Один знакомый мне батюшка говорил: «Ты либо принимаешь на веру, то что тебе говорят священники, либо задаешь вопросы, на которые ответа не существует». Каюсь, я привык задавать вопросы. И первая же фраза о Руанском соборе повергла меня в трехдневный ступор. Казалось бы все просто, как в энциклопедии для дошколят: «Впервые епископство Руана упоминается в 314 году”. А если задуматься? Это через 13 лет после принятия христианства Арменией и за 66 лет до Рима? (Кстати, цифры то какие – жутковатые…) Да еще в полутора тысячах километров от Вечного города и в пяти тысячах от Иерусалима. В абсолютно дикой на тот момент Европе! Что-то тут нечисто…



За три дня я изучил расписания и маршруты движения святых, узнал, кем были епископы в апостольские времена, и даже успел подивиться тому, как апостол Павел грудью встал за необязательность обрезания у язычников, но никакой конкретной информации о христианизации Франции обнаружить так и не смог.
Кастрированные писюльки о святых Меллоне, Авициане и иже с ними, которые честно прославляли чистоту их духа, безупречность в манерах и внимание к спасению душ, я в расчет не беру.



В общем и целом все споры о первых христианских днях во Франции сводятся к тому, побывал ли борец за права необрезанной молодежи в Галлии или свернул где-то по дороге. Ну что ж, остается только воспользоваться советом батюшки. Итак, «впервые епископство Руана упоминается в 314 году”, а на месте нынешнего собора в конце IV века стояла первая базилика, сопоставимая по возрасту с Эчмиадзином ☺.



Дальше все более или менее понятно. В IX веке на всем севере Франции начинают резвиться викинги, а после них повсюду остаются лишь горы трупов, пепелища да ужасающая пустота. Потом за золотые бусики, мягких на ощупь принцесс и звонкие титулы варваров начинают дрессировать выполнять различные команды, приучать к туалету и главное — охранять хозяина от себе подобных. Так собственно и появились во Франции великие нормандские герцоги, которым Руан сразу приглянулся хотя бы тем, что он есть.



В 911 году город дорастает до статуса столицы Нормандии, и ему позарез становится нужен СОБОР, в котором уже вполне уважаемый сеньор, с дозволения Господа может принять на себя всю полноту власти и вершить суд над всякими червями земными. Где-то около века ушло, видимо, на подписание необходимых бумаг, митинги протеста местных жителей, желающих на этом месте детскую площадку. Только в 1020 году краеугольный камень Руанского собора ложится на фундамент некой древней базилики, и начинается стройка тысячелетия, которая окончательно завершается только к концу XIX века.



Ну а в 1944 году Руан практически стирают с лица земли уже вполне современные цивилизованные на первый взгляд люди, и вся канитель начинается заново. На этом, собственно, историческую справку можно было бы завершить. Но уж больно хорош получился этот храм Божий у создателей, и теперь давайте поговорим о нем с любовью и тем уважением, которого он без сомнения заслуживает.
Наверное правильнее всего это будет сделать в связи с Клодом Моне, потому как не было на свете человека более влюбленного в этот собор, чем он.



Впервые художник приехал в Руан в 1892 году, когда его картины уже начали покупать, а за душой и в портмоне появились такие привлекательные на вид и ощупь франки. Первое, что видит человек, оказавшись в центре города, – это величественный собор. В случае с Моне он же оказался и последним, потому как более ни на что художник смотреть уже не мог и не хотел. Он снял простенький номер в гостинице с видом на площадь, начав писать Руанского великана с неистовством одержимого. Самым ранним холстам гения была уготована печальная судьба: они так и не увидели света Божьего, став растопкой для камина.



Собор ускользал от него, как кокетливая натурщица, не желающая открываться перед неумелым, не способным оценить ее красоты подмастерьем. Моне бесился ровно до тех пор, пока не выставил перед заветным окном несколько холстов, и не начал писать свою строптивую модель при разном освещении. Первый холст был рассветным, но как только солнце поднималось чуть выше, мастер оставлял его до следующего утра и принимался за полотно под кодовым названием «перед завтраком». Менялся свет, менялись холсты, и только Моне как призрак застывал перед своей новой работой: весь в мыслях, впечатлениях и краске. Он творил!



Поймав настроение храма, Моне откладывал полотно до лучших времен и принимался «приручать» следующее время суток. Те самые «лучшие времена» для многих творений художника наступали уже в Живерни, где руанская серия, по большому счету, и была закончена. В мае 1895 года в Париже были выставлены двадцать картин, посвященных великолепному собору.



К тому времени Моне уже научился ценить свое творчество и даже начал выдвигать условия. Он требовал от импресарио продажи всей серии целиком, так как эти полотна по его мнению составляли единое целое. Но в мире тогда не нашлось человека, готового заплатить около полумиллиона франков за все руанское творчество хопом (кстати, в наши дни одна картина из этой серии ушла с аукциона за каких-то «жалких» 24 миллиона долларов).



В итоге руанские соборы разъехались по всему миру, о чем Моне очень яростно, но все же не очень искренне сожалел. Выставка удалась, картины были проданы, а художник уже не должен был думать о хлебе насущном, и мог позволить себе писать только то, что хотел.



Однако история взаимоотношений собора и живописца этим не исчерпалась. 6 июня 2010 года более 1000 человек заняли всю площадь перед городской ратушей в Руане. Пришедшие держали в руках увеличенные фрагменты картины Клода Моне «Руанский собор». В торжественной обстановке все это было сфотографировано с вертолета, и в Книге рекордов Гиннеса появилась позиция “самая большая картина в мире”.



Конечно же Моне был той страничкой в жизни руанского собора, на которой приятно остановить свой взгляд или перечитать заново, но подобных страниц в истории нормандского долгожителя насчитывается не один десяток. Любая глава его многотомной биографии пестрит такими именами, перед которыми было принято склоняться в глубоком поклоне или на худой конец снимать шляпу.
О Ричарде Плантагенете я уже достаточно много и подробно рассказывал. Да и его знаменитого Львиного Сердца, о котором так любят писать в путеводителях, в саркофаге руанского собора ни днем, ни со огнем сыскать не удастся, по той причине, что его там никогда и не было. А вот соседняя гробница действительно таит в себе множество загадок и забавных историй. Принадлежит она основателю Нормандской династии, первому герцогу Нормандии и великому воину Роллону.



Неправда ли, регалии и титулы этого человека впечатляют? А на поверку он был одним из тех варваров, кто жег, насиловал и убивал; от кого в конце IX века не знало пощады все северное побережье Франции, по кому навзрыд плакали виселицы всех без исключения замков и кому Ад кромешный был наименьшим наказанием за совершенные злодеяния. В историю Нормандии он буквально ворвался под именем Рольф Пешеход, потому как (по легенде) был настолько здоров и грузен, что ни одна лошадь не могла выдержать его веса.



Откуда сей муж явился во франкские земли, так никто до конца и не знает. Одни историки уверены, что причиной всех зол была Дания, другие с пеной у рта утверждают, что Норвегия, однако местные жители в те времена были убеждены, что вылез этот Пешеход из самой преисподней. К IX веку некогда доблестные франки изрядным образом «разжирели». Уже более 100 лет как с ними не было Карла Великого, и потомки бывших воинов превратились в незлобивых землепашцев, безобидных сеятелей и кисейных барышень. А вот в отряде Рольфа и с доблестью, и с жаждой наживы, и с отсутствием головного мозга никаких проблем не было. Будто молодые орешки он щелкал скорлупки франкских крепостей, насаживал на меч все, что двигалось и славил своих таких же диких Богов во всю луженую глотку.



Хоть как-то чухаться слабенький и трусоватый король Карл Простоватый начал лишь тогда, когда матерый викинг принялся активно прогуливаться под стенами Парижа. Победить армию Рольфа Карл не мог даже в самом разудалом сне, а потому, на время забыв о своей простоте, он воспользовался опытом предшественников, предложив чрезвычайно хитрый и действенный план по укладыванию варвара на лопатки.



Викинги к тому времени уже достаточно времени провели во франкских землях, и Рольф успел уяснить, какими почестями осыпаны здесь сеньоры, в каких роскошных замках (для своего времени) они живут и какие дамы составляют им компанию на ночь. Поболе увесистого сундука с золотом ему возжелалось почитания вместо вечного панибратства, дворца вместо убогой палатки и любви вместо тривиального изнасилования. Вот на этих мечтах и сыграл простоватый с виду Карл. Дикому и не знающему правил дорожного движения Пешеходу предложили в лен побережье в районе Сены со столицей в Руане, титул герцога и дочурку самого короля, которая стала мелкой разменной монетой в этой сделке по спасению страны.



В обмен Рольф должен был незамедлительно креститься и встать на стражу северных рубежей франкского королевства от таких же дикарей как он сам. При крещении викинг получил имя Роберта, но слегка смазал концовочку принесения вассальной клятвы. Очень ему не понравилась традиция лобызания ног своего непосредственного сюзерена, к которой он отнесся без должного пиетета. Новоиспеченный смиренный христианин, немного вспылив, схватил короля за ступню, подтянул к себе и только после этого припал к подрагивающей от страха ножке губами (говорят, что Карл даже опрокинулся от подобного проявления верности навзничь).



Однако пережив минуту позора, Карл на долгие годы обрел верного союзника, который встал на защиту северных земель и гонял оттуда своих собратьев, как дворовых тузиков. Умер Роллон задолго до появления «настоящего» руанского собора, но за заслуги перед Отечеством саркофаг с его останками сразу после окончания строительства был выставлен на самое почетное место городской святыни.



А теперь давайте скоренько, но со знанием дела пробежимся по самому Руану, тем более, что он того, вне всяческих сомнений, заслуживает. Символом города конечно же является никакой не Роллон и даже не Моне. 30 мая 1431 года в Руане при огромном стечении почтенной публики была сожжена на костре Жанна Д'Арк, и именно ее имя славится здесь на каждом углу. Церковь Святой Жанны принято считать одной из главных достопримечательностей столицы Нормандии, но пусть мне лучше между глаз залетит какая-нибудь шальная молния, чем я подпишусь под этими словами.



Это (пусть будет) – диво выросло на рыночной площади в 1979 году и сразу же вызвало множество споров. Архитектор уверял всех и каждого, что его творение олицетворяет собой языки пламени, поглотившие главную героиню французского эпоса. Затем руанский костер плавно обернулся аллегорической перевернутой нормандской ладьей, но поскольку создатель сего шедевра так и не поделился со зрителями рецептами того, что он курит, вопросов с каждым днем становилось только больше. Современное искусство — это вещь сильно противопоказанная мне даже в нормальном состоянии, а здесь, на фоне великих храмов своего времени, оно и вовсе вызвало у меня острое тошнотворное чувство (прошу прощения у всех, кому сей памятник пришелся по душе).



А вот следующий объект, связанный с именем Жанны, произвел на меня гораздо большее впечатление. Обычно туристам в качестве места содержания Непорочной Девы втюхивают единственную башню, оставшуюся от Руанского замка, что правдой быть никак не может, потому как является ложью.



На самом деле от настоящей темницы остались лишь подземелья, а сама она была полностью разрушена. Сегодня на этом месте стоит обычный жилой дом, но контуры башни полностью сохранены в виде внутреннего двора-колодца. Из этого патио во все стороны убегают под землю какие-то тайные ходы, таинственные галереи и сплетни, навсегда связанные с именем самой почитаемой во Франции Святой. Небо здесь никогда не будет закрыто решетками, сетками или перекрытиями, чтобы у Жанна всегда оставался шанс выбраться наружу.



Сам город для меня конечно же оказался чересчур суетлив и велик. Однако людям, привыкшим к барселонам, парижам и миланам он покажется милой, трогательной игрушкой. Для радости в нем есть все: и тихие скверы с парками, где можно дать уставшим копытцам долгожданные минуты отдохновения, и кривые, как ноги потомственного кавалериста, улочки, и уютные кофейни с видами на седовласые храмы, ну и конечно же, столь почитаемые русской душой фахверки.



Руан, вне всяческих сомнений стоит одного дня вашей жизни. И даже если все его достопримечательности не произведут на вас никакого впечатления, то остаться равнодушным к его кафедральному собору вы все равно не сможете. Так что вперед! Давайте просто поверим великому Моне, который кое что смыслил в красоте и величии.

Мой рейтинг – 7,5/10