Лет пять назад мне уже довелось бывать в Шартре, но наесться собором в полной мере не получилось. Наверное это невозможно в принципе, но ведь пробовать его по башенкам, смаковать повитражно, наслаждаться всякой сызново открытой фитюлькой, а потом долго с удовольствием жить послевкусием и переваривать отведанное, это и есть тот кайф, за которым толпы народа приезжают сюда.
Шартр это шедевр! Шедевр страны, которая кишит удивительными местами, в которой каждый захудалый городок превращен в музей, а каждая задрипанная деревенька сильно смахивает на обретенный рай. Но над всем этим гордо и кажется вечно стоит Шартр. Собор был здесь когда полудикие франки еще не мечтали превратиться в утонченных французов, когда ради маленького сундучка внутри собора крестоносцы шли умирать в непонятные далекие земли, когда тысячи обманутых дельцами от веры за этот крестик на витраже шли на костер, пики и мечи. Он был всегда, он есть сейчас и он будет вечно!
По мне собор Шарта это удивительное место контрастов. Его мощь, красота и гармония меня как будто вырывают из тех жизненных рамок, к которым я привык и в которых освоился. От человеческого гения, сотворившего это чудо и от истории окутавшей его захватывает дух, а от сказок его обитателей и особенно властителей рвет на кусочки от хохота. И Бог с ним с весельем…, меня бесит игра посланников Господа на земле в человеческий материал, в мясо, которое сильные мира сего готовят в зависимости от собственных вкусовых преференций.
Так было и будет всегда, так есть повсюду, но величие Шартра обнажает и наэлектризовывает все чувства до предела. О них хочется думать и говорить, и наверное поэтому статья об этом удивительном месте получиться очень неровной, нервной и контрастной. (Я это чувствую уже сейчас).
Итак обо всем по порядку…, поехали.
Место, выбранное для постройки собора оказалось далеко неслучайным. Издревле оно было религиозным центром, в котором находилась одна из главных святынь друидов. Считалось, что друидcкие жрецы, как никто другой, чувствовали и главное умели использовать энергию земли. Они первыми облюбовали для себя этот район и возвели в Шартре дольмен в виде большого каменного прямоугольника, накрытого плоской плитой. Согласно их вере, всякий входящий внутрь дольмена заново рождался, впитывая природные силы Земли. Здесь же находился культовый колодец и могильник, а само место стало настолько священным, что вскоре превратилось в школу, где друиды обучали своему искусству и посвящали в свою веру.
По одной из легенд друидскому жрецу однажды было видение, о котором он тут же поведал братьям. Прямо из недр земли ему явилась прекрасная дева с младенцем на руках, и от них исходил такой яркий и чистый свет, что было объявлено о приходе новой, невиданной доселе силы. Друиды вырезали из дерева статую и поклонялись ей, называя "Девой из-под земли". Так в христианском мире появилась легенда о Черной Деве, с которой официальной церкви еще только предстояло вступить в непримиримую борьбу. Статуи Черной мадонны будут рубить топорами, предавать огню и поносить дурным словом (но это совем другая история).
C друидами связана еще одна особенность Шартского собора. Дело в том, что алтарь первоначально находился в пролете между второй и третьей колоннами хоров, в аккурат над священным колодцем. Колодец имел тридцать семь метров в глубину, и ровно на таком же расстоянии от алтаря, только в высоту, располагалась верхняя точка готического свода. Таким образом, алтарь соединял низшую и высшую точки здания. Объединить землю и небо – таково было основное предназначение собора.
После того, как друиды вкупе с Астериском и Обелиском знатно поглумились над римлянами, а затем деградировали в тривиальных деревенских травников, Шартр к счастью не превратился в пастбище или свинарник. К легендам и истории будущие французы уже тогда относились с невероятным почтением и трепетом. К тому же добрую службу городу сослужило то, что с 876 года в нем нашел убежище покров Девы Марии. Он достался Шартру от короля франков Карла II Лысого и хранился там, как главное сокровище. Большому кораблю позарез требовалось не менее значительное плавание. В тернистый путь без страха и упрека отправился епископ Жильбер, предпринявший строительство кафедрального собора, на месте обычной сгоревшей церквушки.
В 911 году Дева Мария, которой новая жилплощадь видимо приглянулась, впервые встала на защиту города. Нужно сказать, что в те годы наибольшие напасти франки терпели от совершенно диких и необузданных норманнов. Викинги измывались над слегка расслабившимися и разжиревшими в достатке франками как хотели. Вот и теперь, уже не в первый раз за последние годы, они встали под стенами Шартра и угрожающими кострами предсказывали жителям города их будущее в случае сопротивления. Тогда, испугавшийся до смерти, епископ Шартра сам решил пугнуть захватчика не по-детски. Самым страшным, что обнаружил священнослужитель в своих сусеках оказался Покров Богоматери. Его он вывесил на крепостной стене в то ужасное для захватчиков утро. Обезумевшие в истерике викинги естественно бросились наутек, побросав добычу и давя друг друга, они сгинули из-под стен города, а слава о спасательной реликвии звонкой песней понеслась по просторам страны.
Победная музыка в Шартском соборе играла довольно долго и помпезно. Вплоть до 1194 года город не знал ни бед, ни напастей, ни злоключений, а потом взял и к чертовой матери сгорел. Сгорел дотла, вместе с собором, Покровом Девы и верой в светлое будущее. Непозволительно долго храмовники не могли сочинить ни одной внятной истории о спасении реликвии. А может быть врать в те времена было еще как-то стыдно или непринято. Однако ситуацию надо было как-то спасать. На третий день после пожара в Шартр приехал кардинал из Рима, дабы поднять дух местных жителей, а заодно решить щекотливую ситуацию (для вечного Города, головоломка со сгоревшей реликвией была фуфловой детской задачкой, которые всезнающий Папа обычно щелкал перед заутренней). Во время общего собрания скорбящего и воющего от горя крестоностного коллектива, из-под наскоро сотворенного завала на свет Божий выбрались два изрядно подугленных, но побежденных монаха.
О чудо!
В руках у них был заветный ларчик, а в нем…. Нет, пусть это так и останется тайной!
Скажу только, что спасенная вещица была еще краше прежней, а епископ Шартра объявил о том, что Дева негодует по поводу того, в каких небогоугодных условиях содержалась ее драгоценная одежда и настоятельно требует возвести храм достойный ея и следа ея на земле. Словом, скидывайтесь граждане, кто чем богат. И скудела рука дающего, а с совестью берущего церковь всегда умела договариваться! После такого спектакля все дороги на время запамятовали о Риме и повели в Шартр. Богач и бедняк, рыцарь и конь, король и шут все в едином порыве добровольно отправились в страну Дураков. Хотя, может быть людям просто хотелось верить в сказку, а без своей «маленькой Веры» им было страшно жить в этом темном и зловещем мире.
В 1195 году началась закладка фундамента собора, какого еще не видел свет, и которому предстояло стать одной из главных жемчужин в величественной короне Франции. Строительство возглавил епископ Рено, и надо отдать ему должное, он вложил в свое детище не только деньги, силы и всю свою жизни, но и душу. Какой была душа, вошедшего в историю священнослужителя знает только Тот, кому он ее посвятил, а нам известно только то, что когда кончились выделенные средства, Рено начал торговать индульгенциями, как семечками на базаре; когда появилась возможность мечом и костром заработать на катарской ереси, он ни секунды не сомневаясь жег и уничтожал ни в чем неповинных людей. А если бы сам Дьявол предложил епископу свои услуги, то неизвестно на чем бы сошлись филигранный искуситель и одухотворенный слуга Господа. Своим собором Рено грезил, дышал и ради него жил.
Главным врагом собора в целом и епископа Рено в частности с момента закладки фундамента стала семья графов Блуа. Им очень не нравилось, что помимо них кому-то позволено обирать местных крестьян, причем делать это с такой беспощадностью, что полудержавным властелинам достаются лишь жалкие крохи после веселой церковной пирушки. Пока одержимый Рено кромсал Тулузских еретиков, графиня Блуа подбила местных крестьян на бунт против церковных податей и поборов. В результате беспорядки охватили весь город, и по нехорошей традиции тех времен город Шартр в очередной раз дымом и пеплом известил Францию о своей кончине. Поговаривают, что храмовники сами подпалили его, чтобы потом состряпать кляузу на Блуа и состричь с них умопомрачительный штраф. Правда это или нет навсегда останется тайной, но едва ли не единственной не пострадавшей при пожаре постройкой оказался собор, а Людовик IX выписал Блуа такие санкции, что церкви несколько лет не требовалось дополнительных денег на строительство.
К 1217 году стены собора были практически готовы и началось возведение крыши. Впервые в истории столь крупных объектов было принято решение о строительства стрельчатого свода. Однако архитектор, решившийся на этот революционный шаг, больше пожара и окончания средств опасался обрушения столь непрочной конструкции, а потому прибег к хорошо известной, но на время позабытой хитрости. Аркбутаны были весьма популярны еще в римские и византийские времена, однако во французское зодчество XIII века они вошли не только эффективным элементом распределяющим нагрузку, но еще и самостоятельным предметом эффектного декора. Не менее остро встал вопрос с подъемом строительного материала на сумасшедшую по тем временам высоту. И здесь гениальное решение пришло из глубокой древности. Требушеты (метательные машины) привезенные в Европу из Китая в V-VI веке, были модернизированы в машины подъемные. Они в 1217 году фактически стали прародителями современных подъемных кранов.
Однако главные требования епископа Рено относились даже не к архитектуре самого здания. Его как человека возвышенного и уже готовящего отправится на свидание с Господом более всего волновал небесный свет, который должен был залить весь собор и создать атмосферу общения с Богом. Секрет неповторимого голубого цвета, названного «шартрская синь» стеклодувы собора унесли с собой в могилу. Поговаривают, что туда они оправились сразу после завершения последнего витража, и что следом за ними в том же направлении вскоре отправился главный архитектор, чье имя история так и не узнала. Та же участь постигла и архитектора собора в Бурже, потому что нигде, ни в каком другом городе и тем более стране не должна была возникнуть точная копия или дорогая подделка этих чудес. Они должны были стать единственными в мире, они должны были быть неповторимы, и они обязаны были прославить свой город.
Своих уникальных витражей епископу Рено увидеть было не суждено, он умер в 1217 году, и строительство уже почти готового собора практически встало. По странной церковной традиции на главной площади перед Notre-Dame de Chartres установлена статуя епископа Фульбера. Он жил в конце X века и к современному собору не имел ровным счетом никого отношения. Возможно Рено чем-то провинился перед церковью, а быть может и перед самим Господом, но такого свинского к себе отношения все равно не заслуживает. Все что находится на этой площади, включая будку с мороженым и симпатичных туристок вокруг возникло благодаря его воле, его труду и его желанию.
Только спустя 40 лет после смерти епископа Рено король Людовик IX распахнул главные ворота Шартрского собора. Что чувствовал, увидев 172 уникальных витража человек, чьи подданные жили в убогих лачугах из глины и дерева, не знает сам Господь, что испытали зайдя в гигантский но воздушный собор сами подданные не представляет никто.
Шартрский собор дошел до наших дней таким каким его спроектировали и создали в XIII веке. Он чудесным образом не был кастрирован ни одним современным «гением», не был разграблен во времена религиозных войн и Революции, мировые войны также обошли его стороной и сохранили для потомков.
Пол собора украшен древним лабиринтом 1205 года. Этот незамысловатый средневековый квест обозначал как крестный путь самого Христа, так и нелегкое бытие простого человека в этой непростой жизни. Особо неугомонные паломники по старой, пришедшей из глубины эпох традиции, решили, что по лабиринту нужно непременно ползать на карачках. Ползать вообще было одним из любимейших их занятий, но в Шартре они превзошли даже самих себя. По замысловатым петлям истинно верующие дружной змейкой с молитвами ахами и охами проползают на коленях 261 метр. Да, это отнимает около часа их нелегкой и насыщенной жизни, но взамен дарует обескураживающее окружающих просветление и душевную благость. В нехитром лабиринте нет ни тупиков, ни развилок, в нем есть лишь один извилистый путь, который неизбежно ведет к одной высшей цели. А находящий из лабиринта выход явственно осознает, что смерть это совсем не конец пути, а скорее начало новой и вечной жизни.
Интересно, что расстояние от центра лабиринта до двери практически идентично высоте «розы» над этой дверью. В этом совпадении как всегда наличествует своя душераздирающая символика. Когда в день Страшного суда все мирское рухнет на землю, окно-роза упадет на лабиринт, земное сольется с небесным и мир выйдет за границы времени и смерти.
Но главной изюминкой собора являются его витражи. Их небесный синий цвет символизировал духовное начало, горние выси и абсолютно ирреальный мир. Витражи служили библией для неграмотных. Читать в те времена умели далеко не все. Этим крестьяне XIII века были схожи с многими нашими современными подростками. Но в те времена лучшие режиссеры Голливуда с перьями в башке и стрелами в колчане еще играли в ирокезов и апачи, поэтому не они, а именно церковь воспитывала молодое поколение, неся в массы все доброе, светлое и оскароносное. Так что со священной историей знакомились «по картинкам».
Читать витраж было в общем-то несложно: нужно было начать с нижнего левого угла и двигаться направо, затем подниматься в следующий ряд и так далее пока история не приходила к своему логическому завершению. Еще одной небезинтересной особенностью этих витражей является неожиданное появление среди небожителей вполне обычных смертных, занимающихся своим мирским и повседневным трудом. Как только у церкви в очередной раз заканчивались деньги, она позволяла цехам или гильдиям заказывать музыку. Заказчик своевременно выполнял платеж, а затем определял содержание композиции и даже ставил свою подпись в одном из нижних углов окна. Как нынче монструозный, но допотопный Шварц невзначай весь фильм посасывет пиво какой-то определенной марки, так и в Шартре аптекари взвешивают снадобья в «Чудесах святого Николая», плотники стучат топорами в «Истории Ноя», а кузнецы подковывают лошадь в «Икуплении грехов».
Ну и конечно нельзя оставить без внимания главную реликвию Notre-Dame de Chartres, начало начал и то, без чего Шартрского собора в том виде, в котором он существует, никогда бы не было. Речь идет конечно же о Покрове Девы Марии. С тех пор как она удивительным образом не сгорела в огне и погнала норманнов от стен города особых чудес с ней не происходило. Наибольшая опасность подкралась к ней во время Революции. Как известно обозленный пролетарий c вилами это монстр пострашнее тривиального пожара или средневековых викингов, но по странному стечению обстоятельств в Шартре униженные и оскорбленные на этот раз проявили одно лишь любопытство и ничего более.
Они просто вскрыли драгоценный ковчег и обнаружили в нем красивую сирийскую ткань и восточное покрывало с фигурами львов…. Какое отношение это все имело к скромной сорочке Богородицы пролетариев не волновало.
Ну да ладно, оставим “несчастную” церковь в покое, поскольку бойкой тоговле сей факт не нанес никакого урона, и обеспеченного клиента от дверей храма уж точно не погнал прочь. В конце концов ведь именно благодаря церкви возник уникальный Шартрский собор, и я готов слушать любые невероятные сказки о его возникновении и о его реликвиях лишь бы ОН…
… гордо стоял на площади, восхищал своей красотой и манил неповторимым величием.
