«Ом Намах Шивая!» - шумной разноголосицей повторяется одна и та же мантра. Приближается Великая ночь Шивы – Махашиваратри. Я в городе Гокарна, что в индийском штате Карнатака. Это священный город. Впрочем, вряд ли в Индии найдется хоть один город, не считающий себя таковым. В этой стране все пропитано святостью: от степенно бродящих по улицам коров, до самой захудалой речки, в которую сбрасывают пепел умерших.
Шиваратри случается раз в год в 14-й день новолуния месяца Палгун (в феврале - начале марта). В этот день истинно верующие индуисты получают возможность выпросить у бога Шивы прощение всех грехов. Важно лишь соблюсти ритуал.
Праздник, старый как сама Индия, вырос на фундаменте из мифов и легенд. В разных частях страны эти легенды рассказывают по-разному. В Карнатаке тоже есть свои истории.
Как-то раз один незадачливый охотник, грешный и нерелигиозный человек, отправился в лес в поисках добычи. Ходил весь день и всю ночь, но без результата. Разочарованный и голодный, охотник жаловался на свою судьбу, повторяя имя бога - покровителя охоты: «Ох, Шива, Шива, Шива…» Затем бедолага забрался на дерево баэль (bael tree, aegle marmelos), чтобы немного вздремнуть в его ветвях, и случайно обронил вниз несколько листьев. Под деревом же находился лингам (фаллический символ), олицетворяющий Шиву. Листья баэля упали на лингам, и, сам того не ожидая, охотник выполнил все части ритуала Махашиваратри: пост, молитву и подношение листьев. Охотнику были прощены грехи и открыта дорога в рай.
Шива – бог-разрушитель. Он же владеет способностью к созиданию. Традиционно Разрушителя изображают в виде бородатого аскета в тигровой шкуре, держащего в руках трезубец, символ тримурти – основной троицы индийского пантеона. Многочисленные поклонники Шивы считают именно его главным в «тройке» судей человеческих. Символ Шивы-создателя – лингам, фаллос, стоящий в чаше йони, олицетворяющей женское начало. Подобные символы единения женского и мужского встречаются и в других культурах: инь и ян, звезда Давида, колокольчик и ваджра в тибетском буддизме.
Шива объединяет жизнь и смерть, разрушение и созидание. Он учитель всех йогов и аскетов, гуру всех гуру. Он исполняет желания тех, кто истово поклоняется ему. По крайней мере, в это верят собравшиеся на праздник Махашиваратри в Гокарне. С вечера люди выстраиваются в очередь к двум священным храмам города: Махабелишвару, посвященному Шиве, и Махаганапати, посвященному сыну Шивы слоноголовому Ганеше. «Маха» означает «великий», и мало кто в Гокарне способен усомниться в величии всего, что связано с Шивой.
Храмы откроют лишь под утро. Люди будут бодрствовать всю ночь, распевая религиозные гимны.Длиннейшая очередь тянется к храмам через весь город от священного водоема Котитирт. Подобные водоемы обычно делают возле каждого храма, чтобы пришедшие издалека паломники могли совершить омовение и смыть дорожную грязь перед входом в святое место. В Гокарне водоем всего один, зато большой. Грозная вывеска возле спуска к воде предупреждает: «Здесь очень глубоко. Многие погибают каждый год. Не станьте следующим!» Увы, большинство индийцев не умеют плавать, и глубина в пару метров может стать для кого-то фатальной.
В центре водоема стоит маленькая беседка, в ней – лингам. Днем сюда на лодках повезут паломников, те будут украшать каменный столбик цветами и поливать молоком. А пока что на спускающихся к воде ступенях собрались люди совершающие омовение. Мужчины моются в набедренных повязках, женщины – не снимая сари. Здесь же набирают в металлические кувшинчики священную воду, а сидящие возле водоема бабушки продают всем желающим листья и цветы для подношений в храме.
В праздник Шиваратри принято поститься. Большинство ограничивается водой и фруктами, самые фанатично верующие не берут в рот даже каплю воды.
Я иду от центра города к берегу Индийского океана. Вдоль дороги к пляжу уже расположились рядами специально приехавшие на праздник нищие. Это так называемые «неприкасаемые» - самый низкий слой индийского социума. Есть ли где-либо в мире люди презреннее их?! Тем не менее, они не выглядят несчастными: улыбаются, смеются, сооружают себе палатки из палок и тряпок, чтобы укрыться в них от грядущей дневной жары. Они настолько полны жизни, что от переизбытка сил затевают драку – кажется, ссорятся из-за лучшего места. Женщины яростно визжат и пихают друг друга в грудь, мужчины хватаются за палки.
Вынимаю фотоаппарат, надеясь заснять впечатляющие кадры побоища. Но эта драка не похожа на эффектные болливудские потасовки, а скорее – на игру в регби, где игроки крутятся толпой вокруг невидимого за телами мяча. Я переключаюсь на съемку симпатичных индийских ребятишек. Один мальчишка поймал крупного краба и таскает его за веревочку, как собачонку. Недоумевающий краб пытается убежать, но куда там!
Меня с камерой замечают и начинают толпиться вокруг. Теперь я сам продолговатый мяч для регби, а игроки окружают меня плотной стеной – не вырвешься. И каждый кричит: «Фото! Фото!»
Неподалеку отдельной группой собрались садху, бродячие святые, и снисходительно наблюдают за нами, покуривая чилом, трубочки с марихуаной. Считается, что сам Шива уважал интоксиканты, расширяющие сознание. На Махашиваратри поклонники бога готовят себе специальный напиток тандай из марихуаны, миндаля и молока. Садху смолят одну трубочку за другой. Наверное, их сознание уже простирается от южной границы Индии до северной, захватывая и Непал.
Я сбегаю от неприкасаемых и не присоединяюсь к садху. Какой из меня святой? Иду спать.
Утром снова выхожу на пляж. Ярко светит солнце. Океанский прибой со вкусом облизывает песок, как индийский ребенок – чудесное местное мороженое. На песке сидят сотни индусов и лепят куличики. Забавное занятие для серьезных бородатых дядек и полных теток в сари. Хотя, погодите… Постепенно куличики приобретают определенную форму. Это же лингамы! Сотни и сотни песчаных фаллосов украшают океанское побережье. Один пожилой индус лепит лингам прямо у себя на коленях, а другой… на голове. Рядом строительством занимается целая семья, и объект поклонения у них выходит грандиозный – куда там самым вычурным европейским песчаным замкам! Кое-где священный кулич украшают листьями и цветами, жгут возле них ароматические палочки или даже устраивают целый алтарь с настоящим жертвенным огнем! Иногда напротив лингама вылеплен Нанди – ездовой бык Шивы, непременный спутник грозного бога и завсегдатай шиваитских храмов.
Всеобщее настроение затягивает и меня. Чувствую, еще чуть-чуть и тоже начну лепить из песка нечто божественное. Хотя не все из присутствующих здесь преисполнены религиозным пылом. Вот молодые индийские парни вместо священных изображений слепили из песка голую женщину.
Шиваратри – праздник особенно почитаемый женщинами. В этот день замужние дамы просят благополучия для своих мужей и сыновей, а незамужние молятся об идеальном муже, таком как Шива. Группа индианок отнеслась к строительству фаллоса со всей серьезностью: они ползают на коленях и создают архитектурное чудо. Одна из женщин случайно задевает ногой стоящий позади нее соседский лингам, и тот рушится. Это катастрофа. Женщина бросается к пострадавшему куличу, быстро восстанавливает его и просит прощения, кланяясь, прижимаясь к нему головой и гладя руками. Гордо торчащий вертикальный столб прощает неловкую даму, Шива – бог незлопамятный.
Теперь становится понятно, почему попрошайки выбрали местом обитания дорогу на пляж. Все паломники вынуждены проходить мимо длиннейших шеренг с нищими и подавать им рис, монеты или одежду. На Махашиваратри принято помогать бедным, и таких здесь немало. На циновках у неприкасаемых постепенно растут горки риса, а деньги тут же исчезают в складках тряпок, заменяющих нищим одежду. На второй день праздника рис перекочевывает в солидные миски и корзины, но попрошайки не уходят – священные три дня обеспечат их едой и деньгами надолго.
Некрасивая смуглая девочка дергает меня за рукав и с монотонностью заевшей пластинки повторяет: «Хело... Бакшиш… Хело… Бакшиш…» От профессиональных индийских нищих редко удается отделаться словом «нет». Их настойчивости могли бы позавидовать даже термиты, поставившие себе целью сгрызть до основания очередной индийский дом. При виде нищего мягкотелых европейцев начинает обуревать чувство вины, появляется стыд за собственную черствость и жадность. Это изначально нечестный бой. Ну, какое психологическое оружие можно противопоставить маленькой девочке, стойкому оловянному солдатику непобедимой армады индийского нищенства? С другой стороны дети должны понимать, что попрошайничество – это плохо. В Индии, где официально отменены касты, даже у неприкасаемых есть шанс вырваться в нормальную человеческую жизнь. Ну, вот пусть эта девочка сама посмотрит, как выглядит со стороны. Я надвигаюсь на нее, утробно завывая: «Хелобакшиш-ш! Хелобакшиш-ш!» Девочка отскакивает в сторону, но я бросаюсь за ней: «Хелобакши-иш-ш!» Маленькая нищенка удирает от меня по пляжу и в ужасе забивается под один из тряпочных навесов. Ее тут же закрывают от полоумного иностранца сдвинувшие плечи тетки и мамки в сари – работодатели девочки и ее же «крыша».
В Индии начинаешь философски взирать на жизнь и смерть. Лишь взглянув на окружающий мир, понимаешь, почему индусы считают, что основа жизни – страдание, а смерть – избавление от них. Если жил праведно, то есть шанс переродиться в новое благополучное тело. Если же грешил, то баобабом возможно и не станешь, но место на дороге в сторону пляжа найдется и для тебя. Вот на носилках из тростника несут мертвое тело, обвязанное банановыми листьями. Тело сожгут, а пепел бросят в реку – грязную, но священную. А душа покойника снова вернется в этот мир, и так будет продолжаться вновь и вновь.
Гокарна – небольшой город. Здесь нет названий улиц и даже номера домов в лучшем случае написаны мелом на стене, а зачастую и вовсе отсутствуют. Двери домов открыты и сквозь проемы видны люди, живущие своей жизнью. По утрам на узкие улочки выходят женщины и рисуют перед дверьми ранголи – благие символы, привлекающие в дом божественную благодать. Ранголи – это замысловатый орнамент, графическое изображение божественных энергий. У каждой хозяйки своя техника и свое представление о том, каким именно должен быть этот рисунок. Мама учит дочку, рисуя на асфальте точки, а малышка, рассыпая цветной порошок, соединяет их в хитроумную многоконечную звезду. Впрочем, ранголи – не всегда орнамент. Это может быть и изображение Микки Мауса или священной колесницы, везущей лингам. Кто способен сказать точно, какой именно рисунок привлечет к дому внимание бога?
Вдоль дорог разложили свои товары продавцы сувениров. Здесь и жуткие куклы, приведшие бы в ужас даже самого отважного европейского ребенка, и цветные мыльные пузыри, и надувные самолеты «Аир Индия», и двухголовые резиновые лебеди. В мисках и тазах высятся разноцветные небоскребы тики – порошка, предназначенного для рисования пальцем на лбу третьего духовного глаза. Здесь же выстроились батальоны слоноголовых Ганешей: плетеных, стеклянных, металлических и сложенных из листьев дерева баэль. Сын Шивы – демократичный, народный бог. Он заведует повседневными человеческими делами, создавая на пути у людей препятствия, либо убирая их, по своему усмотрению.
Звучит громкая музыка, и появляется торжественная процессия. Впереди мальчишки с флагами, за ними жрецы и носильщики, на плечах у которых богато украшенный паланкин со статуэткой Шивы. Рядом с паланкином вышагивает человек с большим зонтом. Дождя вроде нет, да и солнце не столь уж яркое, но строгая традиция заставляет держать зонтик над статуэткой. Процессия движется быстро, но возле меловых символов - ранголи ненадолго останавливается, и жрецы благословляют подбегающих прихожан. Мальчишки, гордые доверенными им знаменами, бодро маршируют в один из переулков, но это ложный путь, и им приходится с флагами наперевес догонять процессию, ушедшую в другую сторону. Один из переулков настолько узкий, что «зонтиконосец» застревает. Какое-то время он пытается протиснуться, вращая неудобный зонт то так, то эдак, наконец сдается и складывает его, оставляя статуэтку без защиты. Впрочем, что может угрожать грознейшему из богов?
Я перестаю следовать за процессией и встаю в очередь, движущуюся к храму. Кто-то пустил слух, что сегодня единственный раз в году иностранцам позволен вход в святилище храма Махабелишвар. Замечаю в очереди и других европейцев. Стоять приходится долго, грандиозная змея из человеческих тел движется по городу, ныряет в храм и там запутывается клубками. За порядком зорко следят полицейские, в том числе женщины в сари защитного цвета и даже с погонами на серо-зеленых блузках.
Перед входом в храм нужно снимать обувь, а мужчинам еще и рубашку. С сожалением провожаю свои сандалии, погребенные в братской могиле вместе с другими ботинками, шлепанцами и туфлями. Не у каждых тапок потом найдутся хозяева, и груды потерянной обуви закончат свою жизнь на одной из городских свалок.
Уже перед самым входом в святилище на меня набрасываются билетеры и заставляют заплатить пять рупий за вход в храм. Только я расплачиваюсь, как мне тут же предлагают удалиться из очереди – вход в святилище иностранцам все же запрещен. Что ж, вполне индийская логика. Гуляю вокруг храма и замечаю мальчиков-браминов. У каждого из них через живот наискосок повязана веревочка – символ инициации.
- Тебе нравится Шива? – спрашивают они.
- Шива – могущественный бог – не отрицаю я.
- Шива! Шива! Ом Намах Шивая! Славься! Славься! – радостно галдят дети.
Выхожу на главную улицу, чтобы столкнуться с очередной процессией. На этот раз катят небольшую колесницу, мерцающую сотнями лампочек. Внутри украшенная цветами статуэтка Разрушителя в образе Махабелишвара. Спереди сидят два взрослых брамина и, улыбаясь, благословляют верующих. Сбоку на колеснице повисли мальчишки-брамины. Они дуют в свистки, командуя колеснице остановиться или двигаться дальше. Движущуюся платформу толкают несколько помощников, а позади нее на тележке тащат пыхтящий электрогенератор, питающий все эти разноцветные лампочки.
Перед процессией вышагивают аж два оркестра, каждый пытается переиграть другой, отчего вокруг стоит неимоверная какофония. В конце улицы, мрачными великанами нависая над городом, стоят еще две колесницы, гигантские. Их уже обмазали смолой и украсили разноцветными флагами, подготовив к завтрашнему выезду. Завтра – кульминация праздника.
Последний день Шиваратри в Гокарне начинается почти спокойно. Ночной прилив не оставил и следа от песчаных столбиков. Отдыхающие бесцельно слоняются по пляжу, либо плещутся в прибое. Даже нищие потихоньку пакуют свои котомки, раздувшиеся от риса и монет. Лишь одинокий дервиш - садху в ярко-оранжевом тюрбане и таком же балахоне продолжает лучезарно улыбаться и тянуть руку для подношений. Ну, как не дать такому?
Сегодня пробудятся из летаргического сна гигантские колесницы, спавшие целый год. Главная улица города уже запружена народом. В водовороте человеческого потока несложно и захлебнуться неопытному пловцу. Мне все же удается выплыть, держа хрупкую камеру на плече.
Жрецы по лестнице поднимаются внутрь большой колесницы. Она в два раза выше самого высокого дома в городе. Ее основание с трехметровыми колесами символизирует землю, средняя часть с алтарем и жрецами – небо, а ажурный купол, сплетенный из тростника и реек с флажками – рай.
Церемония начинается: люди на улице принимаются швырять в колесницу бананами. Вокруг торговцев с банановыми связками закручиваются воронки, а в воздухе непрерывно свистят желто-зеленые снаряды. Каждый хочет попасть в купол. Попадешь в «рай» бананом – возможно, и сам окажешься там. Некоторые бананы проваливаются к алтарю, и жрецы, подбирая их, кидают фрукты обратно в толпу. Похоже на игру в снежки, хотя снега в этих местах не видели отродясь. Я, увлеченный съемкой, неожиданно получаю по голове бананом – индуистские жрецы не первый год упражняются в меткости.
Наконец, по толпе разносится гул – разматывают длинные и толстые, с мужскую руку, канаты. Сейчас грандиозную колесницу будут тянуть по улице. Сотни людей ухватываются за эти канаты – каждый хочет участвовать в процессии. Многие одеты в священный оранжевый цвет, размахивают оранжевыми флагами. Колесница вздрагивает и трогается с места. Энергия толпы достигает высшей точки. Те, кому не нашлось места на улице, выглядывают из окон, свешиваются с балконов, сидят на крыше.
В былые годы во время Махашиваратри фанатики прыгали под колеса праздничных колесниц, считая, что такая смерть гарантирует удачное перерождение. Но сейчас безопасность процессии охраняет полиция, вышагивающая рядом с грандиозными деревянными колесами. Прыгать под колеса запрещено. Попрошайничать, стоя посреди дороги и мешая движению, – тоже. И пара дервишей получает по головам бамбуковыми дубинками.
Еще несколько часов экстаза и праздник затихает. Колесницы становятся на место. Паломники, распевая гимны, тянутся к автовокзалу и на старых дребезжащих автобусах разъезжаются кто куда. До следующего года.
