Сегодня я нарисовал свой маршрут на карте и сразу решил, что в ужас приходить не буду. А зачем — от этого ведь ничего не изменится! Забежал на огонек в Кострому — было жарко, было весело. Вот если бы я не орал на весь большой автобус, про то, что мне хлеба не надо — мне надобно зрелищ! Тогда бы ни за что не попал в очаровательный музейчик, не увидел бы подлинный ночной горшок (кстати серебряный) первой красавицы России и зарубежья. Не узнал бы, что в те далекие времена, ночные горшки у дам и мужуков были настолько разными. Но про это я вам позже расскажу.

Утром, переночевав в обнимку с прекрасной игуаной, я поехал да Ярославля. Там было тоже красиво, но слишком уж дождливо. Моя непромокаемая куртка, через три часа потеряла свои свойства. Из местных хостов меня никто не приютил, посему, помчался я в ночь до Твери. Оный город, после красот Ярославля и Костромы выглядел весьма кисло. Через несколько часов я уже мчался до Бологого и Окуловки. В последней поздоровался с батькой Миклухо-Маклаем поехал на Старую Руссу, посетив по дороге Демянск.

Хороший мужичок довез меня до поворота на Яжелбицы. Далее пошла дорожка фронтовая: иногда попадался асфальт, но лучше бы его тут не было. В Яжелбицах остановил говновоз! Я чуть не сплясал от радости, но потом спросил водилу:
— А где же шланги?!
— Какие шланги?
— Так ты же говновоз, значит по бортам у тебя толстые такие рукава должны торчать, как же ты без них говно качать будешь?
— Так я молоко вожу!
— А почему говном воняет?
— Так молоко такое.
За говновозом, что скрылся за поворотом направо, я поймал бензовоз, что ехал прямо. Потом была легковушка непонятного формата, что довезла меня прямо до ворот курорта.

На входе полагалось купить билетик, или приложить к турникету постоянный пропуск. Но при моем подходе автоматика безнадежно зависла, нарисовав мне вечный зеленый свет.

Уже темнело, а мне надо было еще домчаться до Великих Лук. Там меня ждал интересный товарищ. Тот меня накормит напоит и спать уложит. Взамен я навешаю ему целую гору лапши про Африку и про то, как надо готовить бараньи кокушки.

А пока я иду пить местную водичку.

Старая Русса — один из древних русских городов. Он возник и развивался благодаря богатому соляному промыслу. В XV—XVI веках он приносил богатые доходы. Казна получала здесь доходы от своих соляных варниц и пошлин — до 58 000 в год. В 1771 году, по указу Екатерины II, был организован новый казённый завод. Но из-за низкой концентрации соли в источниках, к середине XIX века завод прекратил производство поваренной соли, не выдержав конкуренции. Имущество было сдано в аренду и завод начал поставлять в Санкт-Петербург рассолы для лечебных нужд.
Началась история здравницы со времён приезда в город первооткрывателя целебных вод на Кавказе доктора Ф. П. Гааза. Его интересовали целебные свойства минеральных вод, и он, оставив практику в Москве, собрал интереснейший материал о воздействии вод Железноводска и Ессентуков. Считается, что в Старую Руссу он прибыл в качестве военного врача после начала Отечественной войны 1812 года. В 1815 Ф. П. Гааз, как пишет А. Е. Воскресенский «занимался разложением старорусских минеральных вод», результатом которого было научное установление их лечебных свойств. Идея не была поддержана, доклад «лёг под сукно». Ф. П. Гааз вернулся в Москву и с 1828 года стал главным врачом «Комитета попечительства о тюрьмах».


В 1824 году, отыскивая следы каменной соли, старорусскими минеральными водами интересовался горный инженер И. П. Чайковский (отец композитора П. И. Чайковского). В статье, напечатанной в Горном журнале, он отмечал высокую ценность «добротнейших рассолов».

Вот и дорвался я до местного бювету. Один из местных старожил, с видом заправского фунфурье, насоветовал мне, как и в каких количествах надо сию водичку квасить.

Я нашелушил из кармана горсть таблеток от жадности, налил себе полведерка, но едва смог сие осилить. Еще ведерко я набрал с собой, чтоб, значится, впрок было.

С 1882 года в курорте была открыта лечебная колония для больных детей. Деньги на её открытие собирали профессора Петербургского университета Д. И. Менделеев, И. Е. Андреевский, В. И. Ламанский, которые читали лекции в курортном театре как представители «Русского общества народного здоровья». За тридцать лет своего существования (до 1912 года) она способствовала исцелению нескольких тысяч детей. Это было первое подобное учреждение в России.
Количество людей, пользующихся минеральными водами, увеличивалось. Больные приезжали даже из Сибири, Закавказья, Бессарабии, Финляндии. К началу XX века старорусский курорт был значительно дешевле Кавказских минеральных вод (хотя одна грязевая ванна стоила 1 рубль 25 копеек — на такую сумму можно было купить три килограмма сливочного масла) и был доступен менее обеспеченным слоям населения (в 1915 году — наряду с привилегированными сословиями лечились 427 врачей и учителей, 655 мещан, 33 ремесленника, 75 нижних чинов и прислуги).

А вот, нырнуть в местную грязюку, я малость не успел — закрывалось ужо.
В 1916 году курорт раскинулся на юго-восточной окраине Старой Руссы, занимая 47 десятин земли. Из них 12 поросло тенистыми высокими деревьями, а 35 — мелким лесом-подростком, луговой травой и было занято лечебными зданиями. Три десятины — поверхность солёных озёр: Верхнего, Среднего, Нижнего. На территории курорта бил Муравьёвский фонтан на высоту четырёх саженей. Вокруг озера шла крытая галерея для прогулок, на ней — павильон для отдыха и питья минеральной воды.

На территории здравницы продавали и газированную минеральную воду.
Из пяти лечебных зданий два были с ваннами первого класса на 112 кабин. Особенно красиво выглядело Ермоловское (названо в честь министра А. С. Ермолова). Два здания второго класса оставались с деревянными ваннами по 40 кабин. Военный павильон из пяти отделений. В двух имелось по большому бассейну для одновременного купания по сто человек. Вода подогревалась паром. В других отделениях размещались деревянные ванны — грязевые. соляно-хвойные, суховоздушные, паровые. Солёный раствор для ванн готовили на месте бывшего солеваренного завода (за 2,5 версты) из «Царицынского» и «Екатерининского» источников. Старорусскую грязь выписывали в Петербург, Москву, Рыбинск, Кострому,Тверь, Ревельск, Бежецк, Лугу. Хвойную соль, приготовляемую на бывшем солеваренном заводе, посылали в Одессу, Ригу, Невель, Великие Луки.

Маточный щелок или раствор высокой концентрации без поваренной соли — в Рязань, Витебск, Либаву, Могилёв. Цветы из курортной оранжереи отправляли в Новгород. При входе в курорт стояла казённая гостиница на 65 комнат. Крытыми галереями она соединялась с концертным залом, рестораном, театром. Среди парка находились: фотография, парикмахерская, кондитерская, разнообразные киоски. Здесь же были разбросаны площадки для крокета, тенниса, гигантских шаров и гимнастических упражнений. При ресторане была открыта биллиардная.