Раннее утро.
Едем на юг, постепенно набирая высоту, по очередному ровному, как стол, пустынному плато на котором стоят, словно безмолвные стражи, одинокие скалы – выветрившиеся останки доисторических вулканов.
За ними вдали синеют более молодые горы, частью беловерхие. По форме — идеальные конуса.
Слева, на востоке, показался мощный горный узел, украшенный прожилками снега и льда, ниспадающими к подножью веером. Смотрю на карту – высота большинства пиков превышает 5000 метров.
Для нас уже очевидно, что территория Перу между Тихим океаном и Андами* – это безжизненное, безводное высокогорное плато, покрытое светлыми лентами и блюдцами растрескавшегося ила — это всё, что осталось от высохших много веков назад рек и озёр, упирающееся в острозубые хребты. Пейзаж напоминает Гималаи и Сахару одновременно. Здесь всё застыло в скорбном ожидании милости небес: повезёт, упадет капля – через полдня выстрелит травинка!
* В Южной Америке Кордильеры, тянущиеся по всему тихоокеанскому побережью американских континентов, обычно именуют Андами.
Наконец чёрная лента асфальта воткнулась в поперечный отрог, и мы ныряем в чёрный проём тоннеля. Несколько минут тьмы, и мы оказываемся в другом мире: под нами цветущая, плодородная долина вся в изумрудных и желтоватых заплатках маисовых полей.
На одних ростки только проклюнулись, на других топорщатся во все стороны туго налитые початки. Похоже, что здешний климат позволяет выращивать урожай круглый год. Несколько полей покрыто лопоухими кактусами — их выращивают для косметической промышленности. А вот и ступенчатые кубики домов — город Арекипа.
Они покрывают всю котловину, окружённую высоченными вулканами во главе с неразлучной парочкой: заснувшим вулканом Чачани (6075 м) и действующим — Мисти (5822 м).
Земли уже не хватает, и новые дома буквально вгрызаются в базальтовые склоны вулканов. (Отчаянный народ – а если рванёт!?)
Среди городских построек особенно впечатлил автовокзал. Размером он с приличный аэропорт. И порядок не менее строгий: регистрация, досмотр, бирки на багаж. Для пассажиров каждого рейса отдельный холл с кожаными креслами, бесплатным чаем, подаваемым вышколенными официантками.
Исторический центр бережно сохраняется и ни один новодел не нарушает многовековой гармонии архитектуры коллониальной эпохи.
Удивило то, что магазины одного и того же профиля сгруппированы на одной улице. Например, есть улица только с обувными магазинами. Другая – с винными, дальше – сплошь закусочные, следующая — сплошь продуктовыми. И, что поразительно, я не заметил в соседствующих магазинах особой разницы ни в ассортименте, ни в ценах. Как мне кажется, наш российский разнобой более удобен покупателю. Ведь здесь чтобы купить пять разных вешей надо найти и пройти пять улиц. А что самое поразительное — я не заметил в соседних магазинах особой разницы ни в ассортименте, ни в ценах.
Внутри торговых залов (так же, как и в отелях и иных местах общего пользования) обязательно висят таблички с указанием места, где безопасней стоять во время землетрясения (зелёный квадрат с белыми полосками и с латинской буквой «S» посередине.
Порадовало обилие книжных магазинов. Похоже, любят перуанцы читать.
Кроме традиционного такси,
здесь очень популярны юркие трёх колёсные самоходные "кареты-велосипеды".
Забредя на окраину города, заглянули в хорошо сохранившийся дом помещика 19 века.
Побродили по его комнатам.
и саду с диковинными плодами:
Дом от злых духов охраняет засушенная мумия индейца и беззубый бомж, очень похожий на меня..
После бутылки пива он согласился сфотографировть нас на фоне вулкана Мисти.
На следующий день, вместо традиционной утренней пробежки, проявили пролетарскую солидарность с требованиями трудящихся города. (Кажется против коррупции).
и покатались на лошадках.
После чего на стареньком микроавтобусе потряслись по ухабистой и пыльной гравийке вглубь Анд к каньону Колка, где обитают громадные кондоры.
Нас со всех сторон обступили величественные хребты. На ум невольно приходят строки из стихотворения Чуковского: «А горы всё выше. А горы всё круче. А горы уходят под самые тучи…».
На альтиметре 3000 метров. На каменистых склонах ни травинки. Поднялись на 3200 местами затопорщились кактусы.
На высоте 3300 метров между кактусами появились пучки травы.
По мере подъёма она зеленеет и густеет — горы выполняют роль ловушек влаги, содержащейся в проплывающих облаках. А вон и пугливые викуньи, ближайшие родственники лам, пробежали. Похожи на наших косуль. Такой же светло-коричневый окрас, поджарые, но покрупнее и безрогие.
Табунки викуний всё чаще.
Перед перевалом въезжаем на территорию национального парка Пампа Каньауас. Здесь обитают все виды лам – безгорбых верблюдовых Америки: альпаки,
викуньи, гуанаки и собственно ламы. Наиболее ценным видом являются изящные викуньи. Они дают и самую тонкую в мире шерсть – волоски 10-12 микрон толщиной!!! У гуанак, наиболее сильных и выносливых в этом семействе, шерсть чуть толще. Самые многочисленные представители семейства – альпаки, очень похожи на длинноногих овец. Они источник не только шерсти, но и великолепного мяса.
Ламы – наиболее крупные и шерсть у них погрубее. Их используют и как вьючных животных. Но груз не должен превышать 30-40 килограммов. Если больше – лама ложится и её тогда не сдвинуть с места пока не уменьшишь вес груза до "нормы".
Викуньи, несмотря на все многовековые усилия, не поддались одомашниванию. Ещё, наверное, по этой причине её тёплая, нежная шерсть так высоко ценится: один килограмм стоит 500 долларов. Во времена инков численность викуний достигала двух миллионов голов, а к 1960 году осталось пять тысяч. В настоящее время их поголовье, благодаря принятым мерам (за убийство викуньи наказание в Перу строже чем за убийство человека!), восстанавливается.
Пологий, каменистый перевал через главный водораздел (его называют «Окно Колки») находится на отметке 4710 метров! Тут всё ещё стоят хорошо сохранившиеся древние жилища индейцев племени кечуа. Они напоминают башкирские юрты, сложенные из плитняка.
Выйдя размять затёкшие ноги и пофотографировать простирающиеся вокруг хребты самой молодой на планете горной системы, с наслаждением вдыхаем чистейший воздух, настоянный на травах. В благоговейном восторге любуемся бескрайностью открывшегося раздолья. Кажется, что тут время остановилось.
Горы всегда вызывают во мне желание стать птицей и взмыть в поднебесье, чтобы сверху любоваться на разбросанные в диком беспорядке клыкастые отроги. Эмиль тоже взволнован. Он впервые на такой высоте и от избытка эмоций декламирует Тютчева:
Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик –
В ней есть душа, в ней есть свобода
В ней есть любовь, в ней есть язык…
Браво Тютчев! Лучше не скажешь! И тут меня отвлекла от созерцания красот севшая на голову пичуга. Весело присвистнув, она дёрнула за волосок. От неожиданности я вздрогнул и взмахнул рукой. Отважная птаха перепорхнула на камень и, принялась возмущенно отчитывать меня за несдержанность…
Через полчаса мы уже петляем по серпантину Восточной Кордильеры, постепенно спускаясь в долину реки Колка.
Здесь нас окружает… лес. От такого буйства зелени глаза уже успели отвыкнуть. Перепад высот получился настолько резким, что в затылке запульсировала нестерпимая боль, к горлу подступила тошнота Кто-то из впереди сидящих , попросил водителя остановиться. Все обрадованно поддержали его просьбу и мы по очереди "выползли" из машины. Лес звенел от щебета жёлто-зелёных птиц. Пока народ приходил в себя, я сделал несколько фотографий экзотических пичуг...
На ночлег остановились в небольшом симпатичном городке Чивай.
Его окружали белоснежные пики, серебрились ленты водопадов – завтра будем любоваться там на парящих в каньоне кондоров с более близкого расстояния.
Спасибо всем у кого хватило терпения дочитать до конца и даю слово не тревожить вас до вторника.
Ваш покорный слуга, неутомимый писарчук Камиль Зиганшин.
