В не столь уж далеком 1996 году мы с родителями впервые задумали ехать в Крым на машине. В наличии имелась тяжеленная палатка-домик, одолженная у одного приятеля, несколько одеял, чтобы укрываться(спальников почему-то у нас не было), большой котелок, ну и всякая еда быстрого и не очень приготовления. Позже к полезным предметам добавился примус, взятый на время у друзей в поселке Орджоникидзе. А вообще, вероятно, было еще много всего, потому что чудо отечественного автопрома, наша "шестерка" цвета "Валентина", оказалась загруженной под завязку.
От Симферополя до Москвы, если мне не изменяет память, расстояние примерно 1300 километров. И этот путь, как правило, по российским дорогам занимал что-то вроде 24 часов. Но, как я уже упоминала, в поселке Орджоникидзе(недалеко от Феодосии) у нас жили друзья, поэтому в Крыму нас ждали, а это всегда весьма приятно.
Тем не менее, надолго оставаться там намерений у нас не было. Вскоре мы двинули дальше — на юг. Я помню ужасный ливень, серпантин и бурные грязевые ручьи по обочинам. Не знаю, из каких соображений мы куда направлялись, но почему-то, свернув к морю под указатель "Ласпи" и проехав вниз по дороге до самого упора, мы оказались в совершенно волшебном месте.
Здесь можно было поставить палатку в можжевеловом лесу, а всего лишь в ста метрах от тебя плескалось чистейшее море(во всяком случае для Крыма). Справедливости ради стоит заметить, что эти сто метров надо было карабкаться вниз по камням, но не то, что бы нас это когда-либо сильно смущало. В общем место всем понравилось с первого взгляда, и, недолго думая, мы остались.
Что интересно, как выяснилось позже, в тот самый дождливый день удача, как никогда, была на нашей стороне. Дело в том, что через несколько километров после съезда с серпантина стоял знак "движение запрещено", который, очевидно был преобразован(читай — закрашен) из ограничения в сколько-то километров в час. В тот дождливый и пасмурный день видимость была не очень, мы ехали с включенным ближним, а посему в свете фар закрашенные цифры выступали куда явственнее, чем обычно, так что мы даже не задумались о том, можно ли нам ехать дальше. Другое препятствие — ворота на въезде в можжевеловый лист. В тот день они почему-то были открыты.
Обычно же там сидел сторож. Иногда сторож был добрый и ворота открывал, а иногда — тоже добрый, но расчетливый: открывал только за бутылку водки. В общем это я все к тому, что сам факт, что мы без труда добрались до места назначения, оказался невероятной удачей.
Потом выяснилось, что наша стоянка — излюбленное место аквалангистов(в силу большой глубины всего лишь через десять-пятнадцать метров от берега) и народа из Донецка(ибо неподалеку находился пансионат "Изумруд", изначально являвшийся базой для семей шахтеров или что-то вроде того). В общем, в подробности вдаваться не буду, скажу только то, что мы вернулись на следующий год. И на следующий. И на следующий после следующего.
Постепенно мы обрастали знакомыми из разных городов. Появились даже какие-то определенные традиции относительно того, кто что с собой привозит, кто за что отвечает. Появились излюбленные камни на берегу, кабаки, тропы и тому подобное.
В какой-то момент с местами стало туго. Половину можжевелового леса огородили колючей проволокой в целях строительства какой-то бандурины и пускали туда только за взятку. Но это всего лишь заставило нас переместиться за импровизированный забор.
Нет, ну, и в предыдущие годы, конечно, время от времени к нам приходили важные дядечки с папочками, пытаясь собирать мзду за оккупацию территории. Но так как очень убедительными они нам не казались, заканчивались переговоры обычно тем, что весь лагерь гнал незваного гостя, как говорится, тряпками определенного свойства.
Ну так к чему я? Компания росла, а места становилось меньше. Помню, как однажды наши знакомые переместились на место подругую сторону мыса Сарыч, и позвали нас в гости. Помню, как мы фотографировались там на фоне заката, помню как среди ночи шли назад козьими тропами, царапая гитару о можжевеловые ветки...
Вообще, много чего там было. Песни морю, прыжки с шестиметрового камня, огромные медузы со страшными щупальцами, лазанье по окрестным горам...
У одного нашего приятеля тогда был мерседес представительского класса 1988 года выпуска с красным ведром виесто левого стопа. Как-то раз вся наша большая компания набилась в него и отправилась осматривать местную достопримечательность — в пещерный город Мангуп-Кале, находившийся на высоте метров этак 600 над уровнем моря. Мы сидели друг у друга на коленках, окна были открыты до упора, а в магнитоле разрывался Крис Ри.
Где-то на полпути в гору старик-мерс дал нам понять, что дальше ехать не намерен. Пришлось бросить его на проселочной дороге и идти пешком. А когда мы после шикарной прогулки вернулись на стоянку, знакомый лесник сказал, что то, что местные наркоманы не пооткручивали у машины колеса, пока мы там по горам прохлаждались, — невероятная удача. Мы смеялись и пили портвейн.
Когда я поступила в университет, поездки в Ласпи прекратились. Говорят, ту самую бандурину недавно достроили, и выглядит она ужасно. Говорят, с палатками там больше не стоят. Говорят, что в пансионат, куда мы раньше ходили тусоваться, простых смертных больше не пускают...
