Здесь — немного меньше трех недель Приполярной Северной Карелии, пройденной в этом августе мною — вот уже 25 лет как- израильтяниом, гидом, историком, учителем, любителем Государыни-Пустыни и Кипрских гор, Эйлатских гранитов и морошки на северных болотах. Всем друзьям, желавшим мне похода без приключений, отвечу фразой из анекдота:"Не дождетесь!". Я не люблю пресных блюд, хотя стараюсь и не переперчить.И на этот раз: Тишина и Буря, сладкая лень на Солнышке — и рвущиеся от натуги мышцы, мягкая теплынь северного дня и мокрая холодная морось — все это было частью меня и того, что вокруг. А еще- было ЗДОРОВО! И много хороших людей. В середине похода сдохла карточка у фотика (на счастье, дома удалось вытащить из нее снятые кадры)- поэтому старался компенсировать потерю усиленной писаниной в дневнике, который и начинаю публиковать на суд читателей. Все написано он-лайн, сразу после событий. Ни разу не ложился спать или не ужинал, не выполнив долга перед блокнотом. Как я когда-то писал в своих "Избранных местах из переписки с друзьями" ..(rjews.net/gazeta/ezer1.html : "Не "ищите в них откровений, особой силы духа или рецептов. В них просто кусочек жизни."
Слово тебе, Дневник:
День Первый
В Куземе вышел из поезда в 1-55 ночи. Перед выходом прошел короткий ливень. Так странно было видеть быстро впитывающиеся лужи на до боли знакомом еще из прошлого – дорог Каргополья , лесов Привыборжья — песке, вдыхать запах травы и ночного тумана, запах серого неба, все никак не решившего, что ему стоит – потемнеть и вздремнуть еще часок в тяжелых мягких тучах на горизонте или умыть облака приближающимся, но все еще спрятанном в них рассветом. В поезде проболтал вечер с морячком с краболова, едущим в Мурманск с Украины, на сезонный заработок – ловить японских крабов, хорошо прижившихся в Белом море. В одном отсеке со мной был и инженер-физик из Баумановки, читающий книжку про Бердяева и до сих пор ошеломленный открывшимся ему, после перестройки, большим миром , о существовании которого слышал только краем уха… Он ехал, таща с собой «Таймень», на Энгозеро. Уже стоя в тамбуре, поболтал с занявшей тамбур соседнего вагона и переход между ними группой из троих взрослых и пары детей с байдами , тоже вылезавшими в Куземе и едущими оттуда на саму речку Кузему, т в ее верховья , а потом – в Белое море к Воньговской губе. Все попутчики очень с интересом реагировали на слово «Израиль», расспрашивали, желали успехов, брали визитки. На платформе помогли взвалить мне на шею, поверх рюкзака, тюк с байдаркой и повесить на грудь второй рюкзак с едой и прочим…до речки Березовка было 2 км. по грунтовке.

Да, Ньютон был прав – это я ощутил уже с первых шагов…особенно мешал грудной рюкзак, упиравшийся в подбородок и постоянно сползавший с плеч своими лямками ….Пройдя поселок, понял – не сдюжу…спрятал его в кустах у дороги …и тут же вспомнил анекдот про еврея и козу – стало так хорошо…всего лишь с двумя тюками вместо трех… Момента рассвета не заметил, просто стало более светло-серо… быстро допер барахло, свалил его справа от дороги у моста через Березовку в ошеломляюще пахнувшем мокрой травой, хвоей, мхом и ошеломляюще быстро напитавшим этой мокротой мои штаны и рубаху лесу …и рванул назад, за вторым рюкзаком.

Найдя местечко у берега без осколков бутылок местных аборигенов начал надувать «Брусничку» …и тут понял, что такое мартышкин труд : «лягуха» сипела, фырчала, залипала, патрубок шланга , с которого была почему –то почти под корень срезана муфта с резьбой для «клапанного» входа камер и ничем не заменена, норовил каждые пяток качаний вывалиться из входного шланга самой камеры….вдувавшиеся порции воздуха ничуть не меняли конфигурации байды….К тому же у насоса не было обратного клапана, и при малейшей задержке следующего нажима не него, только что закачанный воздух пер назад. Пришлось начать дуть ртом …Что хотелось при этом сказать, думаю, понятно. Постепенно, то «лягухой», то легкими, с помощью некоей матери, отца, дедушек и бабушек создателей насоса и самой байды, и самых экзотических вариантов использования их анатомии, удалось придать байдарке определенные очертания, правда, весьма далекие от симметрии (камеры справа и слева надуваются порознь и между ними нет перепускного клапана … российская технология верна себе.) …

Тем временем дело было к открытию сельпо в поселке – побежал туда снова…по дороге назад уже смог остановиться у сосенок с набрякшими каплями ночного дождя на крепеньких побегах, у последней малиновости уже отцветавшего иван-чая…и сказать им «Здравствуйте, вот я и снова пришел…», ощутить ладонью приятную колючесть сосновых игл и растереть между пальцев смолистый ладан…
Черники в ящиках в сельпо (купить ее нельзя- это часть оптовой сдачи в потребкооперации) было гораздо меньше, чем в прошлом году – жалуются на жаркое лето (отчасти это правда, но дело еще и в хищническом сборе зубастыми «грабками» , при котором ломаются ветки, срывается листва …вокруг поселка почти все кусты – полуголые….а ведь черника это не трава, а полукустарник, восстановление идет медленно. Голубику так собирать нельзя — раздавится – и поэтому ее много). Обалдел, взглянув на заготовительные цены – кило сушеной (!!!) черники – 150 рублей — 5 долларов. Вспомнилась продажа Манхэттена. Ягоды тут (особенно в заброшенных деревнях типа Поньгомы – главная валюта и источник существования аборигенов… там видел покупку еды и водки «под запись» у постоянных клиентов в счет будущих ведер черники.. эдакий псевдо- Колондайк ). Продуктов набрал много (перебор, но остановиться трудно).

Вернулся, помаялся еще с байдой, а к 11 утра снова сбегал в местный хозларек и еще один магазин, частный, за закупками: клей «Момент», веревки, шестилитровые емкости с водой (купил три штуки) — прошлогодний опыт по цежению старой дождевой воды из луж на граните и в бочажках на островах сыграл свою роль…теперь я уже был поумнее…а в байде еще стояла армейская израильская 12 литровая канистра и мешок – мех для кэмпиногового душа на 15 литров, залитые уже из самой речки. Такие количества ( я ими загрузил нос и место переднего гребца) нужны были и как балласт в огромной 5,5 метровой байдарке. Прихватил и литра 3 квасу – хватило на неделю пить в процессе гребли…незабываемый кайф…как и сушки с незабвенными «барбарисками». Там же купил шампунь, мыло, два блокнота для летописи…
Притащив все это, понял что проворонил прилив …и передо мою очаровательная перспектива, как минимум, шестичасовой (а в реалиях этой речушки – всех 8 -9 часов) полной задницы. Попытка провести байду накрылась медным тазом. Даже без меня она лежала на камнях, кроме того мели чередовались с бочагами по колено, по пояс , потом- снова завалами камней, и, что ужаснее всего, какими –то кусками бетона и арматуры от мостика…
Первая же моя попытка сесть в лодку привела к тому, что она перегнулась на месте моей попы, и оная аккуратно опустилась до уровня воды, а потом и ниже … Насчет ощущений лебедя в пруду порутчик Ржевский был прав! Пришлось распирать байду упаковками, подбирать точки размещения груза, устраивать насест сзади, снова и снова ее поддувать.
С ненастного неба слегка дождил Отец-Зевс (именно так по- древне-гречески), иногда пробуждаясь и дождя уже не слегка …Кое –как дотащился до высокого островка, в отлив соединенного с правым берегом, оставил байду у непроходимой протоки и решил поиграть , по Беккету, в «Ожидание Годо». Для пьесы было все необходимое – мокрые носки и сапоги, воняющая брезентушка, дерево и тоска… Распаковывать мешки с сухим было лень , да и бессмысленно. Время тянулось, как медленный полет мокрого комара.
На островке росли густые ели, чудесно защищавшие от дождя, впрочем – в Израиле они бы не помогли, но тут все капало довольно скромно…Из сухих еловых веточек и бересты развел костерок, подкинул полусырые обломки, подложил под себя спасжилет, снял сапоги, сделал из них подголовник, закутал ноги в желтую израильскую дождевую накидку из ПВХ и прикорнул у костерка, отгонявшего тихих, как дождик, но достаточно общительных комаров…Съел копченого сыра из сельпо и местного хлебушка, выпил лимонадику…постепенно стала приходить тишина и останавливаться Время, переходившее от суетливых секунд к отсчету медлительных капель на ветках, падавших мне на лицо. Все-таки было грустно: ягод на берегу не нашел, грибов – тоже… или — цивилизация под боком… или — неужто так везде? Вспоминался Бредбери про дождь на Венере, который никогда не кончался….завтра было туманнее сегодня, а о послезавтра не хотелось и думать… Тянуло в сон, просыпался, чтобы найти еще веточек, снова ложился, передвигался поглубже под ветки, перетаскивал костерок …а вода все не прибывала
…Накрылся желтой накидкой целиком, вытянув голые ноги к уголькам и положив их на гнилое бревнышко, и заснул, часа на 2. Проснувшись, понял, что невидимая пока Луна ослабила свои объятия – вода пошла! Было часов 6 -7 вечера. Быстро поплыл к выходному мысу, на котором был в прошлом году. Там разгрузил байду, стал ставить лагерь, разжигать костер…мир сразу стал иным … На этом месте к берегу подходит 4-х километровая тропа на станцию, местные жители отсюда организуют подброску байдарок на машинах , на которых можно подъехать недалеко от тропы по дороге Поньгома — Кузема, посему оно является стартом и финишем многих путешественников, что я ощутил очень скоро.
Вскоре на берег выгрузилась милая компания на 2-х байдарках из Москвы: семья с мальчиком 11 лет и их приятель. Мужики понесли барахло на станцию, а мальчика с мамой я пригласил к своему костру на чаек с сушками и байки про лошадь Ливнат, Эйлатские горы и походы на Воньгу в 70-х годах… Было так чудесно: женщина оказалась фармацевтом – это выяснилось в ходе бесед о том, что тут растет и съедается…перешли на мою мандрагору , фитогормоны, Израиль, пустыню…мама объясняла мальчику, откуда этот дядя, и как там здорово… Мужики вернулись, перед уходом мне подарили хорошие подробные цветные карты, извиняясь, что они — только до Воньги (они пришли оттуда) и бутылку чудной водки «Зимняя Дорога» завода "Кристалл". Они ее возили на случай конфликта с рыбнадзором на Воньге. Взяли пару визиток. Растворились в песке и зелени тропы. Как хорошо начинать с хороших людей! Не сломаться в кутерьме и абсурде постсоветского периода — это показатель сильной и доброй души. Огромное им спасибо. Если прочитают эти строчки – буду рад получить весточку. Низкий поклон!

День закончил харчо с цыпленком и чаем с брусничным листом. Пришли отлив, закат, тишина …правда, с далекого острова Охлебиха доносились громкие хоры, заставившие бы завидовать постановщиков античных трагедий …народ гулял …Сон пришел тихо, как морось дождя. День первый. Первая ночь.
================================================
День Второй

5 -08
Проспал до 10 утра. Наконец-то спало напряжение. Все стало на свои места – «прочен мир и не поколеблется», прав был Псалмопевец. Те же отливы и приливы, та же каменистая серповидная коса, исчезающая в прилив, даже тот же очаг для костра из гранитных каменюг. И те же высохшие щучьи головы, прибитые к сосне, скалят свои зубищи — акулы из «Челюстей» отдыхают. Знай наших!
Весь день раскладывал вещи и продукты – целый склад. Самое главное — помнить, где что лежит. Клеил дырки и потертости в старых «гермиках» из серебрянки – еще 70-х годов, привезенных в Израиль и вернувшихся «на круги своя». Паковал в мусорные мешки все, что могло промокнуть (на гермики не было большой надежды, но они защищали бы вещи в легко рвущихся без чехла мешках ). Ягод вокруг не нашел, впрочем, далеко и не отходил. Много сыроежек.
Часов после 6 вечера на старт. Байду никак не надуть как следует. Разобрал лягуху – оказалось, что там не на месте пробита дырка в клапане, в которую входит ось его крепления, поэтому он перекошен и почти не качает, воздух идет мимо трубки… Начел искать тонкую эластичную резину в мусоре , покрывающему место разгрузки групп туристов, была только резина от сапог…На мое счастье прикатили два катамарана , поболтал с их седоками, ребята из Москвы, снова вопросы про Израиль…сказали, что у них есть и лягуха и мех для надувки, распотрошили свою лягушку, дали мне ее клапан! Всех им благ! Бракованный я пристроил, примотав прямо на патрубок, как лепесток – получилось еще что-то вроде обратного клапана, стало возможно надувать …

Было чудесное вечернее солнце, золото его лучей окутывало весь мир вокруг, грело, ласкало, вызолачивало, оттеняло все остальные цвета…зеленое становилось «хрисопрасио» , как сказал бы грек – «зеленозолотым»…, и само золото все повышало свою пробу, становясь червоным…. помирать в такое время, наверное, хорошо!. Только собрался отплывать – и вдруг в губу поперла целая флотилия (9 байд, 18 человек!) вчерашних хористов с Охлебихи – народ аж из самого Череповца, часть из них из клуба бардовской песни…Они созвонились по мобилке с местным перевозчиком, но что-то спуталось в точке встречи, он им бубнил про к-то цистерны на дороге (где это? Хрен его знает…)…пара мужиков пошла на поиски по тропе … Несколько человек несли на своем челе явную печать излишнего употребления горячительного (оказалася — спирт на чернике …эстеты ) вчерашней ночью…я поднес страдальцу кружку квасу и пару пробок водки …Было оценено… Через пять минут получил в руки одну из их гитар и пел им «Солнышко лесное» на иврите, а потом Окуджаву и «Мурку» на нем же, снимали на видео. Попросили что-нибудь старенькое, свое- спел про Мангуп , и про минарет в Хушние. Рассказал немного про 73 год на Голанах. Минут через 20 пришел дуэт, а потом и трио, разучивавшие в походе «Монолог Иуды» Мищука — это, вместе с пробкой «Дербента» было подано специально для меня, подарком. Услышав про название, я было насторожился, но в глазах исполнителей подвоха не увидел – и не ошибся. Песня была сильной и умной. Пели здорово. А я ответил им, как коммент к песне, небольшой лекцией про гностический подход к Иисусу и рассказ Леонида Андреева «Иуда Искариот». Народ проникся уважением, слушали внимательно и с интересом. Дал 3 визитки. Уговаривали посидеть с ними допоздна, обещая и уху и согревательное…Очень хотелось, но понимал, что тогда не уеду вообще… «У вас слишком богатые погреба, Румата…»

Вздохнув, влез в лодку . Очень быстро пересек пролив, миновал Горелый остров, на котором ночевал в прошлом году …и вот уже и изба на Охлебихе…оранжевеет рябина, не потускнели буквы Шин- Далет- Йуд на косяке двери, вырезанные мною в прошлом году, вместо мезузы. Изба, на этот раз, была удивительно чистой, на столике много оставленного (сахар, соль, крупа, несколько «Сливочных коровок»). Сварил супчику с курицей. Сунул в рот ягоду с рябинового куста – вкус прошлого года. Время потихоньку возвращалось… Тишина.
Воевал с отливом, оттаскивая байду все дальше, чтобы утром не мучаться , снимая ее с камней… На нарах лежали матрац и ватное одеяло. Накрыл их полотнищем серебрянки, бывшем у меня, как простыней…на них и буду спать. Пришел закат, золото стало малиновым, потом сиреневым. Наглядное пособие по металловедению – цвета побежалости… Снимал их … Жаль, что нельзя записать тишину …как у Дьяченко в «Вита Ностра» на диске для будущих Воплотителей. Наверное, она тоже бывает разной , в ней спрятаны разные «не-звуки», «не-голоса», разная глубина небытия звуков. Ведь Небытие существует не менее вещно, чем Бытие. Впрочем, иногда , в этот густой кисель несуществования врывались резкие крики чаек…еще больше оттеняя До и После этого крика. Выпил грамм 30 водки, сушил хлеб у костра.
Дом был пуст, обитавшая в нем в прошлом году Серая Прозрачная Женщина, через которую просвечивали стены и ночное окно, не приходила…кусочек моей души, который она, по ее словам, тогда, взяла для этого Дома, чтобы ему не было так одиноко зимой, голоса не подавал… неужто спугнул его и ее буквами на мезузе? Жаль если это так… Было очень спокойно, по-домашнему, как будто бы вернулся, прикрыв дверь всего на часок, сбегав посмотреть сети или дрова нарубить… А м.б. это именно потому, что Кусочек души поселился тут навечно в подгнивших старых бревнах? И только с ним я могу быть до конца цельным, собою самим…ощутить, что я – часть гранитов и потемневшего от сажи потолка, ржавых гвоздей и тишины за окном, рябиновых бус , и прячущейся в темноте сиреневости вереска, дыхания моря и приходящей короткой Белой Ночи…и сонного посапывания еще дремлющего Расвета? Благословен Ты, Господь, Приводящий Вечера.
======================================