До вечера мы втроем честно сидели с Мишуком в номере, а за окном умытый и солнечный Рим жил своей веселой и суетной жизнью. Упорно отворачиваясь от окна, мы с Андреем вместе с Мишкой внимательно просмотрели «Кунфу Панда». На русском языке, между прочим: такая вот услуга в отеле. Однако, по мере того, как близился к концу наш предпоследний день в Риме, в нас крепло настойчивое желание все-таки выйти из номера и увидеть хоть что-нибудь. Тем более, что буквально в двух шагах от нас было много интересного.
- Мишук… - начала я блеющим голосом, как всегда, когда испытываю чувство вины.
- Да идите! – щедро махнул рукой Мишук. – Только долго не задерживайтесь.
- Мы всего на час-полтора, а когда вернемся, закажем в номер ужин со всякими вкусностями, - подхватил Андрей, поспешно натягивая пальто.
Мы почти бегом выбрались из отеля.
- И куда?
- Пойдем смотреть Караваджо. Буквально в пяти минутах отсюда есть две церкви…
В первой, Сан-Луиджи-деи-Франчези, нас постигло разочарование. Караваджо там был: целых три роскошных полотна, посвященных жизни святого Матфея, но вот смотреть на них оказалось чрезвычайно неудобно. В преддверии годовщины смерти гения местные искусствоведы затеяли какую-то инвентаризацию (как гласила табличка перед картинами), поэтому капелла, в которой находились работы Караваджо, была застроена лесами, а на лесах теснились реставраторы. Смотреть на картины сквозь леса и реставраторов – занятие неблагодарное, поэтому уже через минуту мы удалились, сильно опечаленные. Однако оставался еще один шанс – соседняя (две минуты ходьбы) церковь Сант Агостино, где прятался шедевр, на который мне очень хотелось посмотреть – «Мадонна пилигримов».
Это Мадонну я помню с детства, из лекций по истории искусства. Похожий на Демиса Руссоса искусствовед с упоением рассказывал нам о том, как дерзкий Караваджо нарушил все существовавшие каноны, изобразив пилигримов пятками к зрителю, и как позже - и намного сдержаннее – этот же прием использовал Рембрандт в своем «Возвращении блудного сына». Как обычно бывает, среднестатистическая общественность восприняла картину в штыки. Причем не только из-за пяток, но и из-за того, что, как говорят, в образе Мадонны художник изобразил римскую куртизанку.
Лекции-то я помнила, но вот где находится картина, не знала. Поскольку она не в музее, то в каталогах ее репродукции встречаются редко. И, как ни странно, в нашей книге о Караваджо ее нет. Совершенно случайно упоминание о ней нашлось в одном из наших путеводителей по Риму – и вот мы отправились на поиски. Мы не знали толком, что нам предстоит увидеть, и, учитывая контекст, испытвали сильное любопытство. Действительность превзошла все наши ожидания.
Церковь Сант Агостино стояла совершенно пустая. Окинув ее беглым взглядом, я тут же увидела то, что искала: в первой капелле, слева от входа. В церкви было темно, особенно на ее окраинах, но «Мадонну пилигримов» не заметить было невозможно.
- Андрей, вот она! Вот! – радостно объявила я, видимо, чуть громче, чем следовало, потому что вошедшая за нами английская пара с любопытством уставилась сначала на нас, а затем в направлении моего пальца. И решительно устремилась вслед за нами. Эти люди тоже четко знали, что хотели увидеть. Так, вчетвером, мы и замерли перед картиной.
Это было лучшее, что мы увидели за всю свою поездку. Лучше венецианского Тициана и Джованни Беллини. Лучше Перуджино и даже микеланджеловского «Воскресшего Христа» в неуместной набедренной повязке. Лучше многого, что мы видели в Ватиканском музее.
Тонкая, высокая молодая женщина с прекрасным лицом, в котором нет ничего божественного, держит в руках крупного и, наверняка, тяжелого ребенка. Однако держит она его без всяких усилий. Темные глаза женщины смотрят вниз, где у ее ног замерли коленопреклоненные пилигримы: пожилые мужчина и женщина в потрепанной одежде. Их грязные голые пятки и в самом деле буквально упирались нам в лицо. За исключением младенца, который не слишком бросается в глаза, все три фигуры поражают своей объемной индивидуальностью. Мне кажется, что не только Мадонну, но и пилигримов Караваджо написал с самых настоящих римлян. В «Мадонне пилигримов» есть все: жизнь в ее разных проявлениях, красота и естественность, эмоции и сдержанность, вызов и гармония.
Вот только света категорически не хватало. Как их угораздило запихать такой шедевр в этот темный угол?! И тут я, наконец, углядела табличку с надписью «Пожертвования для освещения». Вот молодцы местные священники! Нашли способ извлечь дополнительные деньги из посетителей. Для того, чтобы включилось освещение, необходимо было бросить монетку в специальное отверстие. Монетка приводила в действие подсветку. Одной монетки хватало примерно на минуту, а смотреть хотелось долго. Английская пара ушла, а мы продолжали стоять перед «Мадонной», бросая монетку за монеткой, жадно впитывая глазами шедевр Караваджо. Вполне закономерно, евро скоро закончились, однако, на наше счастье, в моем рюкзаке обнаружились металлические рубли. Неудобно, конечно, подсовывать неконвертируемую валюту местному духовенству, но сознательно прятать в тени достояние человечества ради своей мелкой выгоды тоже неправильно.
Мы бы и дальше стояли в одиночестве в темном углу Сант Агостино, на рубли закончились вслед за евро. Пора было возвращаться в отель. Мы пошли назад немножко другой дорогой, чтобы еще раз посмотреть на площадь Ротонда перед Пантеоном. На площади было шумно и весело: по серым булыжникам дефилировала пестрая публика, у подножия фонтана уличные музыканты лихо наигрывали танго, народ в кафешках с наслаждением потягивал свои напитки. Мы с Андреем переглянулись: отсюда до нашего отеля всего одна минута ходьбы, Мишук снабжен телефоном и непременно позвонит, если что, а так хочется хотя бы на полчаса раствориться в жизнерадостной римской суете!.. Мы решительно свернули в ближайшее кафе, чтобы выпить по чашке горячего шоколада. Шоколад здесь восхитительный – это мы еще с прошлого раза запомнили.
Допив шоколад, мы, незаметно для себя, заказали кампари с апельсиновым соком. Кампари здесь подавали с мелко покрошенными кусочками апельсина с корочкой. Чуть горьковато и очень вкусно. Увлекшись разговором, после кампари мы заказали по чашечке эспрессо. И в этот момент позвонил Мишук. Ему давно уже надоело нас ждать, и он, оказывается, уже звонил, а мы в приятных беседах пропустили звонок. Бежим-бежим! С сожалением покинув гостеприимное кафе, мы поспешили в отель. Обидно, конечно, что не удастся провести вечер в городе. Но в компенсацию мы закажем на ужин все десерты, которые у них есть в меню room-service!