Пролог:
Две недели в конце августа — начале сентября я провела на Беломорской биологической станции им. Н.А.Перцова Биофака МГУ (wsbs-msu.ru) в качестве волонтёра, и я очень хочу рассказать вам об этом удивительном месте.

Но, как обычно, техническая часть, а именно — сколько ехать, как, на чем и про деньги вступила в противоречие с лирической. Потому что никак нельзя рассказывать про стиральный порошок, когда душа поёт.
Поэтому, позволю себе сначала ознакомить вас с небольшими зарисовками. Они про эмоции, про впечатления, про чувства, наконец.

Картина первая
"Солнце на Белом море опускается не только за горизонт, а прямо в сердце. Льётся прочнейшим золотым, синим, зеленым и розовым сплавом и, иногда, переполнив, оно возвращается на щеки слезами, потому что я, иногда, не в силах выдержать такую красоту.

Ночь подкрадывается неслышно, еле шелестя уже начавшими желтеть листьями, играя с рыбой, которая плещется себе у берега и не знает, что скоро, когда на землю бросят прохладное покрывало, когда угомонятся комары и черника спрячет свои темные головки, совсем скоро над горизонтом вспыхнет желто-оранжевым Юпитер и побежит по черной воде дорожка прямо к причалу, прямо к нам – завороженным.

По одной будут сначала скромно, потом смелее выходить звезды, ободренные присутствием большого брата.

Каждую ночь они смотрятся в холодную воду и свет, который мы ждали миллионы лет, который пришел из невероятных глубин и далей, зажигает жизнь здесь и сейчас, — в этой прозрачной воде. И «ковш медведицы, Большой медведицы как знак загадочный плывёт вдали»

Картина вторая
"Я не могу рассказать, я не могу объяснить почему я приехала сюда. Без МГУ за спиной, без соответствующего образования, без друзей или знакомых, привыкшая мыться каждый день и к теплому туалету. Мне было нужно туда, очень нужно и вот я приехала, не зная что делать, к кому обратиться, чем я буду заниматься и зачем я всё же это затеяла. Но когда, после длинного дня, а начался он в четыре часа утра, я пришла «на крест» (это место — небольшой мыс с поморским крестом) и увидела эту солнечную сеть, пробивающуюся из-за туч, падающую в синие горы, эти светло-голубые облака – я поняла, что это именно то, ради чего можно быть, можно попробовать. А потом пришла любовь. Я поняла, что люблю это место, этот берег, камни, сосны, причал, деревянные домики, баню. Что мне нравятся люди, — неизменно они оказывались увлеченными и увлекающимися, молодыми душой или просто молодыми, интересными и интересующимися.

Они были живыми, их можно было чувствовать. Они смотрели в глаза при разговоре и не думали при этом о работе и проблемах, о большом городе, о деньгах. Они ждали сияние как я, всю неделю, не спали, как и я мерзли, но радовались миру вокруг.

И когда оно полыхнуло — первый раз для меня – они пришли и были рядом, пусть шумные в момент, когда мне хотелось только благоговейно молчать, но все те, с кем бы я хотела разделить это – они были там — в темноте, под тем же солнечным ветром что и я."

Картина третья
"Протягиваю к воде красно-фиолетовые от черники руки, думаю – как там они в этой глубине, в этом холоде, темноте, среди маленькой и микроскопической жизни, обжигая лица, ныряют, бывает, не раз и не два за день. Куда они уходят, облаченные в свои плотные костюмы, похожие на странных тюленей? Что таится под этой гладью, каков на вкус воздух, которым они дышат.

Я трогаю снова и снова неласковую воду, я хочу почувствовать и понять, я так горжусь, что среди людей есть те, кто делает это, кому это нравится, кто может открыть нам – тем, кто ждет на берегу, целую вселенную – форм, звуков, цвета, разнообразных жизней."

Картина четвертая
"Мне нравится убираться в бане — я думаю о том – как это здорово, привести все в порядок, побрызгать на дерево пихтовым маслом, чтобы лучше пахло, принести дров, чтобы потом все мои соседки по комнате, например, да и я сама — пришли вечером в эту баню и заслуженно ею наслаждались. Второй день делаю коллажи из фотографий детей, которых Станция приглашала из детского дома. Уже грустно просто смотреть на эти фото – как мало есть у этих детей и как много – у меня. Я очень старалась сделать красиво, я думаю, что я могу сделать в своей жизни для них больше…

Вечером в разборочной (там где разбирают маленьких морских зверей) мне дали помыть и порезать собранные в лесу грибы, а потом я повесила их на нитках на окне сушилки в общежитии. Каждый поход туда как праздник – там всегда тепло и еще и восхитительно пахнет грибами. Когда качаюсь на качелях «на кресте», держусь за спиленный сук, как за руку, дерево теплое, а море спокойное, даже камни как какие-то большие древние спящие существа."

Картина пятая
"Собрала в термос чернику, ела на малом причале в солнце, на досках, болтала ногами в холодной воде, оставляла мокрые следы, рядом были прекрасные люди – чувство счастья стало просто всеобъемлющим. Черника вообще волшебная ягода – ею можно поделиться с теми, кто дорог и просто со всеми подряд по дороге – и им станет хорошо также как и мне. Она остается с тобой надолго в виде сине-фиолетовых ладоней и пальцев."

Картина шестая
"Дежуря на кухне, очень старалась – эти люди кормили нас и днем и чуть ли не ночью, вставали рано — рано и весь день крутились как юла, чтобы нам было вкусно, они вполне заслужили, чтобы пол им мыли руками, а не развозили грязь шваброй. А утром перед завтраком на улицах почти никого и нет, на столе возле столовой – роса, капли – на солонке, на ластах, которые на причале, а сами доски причала – какие-то серые и синие в уже начавшем стынуть воздухе.

Развешивая на небольшой сопке белье, чувствуешь себя центром мира, воздух свеж, под ногами – Иван-чай и крапива возле бани, впереди расстилается море и покачиваются лодки с самыми умными или ленивыми чайками, забравшимися в них."

Картина седьмая
"Ходила в аквариальный корпус – кирпичный такой. Это какая-то страна… это просто какое-то великое братство. Все стены возле лестницы увешаны табличками тех, кто был здесь,- по годам, тех, кто тоже ходил по этим лесам и дышал этим воздухом, кто не мог оторваться, глядя на закат и кто тоже полюбил это прекрасное место, возможно, даже еще не увидев его.

Люди – главное богатство этой станции, при мне осталось несколько студентов и аспирантов, приехали те, кто строил эту станцию 50 лет назад, остались люди, которые 30, 40 лет каждое лето приезжают сюда и ведут все это большое хозяйство.

Именно люди создали и бережно поддерживают традиции – провожают отъезжающих, «гудят» на причале вслед, оставляют глубокомысленные и не очень надписи на стенах и кроватях, рискуя упасть, лезут на столб на «Радикулите» (это местная сопка), чтобы повыше повесить табличку своего факультета, имена своих друзей, празднуют приезд и накануне – отъезд (привал и отвал соответственно), стоят под ветряком, загадывая желание…А главное – как бы шумно и весело не проводили они время (я про студентов), сколько бы не бродили ночами, не сидели у костра, — они все равно делают Дело, они изучают и совершают открытия, пишут курсовые и дипломы, благодаря им движется вперед наша наука. Молоденькие девочки проводят весь день на кухне под бдительным оком шеф-повара, чтобы всей этой веселой и разношерстной толпе было вкусно как дома, кто-то (я их так и не видела) делает самую неприятную работу по уборке туалетов, директор, вооружившись специальными очками, разбирает только что выловленную живность. И все это живет и чувствует и радуется теплым ли летом или прохладной осенью, под дождями, сияниями, туманами, солнечным светом.
В мой последний день я была сама не своя. Я не думала, что с каждой секундой можно чувствовать больше, ярче, что можно постоянно испытывать ощущение счастья и чувствовать, что в груди разливается безбрежная радуга. Но было и больно и тоскливо как никогда раньше и не верилось что этот момент мог наступить – когда все провожают на причале, а ты ничего не можешь сделать, чтобы остаться. Только остаться…или вернуться."

Закончить это повествование мне хочется стихотворением японского поэта Ки́-но Цураю́ки

"Не знаю, право,
возможно ли возделать
‎людское сердце;
но пахнут, как и раньше
цветы в селеньи древнем."

Мне кажется, что он что-то знал наперед...