Причал, несколько лодок, фелюга и баркас – то немногое, что удалось сохранить коллективу ООО «Мурена» с постперестроечных времен. Разбросанные по побережью рыбацкие артели остались с того момента, когда в Сочи был жив рыбколхоз, занимавшийся промышленным прибрежным ловом. Флот был новее, и рыбы в море было не в пример больше. В путину, например, за час фелюга переполнялась уловом, в ней с трудом оставалось место для немногочисленной команды. В этот период рыбаки хорошо зарабатывали круглый год.

Чтобы в полной мере ощутить романтику моря, узнать труд рыбака изнутри, решаю выйти с бригадой в ночную смену. Сейчас сезон ставриды и хамсы, поэтому из снасти берем только конус, оборудованный лампочкой – эта рыба ловится исключительно на свет. Условно говоря, из приборов навигации наша мотофелюга, которую рыбаки ласково зовут «Ласточка», оборудована лишь эхолотом.

Чтобы спустить судно на воду, необходимо приложить, на мой взгляд, совершенно титанические усилия. Для начала разравнивают грунт, вручную создавая «дорогу», устанавливают на ней катки и с помощью лебедки «Ласточка» уходит в море. Вместе со мной экипаж – шесть человек: капитан, моторист, два лебедчика и грузчик, причем трое последних взаимозаменяемы.

Я сижу на носу вместе с капитаном Володей, который учит меня определять рыбу на эхолоте. Под килем около тридцати метров, дно напоминает горный хребет: есть свои пики и пропасти, максимальная глубина в этом районе – 76 метров.

Рыба стоит в небольших ямках, но ловить еще рано. Склоны Гагрского хребта, покрытые снегом, еще розовато-оранжевые в лучах заходящего солнца, а основная работа у рыбаков начинается с наступлением темноты. Фелюгу сопровождают дельфины. Их всего двое, они то и дело показывают спины настолько рядом, что их можно даже погладить.

Затем белобокая парочка отстает, их спинные плавники еще несколько минут показываются за кормой, а затем и вовсе пропадают. Эхолот указывает на небольшой косяк, ребята, особо не надеясь на удачу (полная темнота еще не наступила), опускают конус за борт, поднимая его через несколько минут серебряным. В мелких ячейках запуталась жирная хамса.

Затем рыба вдруг перестает собираться в сеть, и мы беседуем с капитаном за жизнь. Володя – водолаз-спасатель, в этом году в связи с реорганизацией государственной инспекции по маломерным судам стал спасателем МЧС. Десять лет водолазного стажа, три тысячи часов под водой. А рыбы, говорит он, еще пять лет назад не в пример больше было. Только вот появились браконьеры.

– С Азова приходят тральщики, перепахали уже все дно, губят малька, икру. - говорит он. - Одно время даже дельфины от наших берегов уходили – бескормица. Сейчас только поголовье возрождаться начало, и опять гости с Азова…

Вот Володя командует опускать конус за борт: эхолот «пишет» рыбу. Снижаем обороты, делаем круг и ждем, пока ставрида соберется в сеть. Вдруг двигатель глохнет, а затем и гаснет свет.
Час команда колдует над аккумуляторами, ругает того, кто вместо солярки продал рыбакам некондиционное топливо для печей, но воз и ныне там. Ребятам такие ситуации привычны: флот старый, да еще ни у кого специального образования нет, всему учатся по мере поступления проблем. А мне рассказывают, что фелюга три дня назад вообще тонула, хорошо что возле берега. Так что это был первый выход после ремонта.

Отчаявшись справиться своими силами, команда запрашивает помощь с берега. Подходит фелюга соседей, разговор заходит об улове. Соседям тоже не очень везет, дельфины мешают. Взяли, говорят, килограммов двести.

- У нас Ашот опять платок своей жены на голову повязал, - смеется капитан соседей, - и рыбной консервой затарился. Смело можно уходить на берег – удачи не будет. А вам, - замечает на носу меня, - так вообще тонуть можно на месте.

Вот она рыбацкая выручка: бросив работу, соседи швартуются по левому борту и транспортируют нас на берег, а потом снова уходят за удачей. Пока медленно идем на огни причала, грузчик дядя Леша рассказывает, что попался к ним в сети пару лет назад удивительный зверь.

- Вроде и краб, но вот таких размеров, - разводит руки дядя Леша. – Втрое больше обычного. И голубенький такой, а на сочлениях будто розочки красненькие.

Это попал в сети ООО «Мурена» американский эмигрант blue crab, родина его – восточное побережье США, в Черном море появился в 1960-х через Средиземное. К сожалению, очень редкое животное, потому что зимние температуры Черного моря иногда достигают 5 градусов по Цельсию, и его молодь не выживает.

Лебедчик Евгений в бригаде не первый год, даже уходил несколько раз, но хватало всегда на два-три месяца: море тянет. Рассказывает, что отец очень хотел дочку, но в самый день родов на побережье стоял туман, в который по старой примете рождаются одни моряки. У Жени много профессий, он и строитель, и повар, но море – на всю жизнь. Летом подрабатывает на сплавах, сам спортсмен-водник, в активе категорийные походы, интерралли по реке Белой. В тридцать два решил получить высшее образование в Новочеркасске, будет военным связистом. Только вот не ладится у него на личном фронте: первая жена не дождалась с абхазской войны, вторая не выдержала конкуренции с морем…

Причаливаем.

- Ну что, домой поедешь или с нами до утра? – интересуется капитан.

Конечно, до утра, я ведь еще рыбалки толком не видела. На берегу команда варит мне кофе, устраняет неполадки, и мы снова выходим «на охоту».

Чтобы было интереснее, с носа меня зовут на корму, где достают кокон. Первая настоящая удача – килограммов сорок серебряной ставриды «льется» в подставленные ящики. Ко второму выходу ребята совершенно смирились с моим присутствием, более того – воспринимают частью бригады.

Моторист "Мурены" Влад родился в Тбилиси и отдал 15 лет большому спорту, а именно… фигурному катанию. Владимир Кумкуманян был даже чемпионом СССР среди юниоров. Талантливому армянину прочили большое будущее, только вот просили сменить фамилию на грузинскую. Единственный сын в семье, он ответил отказом, и сейчас ютится в бараке на берегу, воспитывая троих сыновей, младший из которых родился совсем недавно.

Где-то у берегов Хосты останавливаемся на ранний завтрак, мне накрывать на стол не разрешают, наверное, боятся привыкнуть. И… двигатель опять глохнет, правда, теперь у нас хотя бы есть свет. Подкрепившись салом и сыром, яйцами и макаронами, - двигатель запускают в считанные минуты.

С гор стекает ветер, правда, ждали его еще несколько часов назад. Экран эхолота становится черным.

- Рыба? – с надеждой спрашиваю у Володи.

- Нет, дельфины.

И действительно, сначала за кормой, а затем и вдоль бортов то и дело выпрыгивают белобочки, распугивая всю рыбу. Я насчитала около двадцати, а под водой, говорят ребята, их раза в три больше.

В море, кроме нас, никого, а то можно было «передать» горе-помощников соседям. Как это сделать, рассказывает судоводитель Дима, стоящий сейчас на лебедке:
- Если дельфины замучили, срывают лов, от них можно избавиться. Видишь, что соседи конус в воду опустили, - подплывай поближе, дельфины за светом на глубину уйдут. А тебе остается только скорость прибавить.

Поскольку мы одни, приходится после нескольких не очень успешных попыток оторваться брать курс на берег. Заслышав звук лебедки, к фелюге бегут разномастные звери, в числе первых – старая кошка Манька и кот Кошмар. Но рыбы сегодня мало, не более 120 килограммов, поэтому их кормят не ставридой, а хамсой.