В небольшой лощине между Авентинским и Палатинским холмами расположился грандиозный Циркус Максимус — Большой Цирк, вмещающий треть почти миллионного населения Рима. Здесь устраиваются спектакли скорости, опасности и смерти, здесь римляне собираются, чтобы увидеть чудеса ловкости и отваги, здесь проходят гонки на колесницах, популярная в народе забава, конкурирующая и даже затмевающая гладиаторские бои и травлю диких зверей.
В праздничный день сатурналия, после завершения обряда жертвоприношения перед храмом Сатурна у подножия Капитолийского холма, огромные толпы плебеев устремились к Большому Цирку, заполнив все улицы и переулки; люди толкались, пихались и протискивались, чтобы заполнить гигантскую арену Циркус Максимус, величайшего сооружения Рима.

Весь свободный Рим собрался здесь. Первые каменные ряды, отделанные мрамором, заняли сенаторы, жрецы, авгуры, магистраты и другие важные чиновники. Девы-весталки расположились на специальном почетном месте напротив императорской ложи. Над первыми рядами теснились состоятельные граждане, занимающие высокое положение в обществе. Обеспеченные люди покупали места под навесом, в тени, откуда лучше будет видна гонка. Над ними, полностью заполняя деревянные сидения до самого верха, расположилась толпа бедноты, составляющая большую часть населения императорского города. Циркус Максимус с его разнообразными зрелищами предназначен для бесплатного развлечения плебса. Мужчины допускаются только в тогах – символе гражданства, поэтому рабам вход заказан. Легко возбудимые, шумные, с почти звериными инстинктами и страстями, не сдерживаемыми ни образованием, ни хорошими манерами, ни воспитанием, беднота беспорядочно теснится вместе – мужчины, женщины и дети, ругающиеся, кричащие, потеющие, в оглушающем нарастающем шуме под безоблачным римским небом.

Четыре яруса зрительских рядов охватывают скаковой круг длиной в 2600 локтей (около полутора километров). Посреди арены находится spina — трехсотметровая разделительная полоса из алтарей, статуй, скульптурных групп и обелисков, которая символизирует сломанный хребет врагов Империи. В центре spina возвышается 24-метровый обелиск Рамсеса II, величайшего египетского фараона. Теперь этот символ царского могущества принадлежит Риму.

Звуки приближающегося оркестра возвещают появление правящего консула-распорядителя на колеснице в сопровождении впечатляющей свиты из жрецов, ликторов, легионеров, всадников и слуг, за которыми следуют лицедеи, певцы и курители фимиама, несущие золотые и серебряные кадильницы. Затем следуют колесницы, запряженные лошадьми, слонами и мулами, на которых везут изваяния богов и богинь. Торжественную процессию приветствует гром аплодисментов. Появление императора в его величественной ложе под звуки флейт и труб служит сигналом к новым восторженным крикам и рукоплесканиям.

По рукам возбужденных зрителей пошли глиняные таблицы заездов и папирусы, рекламирующие лошадей и их возниц с предложением делать ставки на большие деньги. Ставки стали делать все, даже женщины, закладывая все, что только можно: экипажи, скот, рабов, домашнюю утварь, драгоценности.
— Я знаком с владельцем квадриги, — прошептал на ухо патриций своему соседу. — Эту упряжку он держал в запасе, и она была его «темной лошадкой». Парень сказал, что лучших лошадей у него никогда не было. Он сам намерен поставить шесть к одному, так же как и я.

Четыре команды готовились соревноваться за благосклонность толпы – «красные», «зеленые», «белые» и «синие», названные так по цвету одежд возниц, стоящих на хрупких двухколесных колесницах, запряженных четверками породистых лошадей. Владельцы колесниц, очень состоятельные римляне, объединились в 4 гоночных клуба: «красные» посвятили себя Марсу и лету, «белые» — Зефиру и зиме, «зеленые» — Матери Земле и весне, «синие» — морю и небесам, или осени. На трибунах разгорались страсти вокруг этих цветов, разрушая дружбу и разделяя семьи.
— Ставим на «синих», это чистый верняк, — громко провозгласил толстый торговец вином своей тщедушной супруге, на что с удивлением услышал в ответ. — Не нравятся мне твои «синие». Мне больше по душе «белые», у них такая красивая раскраска колесницы и романтичные имена лошадей.
— Какой же идиот ставит на колесницу только потому, что она ярко размалевана, — ядовито поинтересовался красный и потный торговец. Но его жена осталась непоколебимой. Видимо, она решила продемонстрировать, что способна мыслить самостоятельно, тем более что «белые» имели неплохие шансы на победу. Остальные колесницы в первом забеге были явно слабее, и ставки на них принимались шестнадцать к одному.

И вот сам император бросил белый платок mappa, распахнулись стартовые ворота — «карцеры», четыре квадриги рванулись вперед, начав первый заезд missus под бешеные крики обезумевших римлян, забивших стадион до отказа.

Колесничие безжалостно нахлестывали лошадей, и те как птицы неслись по дорожке. «Синий» сразу вырвался вперед и к концу первого круга был уже бесспорным лидером. На третьем круге колесницы «красного» и «зеленого» сцепились колесами и, столкнувшись, развалились. Их возницы оказывались в трудном положении: они не могли быстро освободиться от обмотанных вокруг тел поводьев, и лошади волокли их по дорожке. Выскочили служители стадиона, чтобы помочь незадачливым возничим и освободить дорожку от обломков колесниц до того, как оставшиеся две квадриги зайдут на очередной круг.

К концу четвертого круга «синий» заметно увеличил отрыв от «белого», сражающегося за второе место. «Белый», на которого ставила жена виноторговца, ничего особенного не показывал. Многие вскочили на ноги, присоединяя свои голоса к всеобщему воплю в поддержку фаворита. Когда «синий» вылетел на финишную прямую последнего пятого круга, у колесницы отлетело колесо, завалившаяся набок повозка начала бороздить дорожку, а ее колесничий, как спелая груша, полетел на землю. Возница шедшей с большим отставанием «белой» команды, притормозив, объехал неудачника, и легкой рысью затрусил к победе. Над стадионом пронесся стон.

Что касается жены виноторговца, то та, вскочив на ноги, принялась размахивать руками и радостно вопить. Толпа начала недовольно ворчать, и существенный вклад в это ворчание внес сам виноторговец.
— Как, спрашивается, порядочный человек может играть на бегах, если уже в первом заезде у фаворита отлетает колесо?! — проорал он и, вскочив на ноги, принялся выкрикивать оскорбления в адрес колесничего, которого уносили на носилках.
— Прихлебатель варваров!!! — кричал виноторговец. — Какой осел тебе сказал, что ты способен править колесницей?!
На дорожку вышел владелец «синей» колесницы, дабы лично проследить, как идет уборка того, что осталось от его движимого имущества.
— Подойди ко мне, и от тебя тоже останутся одни обломки! — вопил виноторговец.
— Обманщик! Грязная собака! — орал, размахивая винным кувшином, сидевший за его спиной оружейник. Он рвался на арену, и соседям по трибуне с большим трудом удавалось сдерживать неистового воителя.

Забеги колесниц следовали непрерывной чередой, солнце палило нещадно, на стадионе стояла жарища, как в преисподней. Недовольство зрителей продолжало нарастать. Для успокоения возбужденной толпы нужен был триумф признанного фаворита, а не сомнительные победы сгребающих все призы аутсайдеров. Громче остальных орал, заводя толпу, сидевший за спиной виноторговца оружейник. Многие кивали в такт его воплям, когда он поносил владельцев колесниц, обвиняя их в сговоре с целью ограбить честных граждан.

Виноторговец с облегчением отметил про себя, что в очередном заезде участвует бесспорный фаворит — колесница «красных», управляемая легендарным Скорпусом, который побеждал в двух тысячах заездов. Выиграть много в случае его победы было маловероятно, но любой, даже самый небольшой выигрыш позволил бы виноторговцу снова обрести веру в себя. В победе Скорпуса сомнений не было, и толстяк поставил на «красного» двадцать золотых ауреусов, которые в случае выигрыша принесли бы ему десять звонких монет.
Жена виноторговца рискнула сделать ставку на «зеленого» — расползающуюся от древности колесницу с четверкой жалких кляч и возничим, выигравшим свою последнюю гонку еще во времена Республики. Эта квадрига служила всеобщим посмешищем, букмекеры давали за ее победу шестнадцать к одному, но даже и при таком соотношении на нее никто, кроме давно увядшей римлянки, не ставил.

Распорядитель взмахнул флажком, стартовые ворота распахнулись и четыре разноцветные колесницы рванули к заветной победе. Квадриги обгоняли и подрезали друг друга, пытаясь вынудить соперника врезаться в разделительный барьер spina. Самые захватывающие столкновения колесниц происходили у поворотных столбов meta, где возницы проявляли чудеса ловкости и выдержки. Чтобы не зацепиться за столб и не опрокинуться вместе с колесницей при крутом повороте, лидирующий Скорпус стал описывать большую дугу. Но излишняя осторожность возницы возмутила публику: раздались свист, вопли и брань. Подстрекаемый обезумевшей толпой, стараясь не терять драгоценные секунды, «красный» резко сменил траекторию движения и неожиданно опрокинулся. На полном скаку в поверженную колесницу врезались «синий» и «белый», пытавшиеся вырваться вперед. Все трое возничих, включая прославленного Скорпуса, мгновенно оказались затоптаны насмерть, а лошади получали серьезные увечья. По притихшему стадиону прокатился шепот: «Naufragium, naufragium, кораблекрушение, кораблекрушение».

После того, как три колесницы сошли с дистанции, а «зеленый» спокойно приплелся к финишу первым в гордом одиночестве, виноторговец был не единственным, кто в ярости вскочив на сиденье, стал осыпать проклятиями организаторов бегов.
— Обман! Жульничество!!! — вопила толпа, разбавляя этими невинными словами более яркие выражения. В воздухе замелькали кулаки, а на беговую дорожку полетели подушки и скомканные програмки. Солдаты службы охраны, опасаясь погрома и мятежа, обратились лицами к зрителям и подняли короткие мечи. Напряжение нарастало. Среди публики находилось множество профессиональных игроков, капиталы которых утекали в сточную канаву по мере того, как заведомые аутсайдеры выигрывали забег за забегом. Зрители были на грани взрыва. Но устроители гонок отреагировали очень быстро: рев труб возвестил о перерыве.

Букмекер с печальным видом отсчитал жене виноторговца солидный выигрыш, хотя, по правде говоря, дела у него шли превосходно: когда фавориты проигрывают, большая часть денег остается у букмекеров на руках. Что касается публики, то та просто кипела от негодования, и лишь желание перекусить снижало напряжение.
Патриции разместились за столами под навесами, защищающими от палящего солнца, запивая обильные и разнообразные блюда старым, выдержанным фалернским вином янтарного цвета. Плебеи довольствовались хлебом и сыром, приобретенным у юрких мальчишек-разносчиков, снующих между рядами верхних ярусов. Простая и дешевая снедь потреблялась прямо на трибунах, запиваемая таким же дешевым разбавленным вином, а частенько и просто водой. Но и патриции, и плебеи громко и возбужденно обсуждали прошедшие заезды, неудачи фаворитов, гибель Скорпуса, а также шансы на победу команд в предстоящей групповой скачке из 12 колесниц. Каждая из четырех команд выставляла в заезде по три колесницы, причем гонщики одной команды действовали в групповом заезде сообща против колесниц враждебных команд.

По мере того, как приближалось начало командной гонки между лучшими квадригами, трибуны все громче и громче гудели от возбуждения. Когда на Циркус Максимус появились колесницы «белых», над стадионом прокатился громовой раскат приветствий Гаю Аппулею Диоклу, самому высокооплачиваемому колесничему Римской Империи. Квадриги «синих» встретили свистом и неодобрительными выкриками, ведь за весь беговой день они не смогли выиграть ни одного забега. Толпа снова взорвалась приветствиями при появлении колесниц «красных» и «зеленых».

Стартер взмахнул флажком, и квадриги рванулись с места. К тому моменту, когда экипажи достигли первого поворота, все зрители уже стояли на ногах. Состязание заставило забыть обо всем не только дурно воспитанную массу плебеев. Сенаторы, жрецы, высшие чиновники и прочая знать тоже не владели собой, забравшись на сиденья, вовсю размахивали руками, громко выкрикивали слова поддержки или брани.

После первого круга лидировала колесница «синих», которая сразу со старта вырвалась вперед, но на втором круге она сошла с дистанции после того, как головная лошадь захромала, повредив ногу. Зрителям было видно как колесничий «зеленых» разговаривал с лошадьми, убеждая их бежать быстрее. Возничий «красных», чтобы добавить скакунам резвости, пустил в ход хлыст. Этот менее гуманный, но более эффективный способ позволил ему уверенно выйти на второе место и повиснуть на хвосте у «белого». Квадрига, идущая третьей, сделала попытку восстановить утраченную позицию, но колесничий «красных» так ожег хлыстом физиономию соперника, что тот, потеряв управление, врезался в центральный барьер. Зрители взорвались восторженным ревом. На последний круг колесницы вышли плотной группой, почти без разрыва, экипажи шли с невиданной скоростью. Бешено вращающиеся колеса терлись друг о друга, высекая искры, а лошади, войдя в раж, не только неслись вперед, но и пытались укусить ближайшего соперника.

Стадион оглушительно ревел. Виноторговец, встав на скамью, выкрикивал что-то нечленораздельное, а по его могучей шее ручьями стекал пот. И в этот миг произошло то, о чем он так молил небеса. Лидирующие колесницы сцепились колесами и взлетели в воздух, чтобы, приземлившись, превратиться в гору дерева, металла, лошадей, людей. Шедшая следом квадрига не имела никаких шансов на спасение. Колесничий делал все, чтобы сдержать упряжку, но времени ему не хватило, и лучшая колесница «зеленых» взлетела в воздух, а затем рухнула на дорожку грудой обломков.
Колесница «белых» находилась сзади, и у ее возничего Диокла с избытком достало времени придержать лошадей и осторожненько объехать то, что осталось от лидеров. Когда квадрига Диокла первой пересекла линию финиша, над стадионом разнесся крик восторга, женщины визжали от радости, мужчины вторили им довольным ревом. Все были счастливы, как пьяные наемники, ведь наконец-то победу одержал заведомый фаворит.

Необычайный ажиотаж последнего заезда оставил зрителей без сил. Большая часть публики тихо сидела на своих местах, наблюдая за тем, как служители убирают с дорожки обломки, а лекари оказывают помощь колесничим. День подходил к концу. Но уже завтра жителей Рима вновь ожидало захватывающее зрелище стремительно несущихся, обгоняющих одна другую и сталкивающихся колесниц: прекрасные лошади, лихие возницы, смертельная опасность этих состязаний – этого будет достаточно, чтобы глядеть на арену, не отрывая глаз и затаив дыхание.