Мегало Еклесия (Большая церковь), собор Святой Софии, храм Премудрости Божией — так называли главный христианский объект Константинополя; Айя-София — так называют главный туристический объект Стамбула, который был и остается архитектурным произведением, обладающим колоссальной силой воздействия.

Собор Святой Софии вызывал восхищение, недоумение и священный трепет у людей византийской эпохи, которые хорошо осознавали значение этого дерзновенного творения для прославления величия империи и торжества христианской веры. В «Описании святейшей Великой церкви Божьей» сказано, что «нов храм благодаря своей чудесной красоте, столь высоко возвышается он над городом и превосходит все, что внизу, все, что создано руками искусников, и так прекрасно сияет даже в таком возрасте, словно бы и над временем вознесен и не погружался в его струи». Автору этих строк, византийскому священнику XII века Михаилу Солунскому, сооружение уникального по своему грандиозному масштабу и сложности архитектурного замысла собора Святой Софии казалось немыслимым без прямого вмешательства сверхъестественных сил.

Собор Святой Софии

В веке же 21-ом каждый стамбульский гид расскажет вам, что Айя-София была построена императором Константином I Великим. Ведь именно он сделал христианство господствующей религией, он перенес столицу Римской империи в основанный им город Константинополь, значит, он и построил собор Святой Софии!

Но не будем строги к нашим современникам — стамбульским гидам и составителям путеводителей, ибо смещение и искажение исторического факта возникло гораздо раньше, в IX веке, благодаря греческой книге неизвестного автора «Сказание о возведении Великой церкви, именуемой Святой Софией». Записано там: «Великую церковь, Святую Софию, сначала возвел Константин Великий в виде базилики, подобно храмам Святого Агафоника и Святого Акакия, и, закончив ее, поставил множество статуй. Это здание простояло 74 года. Во времена Феодосия Великого, когда в Константинополе проходил Второй Вселенский собор, взбунтовавшиеся ариане сожгли крышу этой Великой церкви, тогда как святейший патриарх Нектарий заседал в старой церкви Святой Ирины, которую также возвел Константин Великий».

Вот вам образчик старого как мир приема полуправды: неизвестный автор, живший через 500 лет от рассматриваемого события, берет установленный факт строительства Константином церкви Святой Ирины и приплетает ложное утверждение о строительстве Константином собора Святой Софии. А вот Евсевий Кесарийский, римский историк, современник и биограф императора, из построенных им в Константинополе церквей точно называет по имени только храм Святых Апостолов (мавзолей Константина) и церковь Святой Ирины (соборная церковь Константинополя).

Церковь Святой Ирины

В 337 году Константин I Великий умирает и после кровопролитной борьбы единоличным правителем империи становится его сын Констанций, продолживший политику отца по распространению христианства и уничтожению язычества. Один из первых указов императора Констанция II провозглашал: «Да прекратится суеверие, да уничтожится безумие жертвоприношений». Закрывались языческие храмы, запрещался доступ к ним, запрещались жертвоприношения и поклонения идолам во всех местностях и городах империи под угрозой смертной казни и конфискации имущества.

И как следствие такой религиозной политики в 350 году по воле императора Констанция II на месте храма Афродиты в Константинополе началось строительство первого собора Святой Софии, а точнее базилики, длившееся 10 лет. Сократ Схоластик, византийский историк IV века, сообщает точную дату освящения собора Святой Софии — 15 февраля 360 года: «Тогда же, по возведении Евдоксия на епископский престол столицы, освящена была Великая церковь, известная под именем Софии, что случилось в десятое консульство Констанция и третье кесаря Юлиана, в пятнадцатый день месяца перития».

В бездне воздушной воздвиглась глава шлемовидная храма,
Сферою всюду круглясь, и всходит, как ясное небо,
Кровля с обеих сторон, а на купола самой вершине
Крест начертало искусство, который сей град защищает.
(«Описание храма Святой Софии», Павел Силенциарий, византийский поэт VI века)

Собор Святой Софии

Перед входом в современную Айя-Софию раскинулся археологический музей под открытым небом, где сразу за контролем слева можно увидеть цоколь колонны, выполненный из темно-красного египетского порфира (инв.№ 221). На цоколе две надписи. Греческая гласит: «Посмотри на царскую колонну из порфира и серебра, там, где владыки творят в Городе справедливость. Если спросишь имя, знай, что оно Евдоксия. Кто поставил? Наилучший эпарх Симпликий, отпрыск великих консулов». Латинская надпись куда лаконичнее: «Владычице Элии Евдоксии вечно августейшей поставил Симпликий, префект Города». На этой колонне когда-то сверкала серебром статуя императрицы Евдоксии, послужившая причиной уничтожения первого собора Святой Софии.

Археологический музей собора Святой Софии

История Византии, особенно ранней, богата волнениями, прежде всего на религиозной почве. К началу V века Константинополь насчитывал от трехсот до пятисот тысяч жителей, и половина из них были христиане, а вторая половина оставалась привержена культу римского многобожия. Различия в направлениях веры, недовольство существующими порядками, религиозная нетерпимость и борьба на этом фоне властных группировок приводили к тому, что богословские разногласия часто выливались в настоящие побоища, результатами которых пользовались демагоги, всегда умевшие извлекать выгоду из настроений толпы, и мародеры, под шумок охотно грабившие и сжигавшие дома богатых горожан, а заодно и собор Святой Софии.

В 397 году император Аркадий приглашает на пост константинопольского архиепископа известного проповедника и богослова Иоанна Златоуста. Столица получила в его лице замечательного, бесстрашного оратора и одного из тех убежденных людей, у которых принципы не расходились с делом: «Он был безжалостен ко греху и исполнен милосердия к грешнику». Новый патриарх был человеком строгой нравственности и противник излишней роскоши, что пришлось не по вкусу не только многим жителям Константинополя, любителям зрелищ и развлечений, но и императрице Евдоксии, живущей в роскоши и удовольствиях. Конфликт между Иоанном Златоустом и императрицей Евдоксией обострился после публичной проповеди, на которой патриарх иносказательно осыпал императрицу упреками за излишнюю любовь к роскоши и греховное поведение, сравнивал ее с Иезавелью и Иродиадой.

Развязка наступила в июне 404 года. Прямо напротив собора Святой Софии была установлена серебряная статуя Евдоксии, эпарх города устроил по этому поводу празднество с песнопениями и плясками, а шум от этой торжественной церемонии помешал архиепископу вести службу. Иоанн Златоуст ответил резкой проповедью, вызвавшей яростный гнев Евдоксии, под влиянием которой слабовольный муж-император Аркадий принял решение о низложении Иоанна Златоуста и его ссылке. Это спровоцировало крупные беспорядки в Константинополе, обезумившая толпа начала буйствовать, возникли побоища между сторонниками и противниками низложенного патриарха, во время которых первый собор Святой Софии был подожжен и сгорел дотла.

Мозаика «Деисус» собора Святой Софии. Иисус, Богоматерь и Иоанн Креститель

Собор Святой Софии не восстанавливался долгих 10 лет и тому были три причины. После высылки Иоанна Златоуста из Константинополя влияние Евдоксии при дворе стало преобладающим, наступили годы придворных интриг, благодаря которым она стала фактической правительницей Восточной Римской империи. Евдоксию не устраивали отношениями со своим безвольным, вялым и слабым здоровьем мужем-императором Аркадием и она стала близка с придворным комитом — главным казначеем, который вероятнее всего и был настоящим отцом наследника престола Феодосия.

Во-вторых, сгоревший собор Святой Софии был далеко не главным христианским храмом Константинополя, это место продолжала занимать церковь Святой Ирины, в которой находилась кафедра епископа Константинопольского, второго по чести после Римского епископа и первого на Востоке империи. И не случайно именно в церкви Святой Ирины проходил Второй Вселенский собор, окончательно утвердивший Никейский Символ Веры, по которому Христос единосущен Богу-Отцу.

Третьей причиной послужило невероятное событие в Западной Римской империи: в августе 410 года впервые за восемьсот лет вражеская армия Алариха, короля вестготов, захватила Рим. Вступивший на престол Восточный империи Феодосий II был так обеспокоен, что немедленно приказал возвести вокруг Константинополя новые мощные стены. Имевшие 12 метров в высоту и шириной в 5 метров, эти укрепления из камня и кирпича стали надежно охранять разросшийся со времен Константина Великого город от всяких вторжений следующую тысячу лет.

Лишь по завершению строительства оборонительных сооружений в 413 году император Феодосий II приступает к восстановлению собора Святой Софии и новая базилика была освящена только 11 лет спустя после пожара — 10 октября 415 года.

И когда кто-нибудь входит туда помолиться, он сразу понимает, что это творение совершено не человеческой силой или искусством, но Божьим соизволением. А ум воспаряя ко Господу, ступает по воздуху, ибо ему кажется, что Бог находится не где-то далеко, но обитает именно здесь, где Он Сам изволил. И такое случается не только с тем, кто впервые узрел это, но каждому постоянно видится одно и то же, словно созерцание здесь вечно начинается с начала. И никогда никто не пресыщался этим зрелищем, но люди, находясь в святилище, радовались тому, что они видели, а выходя, превозносили его в своих разговорах.
(«О постройках», Прокопий Кесарийский, византийский писатель VI века)

Фрагменты второго собора Святой Софии (базилики Феодосия)

В «Истории упадка и разрушения Римской империи» Эдвард Гиббон писал: «Константинополь усвоил не добродетели древнего Рима, а его безрассудства, и те же самые партии, которые волновали цирк, стали с удвоенной яростью свирепствовать в ипподроме». В Риме, после запрещения гладиаторских боев, самым популярным зрелищем были гонки на колесницах, спектакли скорости, опасности и смерти, проходившие в грандиозном Циркус Максимус — Большом Цирке, вмещавшем треть почти миллионного населения города. Четыре команды соревновались за благосклонность толпы — «красные», «зеленые», «белые» и «синие», названные так по цвету одежд возниц, стоящих на хрупких двухколесных колесницах, запряженных четверками породистых лошадей. Владельцы колесниц и их сторонники объединялись в 4 партии: «красные» посвящали себя Марсу и лету, «белые» — Зефиру и зиме, «зеленые» — Матери Земле и весне, «синие» — морю и небесам, или осени.

Египетский обелиск, стоявший на ипподроме Константинополя. Аналогичный обелист стоял в Циркус Максимус Рима

В Константинополе гонки на колесницах проводились на Императорском ипподроме, располагавшимся на месте современной площади Султанахмет Стамбула, а зрители делились на две партии — димы: «синие» (венеты) и «зеленые» (прасины). Но в основе противостояние димов лежали не цветовые предпочтения, а сословность и религия: «синие» объединяли патрициев, старую греко-римскую аристократию, военных и крупных землевладельцев, приверженцев канонического христианства, тогда как «зеленые» представляли собой плебеев, торговцев, ремесленников и крестьян, сторонников монофизитства, признававших только божественную природу Христа, отвергая его человеческую природу. «Синих» можно рассматривать как партию состоятельных классов, «зеленых» — как партию бедных, аналог противостояния гвельфов и гибеллинов в Италии XIV века.

Упомянутый выше Прокопий Кесарийский об этих партиях-димах говорил с нескрываемым презрением: «Издревле жители Константинополя разделились на венетов и прасинов, но с недавнего времени они заводят драки со своими противниками, сами не ведая, за что подвергают себя опасности. Вражда к противникам возникает у них без причины и остается навеки; не уважаются ни родство, ни свойство, ни узы дружбы. Даже родные братья, приставшие к разным цветам, бывают в раздоре между собою. Им нужды нет ни до Божьих, ни до человеческих дел. Не могу я иначе назвать это, как душевной болезнью».

Но у партий было и объединяющее начало — недовольство императором Юстинианом I и его энергичными действиями по ограничению привилегий и «синих» и «зеленых» при абсолютном произволе чиновников и постоянно растущих налогах. Все это вместе и привело к восстанию «Ника» («Побеждай», клич болельщиков во время гонок на колесницах для подбадривания возничих), сожжению второго собора Святой Софии (базилики Феодосия) и строительству третьего, нынешнего, собора Святой Софии.

Немецкий фонтан установлен на месте северного главного входа ипподрома Константинополя

Академик Ф.И. Успенский, крупнейший специалист по истории Византии, писал: «Ипподром представлял единственную арену, за отсутствием печатного станка, для громкого выражения общественного мнения». В начале января 532 года, когда Юстиниан занял свою императорскую ложу на константинопольском ипподроме, чтобы подать сигнал к началу гонки колесниц, его появление было встречено неодобрительным гулом. «Зеленые» стали жаловаться на «синих» и на притеснения со стороны императорских чиновников. В ответ «синие» стали угрожать «зеленым» и также жаловаться императору на непосильные налоги. Юстиниан оставил все претензии без внимания, обстановка накалилась и произошли стычки враждующих димов, но императорской гвардии удалось взять ситуацию под контроль, арестовав зачинщиков. На следующий день эпарх Константинополя распорядился повесить семерых осужденных за участие в беспорядках. Так случилось, что двое, один «синий», другой «зеленый», дважды сорвались с виселицы и остались живы. Когда же палач стал надевать на них петлю еще раз, собравшаяся на казнь огромная толпа усмотрела в спасении осужденных чудо и отбила их, укрыв в соборе Святой Софии.

Напряжение в городе нарастало и Юстиниан, пытаясь сгладить обстановку, объявляет о проведении очередных гонок на колесницах. Когда 13 января 532 года император прибыл на ипподром, он неожиданно осознал, что едва ли не впервые в истории «зеленые» и «синие» объединились, и это объединение направлено против него. Обычный шум толпы сменился оглушительным ревом: тридцать тысяч глоток в унисон выкрикивали единственное слово «Ника! Ника! Ника!», требуя от Юстиниана помилования «спасенных Богом». Это слово стало сигналом к мятежу.

Люди повалили с ипподрома, круша все на своем пути. В Константинополе начались кровавые расправы, стражников и ненавистных чиновников убивали прямо на улицах, восставшие сжигали налоговые списки, захватили тюрьму и выпустили на свободу заключенных. Заполыхали дворцы сената и эпарха, в пожаре, свирепствовавшем три дня, погибли многие здания, храмы и даже больница Святого Самсона вместе с находившимися в ней больными. Очевидец событий, византийский автор «Хронографии» Иоанн Малала писал: «Город представлял собой кучу чернеющих холмов, как на Липари или около Везувия, он был наполнен дымом и золою, всюду распространившийся запах гари делал его необитаемым и весь его вид внушал зрителю ужас, смешанный с жалостью».

Мозаичное изображение Богородицы в апсиде собора Святой Софии

Все эти ужасные дни Юстиниан скрывался в императорском дворце под надежной защитой своей гвардии. Многие царедворцы и придворные призывали его воспользоваться свободной от мятежников гаванью Босфора и покинуть Константинополь морским путем. Император уже склонялся к бегству, но Феодора, в отличие от супруга сохранившая мужество, отвергла этот план и вынудила императора действовать: «Как вообще император может позволить себе стать беженцем? Да никогда не произойдет того, чтобы я по своей воле скинула императорскую мантию или же узрела день, когда меня более не величают по моему титулу. Если ты, мой император, желаешь спасти свою шкуру, то волен действовать по собственному усмотрению. Что же до меня, то я буду придерживаться древнего изречения: порфира — вот самый благородный саван».

Сторонники Юстиниана сумели подкупить и завербовать на сторону императора сенаторов из партии «синих», лишив восстание большинства предводителей. Оставшиеся мятежники собрались на ипподроме для провозглашения самозваного императора, но туда с двух сторон ворвались подошедшие императорские войска, началась страшная резня, после которой на трибунах и арене осталось тридцать тысяч мертвых тел. Восстание «Ника» было подавлено с неслыханной жестокостью. Еще одним печальным итогом восстания стало полное уничтожение огнем церкви Святой Ирины и второго собора Святой Софии (базилики Феодосия).

Босфор

Обозревая из окон своего дворца нанесенный восстанием «Ника» урон Константинополю, Юстиниан видел не катастрофу, а прекрасную возможность. Разрушения устранили обломки старой Римской империи, расчистив путь для новой амбициозной строительной программы, которая должна была превратить город и всю Восточную Римскую империю в блистательный центр цивилизации. В первую очередь Юстиниан решил на месте сгоревшей базилики Феодосия соорудить храм, который превосходил бы все известные образцы своей невиданной величиной и оригинальностью.

По замыслу императора, новое здание должно сохранить облик своих предшественников, но ему надлежало быть намного больше: предполагалось, что собор станет самым крупным культовым центром во всем христианском мире. Но одного только размера было недостаточно — в империи имелось множество величественных памятников и огромных скульптур, требовалось нечто иное, соответствующее рассвету нового золотого века. Юстиниан решил сделать церковь квадратной, а не прямоугольной (классическая форма базилик, которая использовалась на протяжении трехсот лет), центр которой приходился бы не на апсидное святилище, а на огромный центральный купол.

Для реализации своей революционной концепции императором были выбраны Анфимий из Тралл, «в искусстве так называемой механики и строительства самый знаменитый не только из числа своих современников, но и даже из тех, кто жил задолго до него», и Исидор из Милета, «во всех отношениях человек знающий». Юстиниан дал этим архитекторам, у которых воображения было больше, чем опыта, карт-бланш: «Стоимость не должна вас волновать». Единственные условия, которые он поставил перед ними, — собор должен быть возведен в максимально сжатые сроки и своей мощью, великолепием и невиданной по красоте и богатству внутренней отделкой превосходить все известные культовые сооружения.

Собор Святой Софии

Строительство нового, уже третьего, собора Святой Софии началось 23 февраля 532 года, т. е. через сорок дней после пожара. Для ускорения работ Юстиниан направил 5000 человек на северную сторону объекта и 5000 — на южную, так чтобы бригады соревновались друг с другом. В постройку собора были вложены богатства всей империи: губернаторам провинций было велено незамедлительно отправить в Константинополь все сохранившиеся элементы классических построек и необходимые строительные и отделочные материалы. Каждый день из Египта доставляли золото и серебро, из Эфеса — порфир, из Греции — белый мрамор, из Сирии и Северной Африки — отделочный камень и слоновую кость. Из Рима прислали восемь темно-красных порфировых колонн из храма Солнца, из Эфеса прибыло восемь зеленых яшмовых колонн из храма Артемиды.

Громадный и вместе с тем легкий купол собора стал шедевром архитектурной мысли того времени: он напоминает пустое блюдо, вдоль обода которого пробито сорок арочных окон, благодаря чему создается ощущение сплошного светового пояса, так что кажется, будто купол «подвешен к небу на золотой цепи». Купол диаметром 100 византийских футов (31 метр) и высотой от пола 165 византийских футов (51 метр) был возведен за 4 месяца, с июля по октябрь 536 года. Купол большего диаметра будет сооружен в Европе лишь девять веков спустя.

Купол собора Святой Софии

Юстиниановский собор Святой Софии был построен и рекордные для того времени пять лет, десять месяцев и четыре дня, а на его сооружение было потрачено 1,3 миллиона солидов (римская золотая монета императора Константина I Великого весом 4,55 г), т.е. строительство обошлось в почти шесть тонн золота.

Собор Святой Софии был освящен 27 декабря 537 года. Процессию, отправившуюся от храма Святой Анастасии, возглавлял епископ Константинопольский Мина на императорской колеснице с мощами святых для чина освящения собора, Юстиниан шел пешком вместе с народом. Войдя в просторную внутреннюю часть собора через огромные ворота, предназначенные для императора и патриарха, процессия была потрясена видением небес, воплотившихся в каждом изящном изгибе и каждой широкой арке. Гротообразный внутренний свод был украшен простыми крестами и полностью покрыт золотом, так что казалось, будто он парит над землей. Свечи и лампады, размещенные на верхних галереях, неземным сиянием заливали внутреннее пространство храма, отбрасывая мягкие отсветы на великолепные мозаики. От пола поднимались разноцветные колонны, покрытые замысловатым орнаментом в форме завитков и глубокими рельефными узорами в виде сложных монограмм Юстиниана и Феодоры. Напротив входа в собор был расположен огромный пятнадцатиметровый иконостас с большими серебряными дисками с гравировкой, изображающей Марию, Иисуса и апостолов. Далее располагался высокий алтарь, содержавший непревзойденную коллекцию реликвий: Крест Господень, гвозди Страстей Христовых, погребальная плащаница Иисуса, стол, за которым Он и Его апостолы сидели во время Тайной вечери. Даже деревянная обшивка огромных царских врат не была похожа ни на что в мире, поскольку состояла из древних обломков Ноева ковчега.

Изумленный Юстиниан остановился в молчании, завороженный открывшимся ему ошеломляющим видом. Так продолжалось долго, а потом те, кто стоял близко к императору, услышали шепот: «Слава Богу, признавшему меня достойным для свершения такого чуда. Я превзошел тебя, Соломон!».

Если же кто-либо вступит в божественный храм, то отсюда
Он не захочет уйти и смотреть будет, завороженный,
Неутомимо главу то туда, то сюда обращая.
Нет пресыщения в доме, увенчанном шлемом прекрасным.
Столь безупречный и приснохранимый сей храм воздвигает
Наш повелитель по воле спасительной Вечного Бога!
(«Описание храма Святой Софии», Павел Силенциарий, византийский поэт VI века)

Мозаика собора Святой Софии. Императоры перед Богородицей. Константин (справа) приносит в дар Константинополь и Юстиниан (слева) приносит в дар собор Святой Софии