеприимства — всем этим можно было насладиться во время ретрита.
Так что вполне доволен. Все было правильно, вовремя и интересно.
Хороший финал почти полугодового путешествия.
Но как бы то ни было, моя медитация — в несколько другом измерении. Моя медитация — это старорязанские просторы. С песнями пьяного Зайцева вместо малопонятных мантр на языке пали, с опухшим от синьки начальником экспедиции дядей Лешей вместо оранжевых монахов (хотя дядя Леша по утрам так же узкоглаз, как буддийский монах), с салом и самогоном, с костром и гитарой, с лопатой и Окой. Вот где медитация!
И даже комары кусают роднее, а солнце — жарит мягче — в Старой Рязани.
Поэтому через 2 дня, иншалла, ждите меня в Москве, а через 2 недели — в старорязанской археологической экспедиции. Если даст Будда.
Телефон +79262885333
А в Таиланде и прочих ЮВА на первый раз все мои дела сделаны, вернусь сюда как-нибудь еще, вполне возможно, что скоро.
Р. Устинов, Монастырь Суан-Мок, Таиланд, 11 июня 2015.
PS. Если кому-то интересны технические подробности: что, где, как, почем, как добраться, какой уровень английского языка нужен и можно ли просветлеть/сдохнуть от всего процесса — обращайтесь, отвечу.
