Васнецовы. Братья. Виктор и Апполинарий.
В 1881 году братья Васнецовы впервые приехали в Абрамцево. Они поселились в «Яшкином доме». Виктор – старший брат — в Абрамцеве создал лучшие картины. Аполлинарий Михайлович, составляя позднее его биографию, писал: «Итак, в Абрамцеве Виктор Михайлович за время 1881—1885 годов прожил пять летних сезонов, из которых четыре в «Яшкином доме». За этот период времени написаны «Поле битвы», «Аленушка» (начата в Ахтырке), эскизы декораций и костюмов к «Снегурочке», рисунки церкви и образа для нее... начаты «Богатыри». Братьев разделяло 8 лет разницы, но, как известно, младшие всегда тянутся за старшими, поэтому Апполинарий тоже стал художником. Его излюбленная тема – русская старина, древняя Москва.
Младший Васнецов любил Абрамцево, но не участвовал в летних абрамцевских развлечениях кружка. Он чувствовал себя среди всех остальных младшим или просто был более застенчив, во всяком случае, он оставался наблюдателем веселых затей и домашних спектаклей, слушателем в чтениях. Но для Частной оперы Мамонтова им были выполнены потрясающие декорации (особенно для «Хованщины» Мусоргского»). А уже позднее он создал театральную живопись к операм «Садко», «Сказание о невидимом граде Китеже», «Царской Невесте», «Опричнику», а также великолепные иллюстрации к «Песне о купце Калашникова».
Виктор Васнецов, принимал самое живое участие в строительстве церкви Спаса Нерукотворного.

Валентин Серов.
Валентин Серов попал впервые в Абрамцево в 1875 году (10 лет) с матерью. Затем сюда он приезжает вместе со своим учителем Репиным летом 1878 года (13 лет). Юный художник был неизбалован материнским вниманием (у него была очень строгая мать), но зато получил отличное европейское образование в Мюнхене и Париже. А в Абрамцеве Тоша («Тоша» — домашнее имя Валентина Серова) растерялся. Он сразу опустился со своих европейских высот, окунувшись в богатое, веселое, беззаботное житье. Поскольку Серов был сверстником сыновей Мамонтовых, то очень с ними подружился, особенно с Дрюшей. Поэтому талантливый мальчик сразу же закинул этюдник с кисточками и стал получать наслаждение от детства по полной программе – проказничал, шалил, дрался. Но рядом была чуткая Елизавета Григорьевна, которая стала для него и второй матерью и другом. Она очень тонко и мягко помогала ему, наставляла, советовала. Она чувствовала в нём необыкновенный художественный талант и делала всё возможное, чтобы Тоша поверил в свои силы. Со своей стороны Серов платил ей привязанностью, нe утратившуюся за всю его жизнь. Став взрослым, многие годы он писал Елизавете Григорьевне, испытывая непреодолимую потребность поговорить с ней хотя бы на бумаге. А в Абрамцеве, поощряемый Репиным, Поленовым и Васнецовым, он накапливал своё мастерство. Здесь Серов пишет многие свои портреты. Это Савва Иванович спящий, он же, работающий над переводом либретто «Кармен», просто портрет Мамонтова, портрет Елизаветы Григорьевны. Общение с лучшими музыкантами, художниками и писателями своего времени, которых он встетил в Абрамцево, безусловно, сказалось на развитии художественного дара Серова.

Константин Коровин.
Коровин в Абрамцеве бывал наездами, недолго. Приезжал сюда на рыбалку, покататься на лодке, поболтать с гостями, отдохнуть, расписаться на скатерти Веры Саввишны — она собирала автографы знаменитых гостей Абрамцева и вышивала их. Костенька Коровин был любимцем Саввы Ивановича. Забегая вперёд, Костенька Коровин, хоть и был незаурядным художником, но тем не менее был первым, кто отрёкся от своего покровителя, когда над ним разразилась гроза.

Михаил Нестеров.
Был особенно дружен не с Саввой, а с Елизаветой Мамонтовой. Оба были очень верующими людьми. Он сосредоточенно работал над религиозной темой и весёлая жизнь Абрамцева его не очень привлекала. Кстати, именно он назвал главу семьи «Саввой Великолепным». «Я любил приезжать в Абрамцево и, живя там, приходить в большой дом. Именно тогда мне хорошо думалось, хорошо работалось... В те счастливые дни там написан был пейзаж для «Варфоломея», весенние этюды для «Юности Сергия Преподобного». Работая над картиной «Видение отроку Варфоломею», пейзаж для которой художнику щедро подарили окрестности Абрамцева, он пишет Елизавете Мамонтовой: «...Прошу Вас еще раз, Елизавета Григорьевна, не отказаться, первой высказать свое мнение о моем «Отроке Варфоломее». А ведь Нестеров был человек сложный и немногих удостаивал чести видеть свои полотна неоконченными, ещё меньше было людей, с которыми он делился планами, говорил о том, как идет работа. Елизавета Григорьевна была в их числе, он слушал с вниманием её мнение и главное! — доверял этому мнению.

Марк Антокольский.
Скульптор Антокольский был учителем Мамонтова, первым кто разглядел его скульптурный талант. Он принимал участие во всех абрамцевских начинаниях: сделал из песчаника голову Иоанна Крестителя для абрамцевской церкви Спаса Нерукотворного. Разделял радость приобретения каждого экспоната для музея народного искусства, как только он возник под крышей абрамцевского дома. Мамонтов ценил в Антокольском умение наблюдать жизнь и делать интересные выводы. Приезды Антокольского в Абрамцево были связаны со всевозможными шутками. Особенно любили разыгрывать его удивительную особенность мерзнуть – Антокольский даже получил в Абрамцево смешное и трогательное прозвище «зяблик».

Васнецов и церковь Спаса Нерукотворного. Часть.II.
Васнецов не желал видеть в церкви ничего обыденного, ему хотелось, чтобы всё здесь отвечало тому радостному настроению, с каким она строилась. Так, когда дошла очередь до пола, и Савва Иванович решил сделать его обыкновенным — цементно-мозаичным (плит не было), Васнецов яростно запротестовал. «Только художественная выкладка узора»,— настаивал он и взялся руководить ею. Сначала на бумаге возник контур стилизованного цветка, а потом рисунок его перенесли на пол абрамцевской церкви. «... Васнецов сам,— вспоминает Наталья Поленова (Якунчикова),— по нескольку раз в день забегал в церковь, помогал выкладывать узор, направлял изгибы линий и подбирал камни по тонам. К общей радости скоро вдоль всего пола вырос огромный фантастический цветок. В нем появилось что-то небывалое, творческое, и он стал прародителем нового художественного направления стилизации природы».
Елизавета Мамонтова писала: «Какая чудесная выходит наша церковь. Я просто не налюбуюсь на нее. Очень много в фасаде изменено к лучшему...
Васнецову церковь не дает даже ночи спать, все рисует разные детали. Как внутри будет хорошо... Главный интерес церковь. По поводу ее вчера целый день шли толки и возникали горячие споры. Все до страсти какой-то увлечены высеканием орнаментов... Окно Васнецова выходит действительно прелесть как хорошо; не только арки, но и все колонки покрыты орнаментом». Васнецов выручил Мамонтовых и тогда, когда дело дошло до клиросов. Он не смог удовлетвориться простой окраской их в зеленовато-голубой тон, что сделал Неврев. Виктор Михайлович дает задание принести ему цветов. Дети и взрослые бросились в поля и на лесные опушки. К назначенному часу у церкви был ворох самых разнообразных цветов, в букетах, и просто так разложенных на полу. Под рукой Виктора Михайловича голубой фон клироса покрылся нежными рисунками цветов русского лета.
Большое впечатление на всех членов кружка произвела написанная Васнецовым фигура Сергия Радонежского. Здесь же в Абрамцево, пользуясь тишиной и уединением, Васнецов, согласившись расписывать Владимирский собор в Киеве, создаёт эскизы сорока фигур, а также экскизы композиции алтаря этого замечательного собора. Васнецов вообще очень увлекается русской историей, собиранием сказок, он признавался: «Я только Русью и жил».

В Абрамцево Васнецов создает проект избушки на курьих ножках для парка. В этой избушке обожали играть дети Мамонтовых. Она выглядит так — разлапистые пни вместо ног, огромные, не в обхват бревна стен избушки, конек, венчающий крышу, и летучая мышь с совой на фронтоне. Ей так и хочется сказать словами из сказки: «Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом».

Михаил Врубель.
Всему хорошему в своей жизни Врубель обязан Савве Мамонтову. Мамонтов его вытащил из нищей и безденежной жизни в Киеве. В Абрамцеве Врубель обрел понимание и душевный покой, получил возможность спокойно работать. В кабинете Мамонтова художник пишет «Демона». На Нижегородской всероссийской выставке Врубель выставил свою работу гениальное панно — «Принцесса Грёза». Всем, кто понимал в живописи было ясно, что шедевры Врубеля полностью «убивают» выставленные рядом картины живописцев-академиков. Поэтому «художники Академии взбесились, как черти» и его работы сняли. Тогда Савва Иванович, на собственные средства, выстроил целый павильон для Врубеля и выставил в нем его панно и только после этого жюри его разглядело и восхитилось. Впоследствии была сделана копия в технике майолики, которая и по сей день украшает фасад гостиницы «Метрополь» в Москве. Работая в Керамической студии-мастерской, Врубель придумал сюжет для камина «Микула Селянинович», один экземпляр, которого впоследсвии был куплен Третьяковым, а другой – Лувром. Врубель был обязан Мамонтову и своей встречей с любовью — певицей Надеждой Забелой, которая выступала в мамонтовской Русской частной опере. Она считалась любимой певицей Римского–Корсакова. Врубель сделал ей предложение в первый же день знакомства. Она дала согласие. Свадьба состоялась через два месяца. Врубель рисовал декорации для всех её постановок, сам придумывал её костюмы и грим. Они почти не расставались. В честь Мамонтова они даже назвали своего сына Саввой.

Продолжение следует.
Часть 1я: tourbina.ru/authors/NatalyA/t…
Часть 2я: tourbina.ru/authors/NatalyA/t…
Часть 3я: tourbina.ru/authors/NatalyA/t…

(c) NatalyA.turbina.ru При использовании текстов гиперссылка на мой сайт и указание имени автора обязательны.