Рано утром в пустыне холодно. Холодно настолько, что куртка и штаны не спасают, и непонятно, куда за ночь выдуло те плюс сорок, что накануне превращали местность в духовой шкаф. Морщась, от попадаемого холодного песка в сандалии, брожу, пытаясь хоть один интересный кадр выцыганить у пустыни до восхода солнца, но мало что получается. Иван же потихоньку что-то щелкает, то появляясь, то исчезая среди дюн. И даже пару раз незаметно фотографирует меня.
Наш проводник Хамид благоразумно остался в теплой машине на границе песков с обитаемым миром. Утренняя мгла скрывает окрестные горы, кажется, что песочная взгорбинами поверхнось бесконечна. Даже муэдзины, которые должны были уже пропеть призыв к молитве, почему-то молчат. Наверное, облака, занявшие за ночь долину Инда, глушат звуки. В дюнном однообразии не очень уютно чувствовать себя пупом земли.
Однообразие это пугающе. Дюны не похожи одна на другую, вместе с тем абсолютно одинаковы – какой-то математически выве(т)ренной точностью, не оставляющей надежды на спасение заблудившемуся.
Однако жизнь идет. Встающее солнце, постепенно заварило котел из разницы температур, и облака, до того висевшие неподвижно, начали передвигаться, то открывая горы, то снова пряча их, подниматься от поверхности и таять.
2. Саманные кирпичи для постройки домика, в котором можно хранить инвентарь и спрятаться от жары или непогоды
Удерживать пустыню в рамках стоит больших трудов. Оазис рукотворен, а пояс деревьев, высаженных вручную, четко обозначает грань. Кстати, сиреневый цвет – это не обработка. Освещение менялось практически ежеминутно, но красиво передать увиденное, учитывая криворукость мою в фотографировании, трудно.
3.
4. Дождь над горой. Если в этой стороне цвет сиренево-фиолетовый…
5. …стоит повернуться в другую, как все становится свинцово-серым
Первыми солнце ловят окрестные пяти- и шеститысячники. Лишь некоторые из них, наверное, наиболее рельефные, имеют названия. Эти горы заслоняют более высокие семи- и восьмитысячники Каракорума, которые недалеко отсюда. Например, до второй по высоте вершины мира К2 от Скарду около 100 км (разумеется, по прямой).
6. Когда появляются гиганты, тут же перестаешь быть пупом земли
7. Когда же солнце поднимается высоко, от облаков не остается и следа. Фото Ивана Дементиевского
8. Утренний свет в пустыне поразителен
***
Вылететь в Исламабад на второй день не удалось. Поливаясь и наливаясь водой, мы изнывали от жары у приземистого здания аэропорта, думая, что вот-вот позовут на посадку, но Нанга Парбат, мимо которой пролетает самолет, оказалась неумолима и отказала в хорошей погоде. В результате вернулись в гостиницу, перекусили, пережидая, пока светило пройдет зенит. У Вани возникла мысль поснимать в пустыне Хамида и его дочек в национальной одежде балти. Хамиду идея пришлась по душе, и он умчался одеваться и готовиться, после чего заехал за Ваней, и они укатили на пленэр. Я же решил остаться в номере, так как 4-5 часов дня – слишком жарко для меня, а, как уже отмечалось ранее, испытывать на себе искусство врачей Скарду не хотелось.
В результате у Вани получалась потрясающая фотосессия, я отснял окрестные горы, видимые из гостиницы, и принялся думать над историей Балтистана. А вечером… вечером у нас брала интервью местная газета…
9. Хамид и его дочери в национальной одежде балти
Пытаясь выяснить отличия местного ислама от, скажем так, общепринятого, я узнал, что местное население в районе Скарду (правда, здесь немного) и далее на запад, ближе к Тибету (район Ганче) принадлежит к исламской школе Нурбукши (Нурбакши, Нурбахши). Слово звучное, однако добиться более детального рассказа от местных не удалось, а на русском что-то вообще с информацией туго на эту тему.
Здесь стоит вновь остановиться на истории Гилгит-Балтистана. Ранее уже упоминалось, что в VII – VIII веках здесь, то есть по крайней мере на территории Балтистана, господствовал буддизм и так или иначе регион находился под влиянием тибетцев. Затем примерно на семьсот лет наступает время, которое стоит назвать полосой забвения. Что происходило на этих землях, кто и как здесь жил, неизвестно. Согласно косвенным данным, с 750 годов до 1400-х годов буддизм по-прежнему был распространен в Балтистане, кроме того, письменность была тибетской. Однако насколько всеобъемлющим было влияние буддизма на местное население – не очень понятно.
Дело в том, что, как и в Непале, здешняя местность, мягко говоря, труднодоступна. Недаром те же непальские народности ухитрялись жить бок о бок друг с дружкой, например по разным сторонам ущелья, и при этом говорить на разных языках и исповедовать различные веры. Ущелья и горы являются границей, препятствовавшей контактам. В ряде районов Гилгит-Балтистане такая же ситуация. Завоеватель, насаждая свои, например, исламские порядки, в одной долине, мог даже не подозревать, что за соседней горой находится другая долина, и люди, живущие там, пребывают в полном неведении относительно ислама и исповедуют, например, анимизм. А в следующей долине, также хорошо защищенной от посторонних пиками, процветает, например, буддизм.
10. О труднодоступности. Так выглядят с самолета пакистанские Гималаи. С другого борта точно так же выглядит пакистанский Каракорум. К другому борту не бегал, ибо трясло жестко
Ислам приходил на территорию Балтистана в разное время и разными дорогами. Где-то проповедью, но чаще насаждался силой. Где-то новая религия приживалась, где-то вытеснялась, приходила снова, смешивалась, вбирала все то, что было до нее, и видоизменялась. Возникали порой совершенно причудливые коктейли вер. Я немного писал об этом раньше.
Чтобы иметь наглядное представление, вот карта местности, сделанная работниками фонда Ага-хана с обозначением соседних территорий.
11. Карта найдена в сети
Район Читрал (Chitral) (он не относится к Гилгит-Балтистану) граничит с Афганистаном на севере и западе, на юге с долинами (бывшими княжествами) Дир и Сват. Район Гизер (Ghizer) граничит с Ваханским коридором на севере и Сватом и Кохистаном на юге. Районы Хунза-Нагар (Hunza-Nager), Гилгит (Gilgit) и Диамир (Diamir) зажаты между Кохистаном и оккупированным индийцами (пакистанская терминология) Кашмиром на юге и Ваханским коридором и китайским Синьцзяном на севере. Районы Астор (Astore), Скарду (Skardu) и Ганче (Ganche) на юге граничат все с тем же оккупированным Кашмиром и Китаем на севере.
В Читрале расположены наивысшие горы Гиндукуша; район Хунзы, севера Скарду и Ганче – это уже Каракорум; юг Гизера, Диамира, Астора, Скарду и Ганче – это Гималаи.
А вот так, по узким ущельям, узким тропам и торным путям в Гилгит-Балтистане распространялся ислам.
12.
Судя по карте, наиболее ранним должен считаться приход Сайеда Шаха Афзала в Ясин в 725 году. Это неверно. В семисотых годах исламом в этом регионе и не пахло, и мне не удалось найти какие-либо упоминания об этом человеке в то время. Видимо, при печати пропала цифра "1", должен быть 1725 год. В ряде доступных мне источников первым упоминается некто Саид Али Хамадани, попавший в Кашмир примерно в 1380 году. Согласно легенде, он не только посетил Балтистан, но и построил здесь две мечети.
Хамадани, также известный как Шах Хамадан, при ближайшем рассмотрении оказывается далеко не "некто". Он был суфием, поэтом и выдающимся проповедником ислама. Скрываясь от гонений Тамерлана, Хамадани со своими последователями пришел в Кашмир, где был с благосклонностью принят местным правителем, и преуспел не только в распространении ислама, но оказал колоссальное влияние на весь край. Говорят, что пришедшие с Хамадани искусные художники, скульпторы и ремесленники фактически совершили культурный переворот в умах кашмирцев. Именно под их влиянием развилось ковроткачество, каллиграфия, гончарное дело, роспись по одежде, а также тканье ныне всемирно известных кашмирских шалей.
Хамадани похоронен на территории Таджикистана и даже изображен на таджикских купюрах.
13.
Что касается исламской школы Нурбакши, она возникла в XV веке в Иране, распространившись затем в Центральной Азии, Кашмире и Балтистане. Последователи ее подвергались гонениям и уцелели лишь как раз в Балтистане, вроде как сейчас около 60 деревень насчитывается, в которых живут представители этого течения. Саид Мухаммед Нурбакши исповедовал суфизм – в этом исламском течении важными считаются мистический и медитативный опыт, а также опыт индивидуального познания бога. Еще когда Саид Мухаммед учился, одному из его однокашников привиделся сон, в котором на Саида Мухаммеда нисходил свет с небес, и этот свет он нес людям. Отсюда и возникло прозвище Нурбакши – в переводе с персидского «несущий свет».
Наверное, более не стоит подробно останавливаться на мусульманских деятелях, оказавших влияние на Гилгит-Балтистан, достаточно сказать, что в большинстве своем исламские течения, пришедшие на эти территориии, были не особо ортодоксальными. В основном это шиизм, исмаилизм и течение Нурбакши. Позже остальных в регион стал проникать суннизм.
В последующие годы мусульманские правители и даже целые династии воевали друг с другом постоянно. К этому подключались и буддистские правители Ладакха (и порой побеждали, порой получали по шапке), и догра, и сикхи. Конфликтов было столько, власть настолько часто переходила из рук в руки, что без поллитры не разберешься. Начиная с 1500-х годов и вплоть до середины XX века было несколько десятков больших и малых войн. От династий и царей, правивших в эти периоды, мало что осталось. Например, крепость Карпочо (Kharphocho). Она возвышается над Скарду и сумела даже пережить нашествие сикхов, которые, правда, едва ее не уничтожили. Говорят, ряд построек датируется XVI веком.
14. Крепость хорошо видна на освещенном участке скалы
15. Солнце довольно быстро смещает акценты
К сожалению, в эту крепость забираться не с моим тогдашним здоровьем. Но вот история, которую рассказал один мой знакомый (Миша, привет тебе, если прочитаешь эту запись :)) и которая свидетельствует, что крепость и по сию пору не вышла в тираж. Как-то то ли рано утром, то ли поздно вечером Михаил решил подняться в крепость. Наверху не было ни души, лишь бродил парень, одетый в форму пакистанской армии. Как оказалось, это действительно был солдат, и он действительно нес службу. Ему было скучно, они с Мишей разговорились, потом пошли в солдатскую каморку пить чай.
Разумеется, возник вопрос, что тут охранять и от кого. В ответ солдат показал пальцем наверх: небо. Это стоило пояснить, что пакистанец не замедлил сделать. Он достал из-под кровати длинный футляр, в котором в разобранном состоянии находилась переносная установка для запуска ракет типа "стингер", ракета, собственно, лежала тут же.
Сверяясь с аккуратно записанной от руки инструкцией в тетрадке, солдатик быстро приладил друг к дружке разложенные части. "Осталось только активировать ракету, выходи и стреляй", – сказал он с улыбкой. Процедура приведения в боевую готовность, по словам Михаила, если не изменяет память, не заняла и двух минут. Ракет под кроватью было несколько.
Остается добавить, что "стингеры" работают по принципу "выстрелил и забыл" – ракета снабжена инфракрасной или ультрафиолетовой системой наведения на цель. По инструкции для пуска необходимо два человека, однако, как показала практика душманов, с выстрелом можно управиться и в одиночку. Поставки "стингеров" во время советской кампании в Афганистане не только нанесли Советам серьезный урон, но заставили наши ВВС, в частности вертолеты, полностью изменить тактику ведения боев.
***
Под вечер мы добрались до дома брата Хамида, где у нас должны были взять интервью. Дом, если честно, поразил. Мы оказались во вполне себе европейском коттедже, с той лишь разницей, что этот дом, согласно исламской традиции, поделен на две части, и на женскую половину входить нельзя. Вообще осталось двоякое впечатление. Точнее диссонанс между «европейскостью» дома, умением общаться, образованностью и пр. с одной стороны и совершенно послушные дети (девочки), которые не сядут, пока им не разрешат сесть, не заговорят, пока им не разрешат заговорить, не войдут в комнату, пока им не скажут войти, – с другой. Разумеется, я не пытаюсь давать оценку, просто для нас, выросших не в мусульманской традиции, это выглядит, скажем так, неестественно.
Когда твои моральные принципы сталкиваются с чужими, причем возведенными в систему, тем более в религиозную систему, волей-неволей чувствуешь себя не в своей тарелке. У нас принято уважать женщину как личность, как равного мужчине человека. Ортодоксальный ислам ограничивает возможности женщин в силу традиции. И возможно даже, это когда-то было неплохо и даже необходимо. Вопрос в том, необходимо ли это сейчас?
Вообще ортодоксальность в любой области плоха тем, что имеет тенденцию к закручиванию гаек и развивается только в этом направлении, отметая что-либо новое. Когда же та или иная ситуация, прецедент возводится в ранг религиозного догмата, то отрезаются все возможные пути к диалогу и компромиссу. Лично мне это не нравится во всех религиях.
Однако я что-то отвлекся.
16. Принтер на этот раз работал нормально, Хамид очень обрадовался снимкам
17. Старшая дочь Хамида. Она же на снимке. Фото Ивана Дементиевского
Беседовали мы довольно долго – сначала было интервью, потом просто разговаривали о жизни, о горах. Совершенно некстати конец разговору положила политика – Хамид сказал, что был бы рад предложить нам остаться в доме на ночь, однако сразу после убийства Бен Ладена власти запретили иностранцам ночевать вне гостиниц из-за угрозы похищения. Вернувшись в номер поздно вечером, мы узнали, что в наше отсутствие приходили военные, которые справлялись у администратора, все ли в порядке с этими русскими.
***
В интервью больше говорить приходилось мне – и за себя, и переводить ответы Ивана. Разумеется, мы отвечали на вопросы «почему Пакистан?», «что нам больше все понравилось?», «что больше всего удивило?» и т.д. Обходиться пришлось общими фразами, поскольку формат данного газетного интервью не подразумевал развернутых ответов. Но для местных жителей и небольшой заметки о редких здесь иностранцах достаточно – тем более если эти иностранцы искренне восхищаются краем. А восхититься есть чем.
18. Хамид попросил немного попозировать. Один из этих пафосных кадров попал в газету
Меня часто спрашивают, зачем я поехал в Пакистан второй раз, почему интересуюсь историей и обычаями страны довольно серьезно и т.д., притом что у меня довольно сложное отношение к ортодоксальному исламу, а Пакистан, как известно, исламская республика.
Во-первых, надо сказать, что мне в принципе интересны горная Азия и страны, где эти горы находятся. Это не только Пакистан, но и Афганистан, и Непал, и Индия, и Бутан, и Китай, и будь возможность, я бы не только сюда приезжал, но и жил бы по несколько месяцев, а то и лет. Во-вторых, ехать в страну единожды и исключительно в качестве туриста – не интересно. Если видеть окружающее только из окна автомобиля или отеля, это напрасная трата времени. Поэтому и в Непале, и в Пакистане я был мало – «батальоны просят еще». И если все сложится, поеду туда снова, и не раз.
Что касается непосредственно Пакистана, я был просто поражен, увидев, сколь большая разница с тем, что показывают по телевизору. Конечно, в передачах СМИ много правды, – но это не единственная правда. Как нельзя воспринимать Россию исключительно по ситуации в Чечне и Дагестане, так же нельзя воспринимать Пакистан исключительно по Зоне племен, Бен Ладену и терактам.
19. У нас берут интервью. Фото Хамида Хуссейна
Начать с того, что мало какая колониальная в прошлом страна без проблем пережила завоевание Англией (берем ее в пример, коль уж говорим об английских колониях), последующее от колониального гнета освобождение, и даже в наши дни в этих странах неспокойно. Это и Британская Индия (Индия, Пакистан, Бангладеш, Бирма), и тот же Непал, и тот же Афганистан, и тот же Китай, который колонией не стал, но Опиумные войны и прочие удовольствия народу покосили предостаточно. Про Африку и говорить не стоит.
Муки раздела, на которые страна-владелица обрекла народы на индийском субконтиненте, были не только масштабными по количеству жертв, но и длятся до сих пор (Кашмир, Зона племен, Белуджистан), и перекладывать вину в этом только на пакистанцев, афганцев и индийцев, мягко говоря, неправильно.
Далее – ситуация геополитического разлома, в котором оказались, например, Пакистан с Афганистаном, тоже возникла не по вине живущих здесь народов. В Афганистане, разжигаемая извне война идет более тридцати лет. К ней приложили руку СССР, США и ряд других государств. Именно из-за войны афганцы не в состоянии возродить страну, именно из-за войны они выращивают наркотики, уровень образования находится на примитивном уровне, а о богатой культуре Афганистана куда больше знают иностранцы, чем рядовые афганцы. И это каким-то образом дает сытым обывателям право тыкать пальцем в телевизор и говорить: «смотрите, какие дикари там живут, они срут на улицах и все споры решают Калашниковым».
Мне неприятно и порою тяжело было находиться в некоторых районах Пакистана, я чувствовал себя не в своей тарелке, и на меня смотрели с подозрением. С другой стороны, как пакистанцам еще смотреть на людей с фотоаппаратами, если сегодня эти люди пьют с ними чай и называются друзьями, а завтра льют дерьмо на страницах газет?
За обозримый период, скажем, лет в пять я не помню ни одной положительной новости в СМИ о Пакистане.
20. Наше с Иваном интервью в газете
Что будут думать о европейцах пакистанцы, если войска другой страны позволяют себе проводить на территории суверенного государства операции типа той, в которой ликвидировали Бен Ладена, если сегодня ты живешь, никого не трогая, в своей деревне, а завтра по ней долбанет беспилотник каких-то американцев, которые почему-то лучше знают, как мне жить.
Банальный пример. Если не изменяет память, местонахождение Бен Ладена вычислили с помощью врача, который под видом проведения вакцинации в районе смог получить образец его ДНК. Были ли мальчик, уже не важно. Важно то, что вакцинации в Афганистане и Пакистане (в последнем, как правило, в бедных районах и лагерях беженцев) проводятся под контролем ООН и других международных организаций. То есть группа врачей приезжает в район, убеждает старейшин порою посредством долгих переговоров, что вакцинация необходима, что вакцина – это не американская зараза и бактерии, которые будут испытывать на людях, и т.д. и т.п.
При этом, учитывая разницу в образовании и мировоззрении, приходится и к религиозным чувствам апеллировать, и Коран цитировать, и отдельно проводить беседы с мужчинами и женщинами, убеждать, объяснять – словом, это колоссальная и очень трудная работа. Можно представить, что случится с этими самыми ооновцами, которые приедут в очередной район после того, как местные жители узнали, что какой-то врач под видом вакцинации собирал разведданные, и это привело к военной операции и убийству людей в этом районе. Что сделают с этими ооновцами? Правильно – в лучшем случае попросят уйти, а в худшем – камнями закидают или застрелят. И на мой взгляд, будут иметь на то вполне веские основания.
21. В лагере беженцев под Равалпинди. Снимал от бедра. Рука в кадре – Ивана
***
Разумеется, всего этого подробно в интервью нет. Я вспоминаю, что еще было трудно объяснить. Например, трудно объяснить человеку, родившемуся в горах, чем меня, жителя равнины, притягивают горы. Вертикально стоящая земля – ей, пожалуй, не устану восхищаться никогда. И масштабом тоже.
В обычной жизни трехэтажные дома кажутся большими. Но здесь хоть небоскребов навтыкай, их не видно.
22. Часть города Скарду между пустыней и горами
23. Чуть подальше. Эти горы – всего 4 километра в высоту
24. А так это выглядит из пустыни. Тут дома разглядишь, если только сильно всматриваться
25. Поразительна и многоплановость, особенно хорошо проявляющаяся утром либо вечером
26. Утренний свет
Отдельный разговор – это радушие и гостеприимство простых людей. Для гостя они сделают все! В прошлой поездке мы проходили через высокогорную деревню, в которой пришлось подзастрять, так как едва ли не каждый житель звал к себе домой – выпить чаю и остановиться на ночлег. Наш тогдашний проводник Самандар Хан буквально устал объяснять жителям деревни, что мы торопимся, что надо до сумерек успеть дойти до места, где можно разбить палатку. И объяснять ведь нужно так, чтобы люди не обиделись. В конце концов удалось «вырваться» из деревни, но уже на самой околице нас догнал мужчина с длинной седой бородой.
«Хоть перекусите немного, раз не хотите в гости», - сказал он и подал нам деревянное блюдо в котором лежало несколько только что сваренных картофелин. И это не широкий или показной жест, по-другому эти люди не могут.
27. Мужчина, накормивший нас картошкой. Самандар как раз в руках держит картофелину
Мне думается, что не о терактах и войнах в Пакистане надо писать, вернее, не только о них, надо рассказывать и о том, что не прочитаешь в газете. И я буду стараться это делать в меру своих сил.
28. Бредем по пустыне Скарду
Продолжение следует…
