Рускеальские мраморные каменоломни расположены в 25 км к северу от города Сортавала, вблизи старинного поселка Рускеала. Самое крупное из Приладожских месторождений занимает площадь в несколько десятков квадратных километров и разведано до глубины более пятисот метров. Мрамор в основном полосчатый. Цвета варьируются от серого, сине-серого, зеленовато-серого, белого до почти черного. Встречается очень много скоплений кварца.
В результате тектонических процессов, длившихся миллионы лет, слои камня сминались, скручивались и перемешивались. Поверхность мраморного массива приобрела современный вид в результате движения трехкилометрового слоя последнего ледника, двенадцать тысяч лет назад. Именно ледник оставил после себя борозды «курчавых скал».
Огромная чаша, вырубленная руками человека в массиве мраморного пласта, простирается с севера на юг на 456 метров, ширина 109 метров. Наполненная чистейшей водой изумрудного оттенка, она обрамлена как пологими, так и отвесными скалами, достигающими высоты 25 метров над зеркалом вод.
Борта каньона пронизаны надводными и подводными штольнями и шахтами.

Немного истории: С приходом к власти Екатерины II в России начались крупномасштабные поиски природного камня для строительства Санкт-Петербурга. Камень искали и в Выборгской губернии,в том числе, в районе Сердоболя и Рускеалы. В августе 1765 года в Рускеалу для осмотра залежей мрамора приехал подмастерье каменных дел Андрей Пилюгин. 9 августа 1766 года в Рускеале началась опытная добыча мрамора, которая показала хорошие перспективы месторождения. В сентябре 1767 года в Рускеалу из столицы приехали горные инспекторы – гвардии капитан Кожин и полковник Иван Васильевич Зверев. Они осмотрели месторождение и составили отчет о проделанной работе. В итоге, 19 января 1768 года императрица Екатерина II подписала указ Сената о начале разработки мрамора в Рускеале для строительства Исаакиевского собора. На берег реки Русколки с Урала приехали мастера-каменотесы с семьями – так возник рабочий поселок Рускеала.
С 1769 года Рускеальские мраморные ломки были переданы в ведение Комиссии по строительству Исаакиевского собора. Горными работами поначалу руководили итальянские мастера. Основная добыча мрамора велась на горе Белой, названной так по цвету слагающего ее мрамора светло-серой, голубовато-серой окраски,с тонкими белыми и серыми прожилками. Мрамор в Рускеале с 1769 по 1840-е годы добывали буровзрывным способом. Вначале рабочие вдоль подошвы уступа карьера и по краям размеченного блока проходили широкие и глубокие рвы. Для этого они использовали буры, которыми вручную, ударяя по ним молотами, сверлили в мраморе отверстия. Эти скважины затем забивали порохом и подрывали. Чтобы окончательно оторвать камень от скалы, также бурили скважины с тыльной стороны блока, и их тоже подрывали. Тогда блок откалывался от скалы и оседал на дно карьера. Затем к работе приступали каменотесы, которые придавали блокам нужную форму. После этого камни грузили на крепкие сани, в них впрягалось несколько десятков лошадей, которые по снегу тащили столь великий груз до деревни Хелюля, недалеко от Сердоболя (Сортавала). Там камни оставляли до весны. С наступлением навигации сюда из Санкт-Петербурга приходили галиоты с продуктами. На обратном пути они загружались мрамором и отправлялись по реке Хелюля, Ладожскому озеру и Неве до столицы.
В 1770-1780-е годы рускеальские мраморы широко применялись архитектором Антонио Ринальди для украшения Мраморного дворца, Исаакиевского собора (в Санкт-Петербурге), триумфальных колонн во славу русского оружия и графов Орловых (в Царском селе и Гатчине).
В 1790-е годы, когда Рускеальские каменоломни практически бездействовали, здешний мрамор архитектор В. Бренна использовал для украшения Михайловского замка, памятника Петру I, павильона Орла в Гатчине.
С 1803 года вновь началась добыча камня. Для облицовки мозаичных полов Казанского собора архитектор Андрей Воронихин использовал два сорта рускеальских мраморов: «белогорский» — белый и светло-серый и «зеленогорский» — светло-серый с зелеными разводами и полосами, выламываемый на горе Зеленой.
В 1820-е годы рускеальский мрамор понемногу стали использовать для производства строительной извести. Первый известковый завод в Рускеале на десять обжиговых печей, принадлежавший Санкт-Петербургскому государственному университету, работал до 1826 года.
В 1830-1840-е годы мрамор шел не только для украшения Исаакиевского собора и других сооружений столицы, но и для изготовления предметов прикладного искусства – ваз, подсвечников, каминов, тумб, столешниц, памятников, автором многих из которых был сам О. Монферран.
С 1854 года Рускеальские мраморные ломки, оказавшиеся без госзаказов, стали приходить в запустение. Но уже в 1870-е годы здесь вновь загремели взрывы. Отныне мрамор понадобился для производства строительной и технологической извести.
С 1898 по 1939 годы Рускеальское месторождение интенсивно разрабатывалось на известь, декоративную крошку, щебень и облицовочные блоки акционерным обществом «Рускеала мрамор». В это время добыча мрамора велась комбинированным способом – карьерами, шахтами и штольнями. В результате работ размеры карьеров достигли 200-450 м в длину, 50-120 м в ширину и 30-60 м в глубину. Общая длина подземных тоннелей, пронизывающих мраморную толщу, составила несколько километров, а глубина трех шахт – по 40-55 м. По мере углубления и расширения «Главного» карьера Рускеальского месторождения часть подземных тоннелей была уничтожена, но часть сохранилась в виде причудливых пещер и гротов.
С осени 1944 года началось восстановление Рускеальского известкового завода и мраморных карьеров. Старый «Главный» карьер, с оперяющими его подземными выработками, решили не трогать, и вода быстро заполнила его большую часть. Так образовалось красивое мраморное озеро, которое впоследствии стало основой Рускеальского горного парка.
В мае 2005 года на базе памятника истории горного дела – «Главного» карьера с остатками шахт и штолен – фирмой «Колмас. Карелия» был организован Рускеальский горный парк.

Мрамор

Недвижимый мрамор в пустыне глухой
Лежал одиноко, обросший травой;
Дожди в непогоду его обмывали
Да вольные птицы на нем отдыхали.
Но кто-то художнику молвил о нем;
Взглянул он на мрамор – и ярким огнем
Блеснули его вдохновенные очи,
И взял он его, и бессонные ночи
Над ним проводил он в своей мастерской
И камень под творческой ожил рукой
С тех пор в изумленьи, с восторгом немым
Толпа преклоняет колени пред ним.