По ночному Петербургу гуляют и фотографируют его обычно с мая по сентябрь: светло, тепло. Предлагаю отойти от традиции и пройти маршрутом, соединяющим Петроградскую сторону с Васильевским островом в последний день марта.
Холодно, на Неве еще свой (не ладожского крупного помола) лед и люди, которые продолжают ходить по Неве. Их мало, но что-то же ими движет.
Начинаем от метро «Горьковская». Почти с эскалатора вижу полнокровную луну.

Она выглядывает из-за крыши, кося одним глазом на экзотическую Соборную мечеть. Не мудрено, ведь она находится в рейтинге самых больших мечетей России, уступая тем, что в 2008 году возведена в Грозном, а годом раньше – в Махачкале.
Соборная мечеть в Петербурге — это еще и дань политкорректности: во времена правления Александра III к России отошла часть территории Средней Азии и в этой связи император хотел доказать представителям мусульманства, что их права и интересы не будут ущемляться никоим образом. Мечеть распахнула свои двери в феврале 1913 года.
Надеюсь, в одной из ближайших прогулок мы подойдем к мечети ближе, чтобы рассмотреть уникальную майолику храма, созданную художником-керамистом Петром Кузьмичом Ваулиным, дедушкой знаменитого петербургского композитора Андрея Петрова.
На прогулку в холодное время года я отвожу 1,5 часа, разбивая день на два подобных гуляния дневное и вечернее. Поэтому у метро «Горьковская» садимся на любой трамвай и по Кронверкскому проспекту проезжаем три остановки, чтобы выйти к тому месту, где Кронверкская набережная передает эстафету Мытнинской.
Проезжаем мимо дома, в котором до отъезда за границу жил Максим Горький. Спустя год после революции писателю стало ясно, что с революцией, лозунгами которой стали экстремистские призывы «Мир хижинам, война дворцам» и «Кто не с нами, тот против нас», ему не по пути. Горький вступил в открытую полемику с Лениным по вопросам теории и практики революции. Слишком многих достойных граждан оставила революция за бортом привычной жизни.
Прозрел Горький поздно, но что мог, то все же делал.. Сохранилась легенда, что в голодном Петрограде он выдавал справки самым разным дамам – знакомым и незнакомым – приблизительно одинакового содержания: «Сим удостоверяю, что предъявительница сего нуждается в продовольственном пайке, особливо же в молочном питании, поскольку беременна лично от меня, буревестника революции». Срабатывало будто бы безотказно.
Выходим из трамвая на остановке «Проспект Добролюбова» и проходим к Неве на Мытнинскую набережную.
Мы попадаем на двуликую набережную. Если стоять к ней лицом, то ничего особенного – типичные для периода уличной «эклектики» 6-ти этажные здания.
Однако стоит повернуться к ним спиной как откроются перспективы на Петропавловскую крепость, Дворцовую набережную, Стрелку Васильевского острова. Вот только корабль «Летучий голландец» вторгается в кадр своим скульптурным оперением а-ля IKEA.
Замечу, что «эклектику» условно делю на «уличную»( вторая половина 19 века) и «островную» (на рубеже веков). Уличная – с монотонным повторением исторического мелкого фрагмента на фасадах. «Островная» — близкая к модерну, со свободной, несимметричной планировкой особняков, каковых много на островах невской дельты и вдоль дорог к императорским загородным резиденциям.
Два слова о унылом названии набережной. Мыто – торговая пошлина. В середине 18 веке, торговый порт перебрался к Стрелке Васильевского острова под защиту пушек Петропавловской крепости. Те суда, которым не хватало места вдоль южного берега Малой Невы, швартовались у Кронверкского пролива. Якорь бросил – ступай на Мытный двор, плати пошлину, получай документ, торгуй.
Итак, о красавце — трехмачтовом паруснике «Летучий Голландец». Одна его часть занята под панорамный ресторан, другая – под фитнес-центр. Нашлось здесь место и для салона красоты, зала степ-аэробики, тренажеров. Позиционируется как копия 30-пушечного голландского флейта «Амстердам» 1748 года постройки. Пришвартован на Мытнинской набережной.
А пришвартован ли, не дебаркадер ли это, как и другие «героические», исторические реконструкции на набережных Невы?
Полистал интернет – и точно: не корабль, а бетонированный дебаркадер, искусно (ли?) драпированный в память о стенаниях о пиратах Карибского моря. И ни разу с места он не сдвинулся. Одним словом – фальшак.
Да и так все это видно. Из чего сделан лев в качестве ростра, из чего «русалка»? «Мыло на Мытненской»? Такими вещами с доброго разрешения властей можно забить набережные, напрочь уничтожив центр города.
Впереди Стрелка Васильевского острова и будет повод отвлечься от грустных мыслей (какие там мысли, скажет кто-то, брюзжание одно. Все хорошо. Так было всегда. Новое с трудом находило одобрение уходящих).

Тем временем мы уже подошли к Биржевому мосту, одно время называвшемуся мостом Строителей.
Кажется, я помню еще деревянный 25-пролетный Биржевой мост через Малую Неву.

(фото из сети) Откуда мне было знать тогда, как изменится здесь все благодаря советским архитекторам и строителям.
Правда для этого придется мысленно или с вертолета посмотреть на Стрелку и два ставших симметричными (по отношению к ней) Дворцовый и Биржевой мосты. Теперь они похожи на два крыла чудаковатой балтийской птицы с головой-Стрелкой (фото из сети). И вся эта ожившая конструкция вторгается в простор Невы, разделяя ее течение на два глубоководных потока.
Насколько же мудрым оказалось решение перенести на 70 метров Биржевой моста в сторону Финского залива. И это еще не все. Архитектура нового Биржевого моста была согласована с впечатлением от моста Дворцового. Гигантская работа советских зодчих, идеально отсимметрировавших огромное пространство, чтобы, оказавшись на Троицком мосту, зритель почувствовал грандиозность, несопоставимость ни с чем этого вида.
И даже это еще не все. Архитекторы послевоенных десятилетий организовали пространство у Биржевого моста со стороны Петроградской стороны так, чтобы распределить транспортные потоки в разные стороны, сняв на многие годы главную проблему Петербурга – пробки на Невском проспекте.
Нам же остается полюбоваться видами на Стрелку Васильевского острова от Биржевого моста, чтобы задержаться на самой Стрелке.
31 марта трудно было представить, что юго-западный ветер в считанные дни растопит снег, очистит на время Неву, разгладит чьи-то морщины на лицах, прогонит унылые мысли от непомерно затянувшейся зимы 2018 года.
Три страницы текста, а это значит, что довольно слов. Объектив и луна договорят за меня.