Место, о котором я сегодня буду рассказывать, настолько изысканное и утонченное, что мне снова показались неуместными упоминания заунывных исторических хронологий, детальное ковыряние интерьеров и помолекульные характеристики персонажей, причастных к нему. Здесь так и подмывает таинственным шепотом делиться чем-то интригующе-закулисным и сокровенно-интимным.
Хотя небольшой, самый простенький экскурс в дни минувшие все-таки необходим для полного понимания картины и людей, с которыми предстоит иметь дело.
Кто такие Ротшильды и с чем они откушивали этот мир знает наверное каждый. Всякое их начинание было щедро инкрустировано ослепительной бриллиантовой пылью, ассигнации липли к их портмоне как ошалевшие мотыльки к затерявшемуся в бездонной ночи одинокому светильнику, а потеряв по неосторожности в пустыне Гоби юбилейный тугрик, они немедленно находили где-то в районе Баку, пахнущий свежей нефтью чистого золота рубль.
Даже их закадычные враги признавали, что практически весь XIX век прошел под счастливой звездой этой фамилии (да и звезду эту они спонсировали и поддерживали в идеальном состоянии из собственного кармана). Семья имела наибольшее состояние в мире, а немногие пытавшиеся оценить его в целом, теряли рассудок, заблудившись в позолоченном лабиринте бесконечных нулей.
На гербе Ротшильдов изображено пять стрел, символизирующих пять сыновей основателя династии Майера Ротшильда. Оперением французской стрелы в колчане Ротшильдов стала интересующая нас Беатрис. Она была внучкой основателя компании и, как это нередко случалось с представителями этой фамилии, на первой же минуте своей жизни превратилась в самого дорогого ребенка в мире. Особо талантливые дети в девять месяцев произносят свое первое понятное только мамушкам слово, чем приводят в неописуемый восторг многочисленную родню. А вот Беатрис с колыбели не любила бросать слов на ветер. Вполне хватало одной ее детской улыбки, которая не оставляла никаких сомнений в том, что юная мадмуазель в уме легко подсчитывает свои миллиарды и остается чрезвычайно довольна результатами вычислений.
Детство и юность девочки пролетели как один розовый, наполненный сладкими безешками и яркими безделушками день. В 24 года Беатрис вышла замуж за банкира из знаменитого одесского купеческого семейства Эфрусси. Ротшильдам он понабился для ведения дел в далекой и не очень понятной России, когда оттуда послышался столь притягательный шелест купюр, насквозь пропитанных нефтью и новыми надеждами.
Однако человек, которому доверили самое дорогое, что было в семье Ротшильдов — деньги, — не только не нес золотые яйца, но и бессовестно колошматил те, что бережно собирались в семейную корзинку до него. Морис Эфрусси оказался игроком! Бездонный карман Ротшильдов позволял спускать ему баснословные суммы, равные бюджету отдельных государств и ввязываться в сомнительные авантюры, приносящие один лишь убыток и разорение. Он как будто поставил перед собой трудноисполнимую задачу низвергнуть тезис о том, что состояние великой семьи безгранично. Ротшильдам такое поведение с виду серьезного человека портило аппетит, снижало потенцию и обесцвечивало красивый праздник жизни до унылого монохрома. После нескольких последних предупреждений неизлечимого гамблера отлучили от кормушки, законной жены и положения в обществе, в одночасье превратив в мало кому интересную посредственность.
Потеря законного супруга не сделала Беатрис богаче, беднее или счастливее, а вот смерть отца вполне ожидаемо открыла ей дверь в пещеру, о которой везунчику Алладину снились разноцветные, но такие несбыточные сны. Полная сил, энергии и желания повелевать дама вдруг осознала, что ей больше не придется клянчить у строгого папы деньги на пироженку. С этого дня наследница Альфреда Ротшильда могла позволить себе все сладости мира и Албанию на сдачу, если в оной возникнет какая-нибудь надобность. Водрузив на одну чашу весов все разумное и полезное, а на другую свои возможности и хотения, Беатрис решила, что подоспело время обзавестись родовым гнездом.
Место для гнездовья было выбрано далеко не случайно. Дело в том, что почти двадцать лет общения с законченным игроком не прошли для баронессы бесследно. Морис Эфрусси умудрился подсадить жену на рулетку, а дамы, даже с такой тележкой денег, как у Беатрис, приветствовались далеко не в каждом игорном доме. Казино в соседнем Монте-Карло было в то время одним из самых демократичных заведений по изыманию денег у населения, и Беатрис остановила свой выбор на нем.
Чтобы не болтаться попусту в Монте-Карло, хозяйка установила в гостиной небольшой столик для мелких забав, за которым, как правило, и проводила большую часть званых вечеров.
К ее чести нужно отметить, что в отличии от малахольного «экса» она всегда умела останавливаться. Почуяв неладное за игорным столом, она волевым решением заставляла себя встать и отправиться утолять свою печаль в какую-нибудь антикварную лавку, автосалон или на ювелирный аукцион. Бродил по лабиринтам судьбы Беатрис слушок, будто бы однажды ради понравившейся ей фрески, она не раздумывая приобрела целую часовню, которую тут же кому-то подарила. Словом, закупив оптом пару авто, потерянные руки Венеры Милосской и затерявшуюся в недрах вселенной звезду, Беатрис успокаивалась и снова становилась разумной владелицей заводов, газет, пароходов и чего-то еще, о чем простые смертные узнавали из новостной ленты с пометкой – «Сенсация».
Грешен! Ну не смог я пройти мимо такой красоты :)
Не последнюю роль в выборе места для виллы сыграли и вполне респектабельные соседи. Не думаю, что баронесса Ротшильд была законченной фанаткой черного уличного рэпа или визжала в восторге от гей-парада под окнами своего дома. А вот встречи в садах с бельгийским королем Леопольдом вполне вписывались в ее досуг. О новых русских Лазурный Берег по понятным причинам еще и слыхом не слыхивал, а старые представители этой нации не вызывали у интеллигентных европейских особ ни аллергии, ни желания совершить ритуальное самоубийство.
К счастью для окружающих баронесса не видела себя в роли матерого дизайнера или виллостроителя. Она со спокойной совестью наняла для этих целей архитектора…, нет двух…, трех…, да что там мелочиться: за шесть лет изысканий и поиска она сменила двадцать представителей этой мудреной профессии, пока наконец не осталась довольна результатом. Однако сама вилла не была пределом мечтаний для дамы с безграничными возможностями. Куда более стен, полов и крыш ее интересовали сады, райские виды и возможность проводить время на воздухе. Вот здесь и заканчивается история о всемогущей, но смертной женщине и начинается рассказ о неземном.
Будто бы споря с природой, хозяйка виллы распорядилась устроить террасы так, чтобы все четыре стороны света открывались с них ошалевшему посетителю. Каждый гость должен был сам определить, какой из видов является самим совершенством и ответить на вечный вопрос: «Можно ли за деньги купить гармонию?!»
Для участников любопытного конкурса солнце ленно выныривало из вод Муравьиной бухты и всем золотом восхода ложилось на свою чашу судильных весов. К вечеру, оно утомившись от бесплодной борьбы, куском оплавленного рафинада плюхалось в теплый чай бухты Вильфранш, и казалось, что ничего более великолепного на свете просто не существует.
На север от виллы, покуда хватало глаз, интригующая и затейливая Франция, будто обнаженная красавица спускалась к морю ничуть не стесняясь тысяч восторженных и любопытных взоров.
«Ты слишком прекрасна, чтобы скрывать свою наготу» — шептали, ласкающие ее ноги послушные волны.
«Ты бесконечно любима» — думали в этот момент гости, стоя на северной террасе и попивая шампанское.
Ну а юг полностью принадлежал Беатрис. Прямо за виллой начинался парк, в котором частичкой души хозяйки бились игривые, танцующие фонтаны.
Каскадом ее неуемной энергии вода из небольшой беседки на горке струилась вниз, рассыпаясь в звенящие ручьи, и сад наполнялся вальсами Шопена.
Скрипачи и виолончелисты как могли не мешали волшебной музыке вездесущей идилии проникать в сердца посетителей, а тысячи надутых от важности «нарциссов» уже приглашали нежных, но колючих роз закружиться в танце слабого ветерка.
Могучие «платаны» с видом откутивших свое ловеласов наблюдали за забавами юной поросли, и в своих густых, растопыренных листьях, будто в седых усах, прятали снисходительную улыбку ветеранов. Их вечные спутницы пинии, обмахиваясь спасительными веерами пушистых веток, вновь и вновь сетовали на то, что нынче Лазурный Берег уже не тот, что прежде.
А отгулявшая свой праздник мимоза, как никому не интересная старуха, с неподдельной грустью взирала на все происходящее и ностальгировала по тому времени, когда была единственной королевой бала.
Самой же хозяйке праздника не было особого дела ни до пустяшных забот ее разгулявшегося сада, ни до восторгов ее очарованных гостей. Беатрис спешила жить, как спешат насладиться каждой секундой оставшейся жизни смертельно больные. Ее дамокловым мечом было счастье, когда-то обрушившееся на нее и будто гончий пес, преследующее ее по пятам всю жизнь.
В страшном сне я боюсь представить, до какой же степени этому человеку было обидно и грустно прощаться с жизнью и удаляться в мир иной! В каком несусветном раю ей могли бы предложить хотя бы малую толику того, чем она владела на земле! Наверное всезнающий Господь предусмотрительно отправил своих впечатлительных ангелов в бессрочный отпуск, чтобы они не стали свидетелями того дикого вопля отчаянья, с которым Беатрис вошла в райские кущи!
Ей было что терять на этой грешной, но такой прекрасной и такой СОБСТВЕННОЙ Земле!!!
Рейтинг — 8,5/10
Координаты паркинга — 43°41'47" 7°19'44"
