В столицу самого южного региона Чили Пунта Аренас мы приехали в канун Нового года. Залитый солнцем небольшой городок с разноцветными домами оказался очень уютным и приветливым. Так же приветливо нас встретили в гостинице, расположенной в квартале от Магелланова пролива, с подобающим незатейливым названием - «Дель Эстречо», что означает «Пролив». Гостиничка не дорогая, не более 1*, но уютная и со всеми необходимыми для нас незамысловатыми удобствами.

Город с населением более 120 тысяч человек находится на полуострове Брансуик посередине Магелланова пролива. Отсюда прямиком можно при желании улететь в Антарктиду. Первые испанцы, добравшись до этих земель с экспедицией Магеллана, пытались обосноваться здесь еще в 1520 году, но, не сумев совладать со своенравными аборигенами и и не найдя привлекательными безлесые холодные равнины и климат, стремились поскорее покинуть эти суровые места. Первое постоянное поселение возникло здесь в начале сороковых 19 века, в 1848 году основан поселок, ставший со временем городом Пунта Аренас, название которого переводится с испанского как «песчаный мыс».

Находка в октябре 1869 года золотых россыпей на Угольной реке недалеко от нынешнего Пунта Аренас. в корне изменила жизнь поселка. За пять лет в районе Пунта Аренас было найдено 25 кг золота, который продавался дороже, чем добываемый в тех же местах уголь. Под влиянием слухов о золоте в Пунта Аренас поселились несколько сот эмигрантов из Франции, Англии, Испании и Германии. Но затем добыча золота сократилась и пошла на убыль, возобновившись позднее в других местах пролива.

Долгое время самый южный город континента процветал за счет судов, интенсивно курсировавших через Магелланов пролив от одного океана к другому. Здесь пополнялись запасы продовольствия и воды, и проводился срочный ремонт. Но с открытием Панамского канала в 1914 году судоходство по проливу сократилось до минимума, а вместе с этим померкла и значимость самого города как крупного морского порта.

Прогулка по городу помогла не только вспомнить историю освоения чилийского юга, но и убедиться, что чилийцы сами помнят ее, установив повсюду множество однообразных скульптурных памятников мужественным покорителям Патагонии, прежде всего Магеллану.

Один из них - памятник Магеллану - установлен в центральном сквере на главной площади Плаза де Армас. Скульптор, пожелавший остаться неизвестным, изобразил главного путешественника 16 века очень воинственным, опирающимся одной ногой на ствол пушки, явно намекая на завоевательный характер экспедиции Магеллана.

Бравая фигура великого путешественника возвышается над полуобнаженными аборигенами индейской внешности, размещенными чуть ниже, по бокам постамента. Их взгляд удручен, но дух не сломлен. Даже на фото это заметно.

Местные индейцы отличались рослостью и большими ступнями. Это впечатлило низкорослых испанцев, давших название здешним краям – Патагония, что значит «Большая нога». Скульптор не забыл и про это, предоставив потомкам возможность прикоснуться до кончика ноги индейца. Потомки не преминули воспользоваться. Большой палец блестел на солнце как отполированный. Говорят, что потерший ногу обязательно вернется в Чили. Увы, при нас никто ногу не тер, и мы даже не подозревали, что это можно делать.

Одновременно памятник является и памятником всей Патагонии, наименование которой набито на постаменте даже выше имени самого Магеллана. Кстати, по другой версии Магеллан назвал так открытую им территорию, прочитав во время долгого плавания к берегам Южной Америки книгу об индейцах, главным героем которой был некий Патагон. Как-то не представляю зачитывающегося книгой Магеллана. Первая версия, все-таки, кажется предпочтительней.

В сквере много праздно гуляющей молодежи. Веселые подростки лихо гоняют на велосипедах и скейт-бордах. Но сквер не только многолюден, почему-то много бродячих собак, мирно спящих под каждой скамейкой.

Своим архитектурным обликом город обязан многочисленным переселенцам из многих стран мира – Хорватии, Англии, Испании, Норвегии, Новой Зеландии, которые ринулись сюда, прознав про открытие золотых месторождений на краю земли. Невысокие красивые дома, в том числе богатых скотопромышленников, колоколенки и часовенки, все разных стилей, нисколько не диссонируют друг с другом, а придают южно-американскому городу европейский колорит. Единственное, что портит впечатление, это обилие проводов, протянувшихся, как кажется, совсем низко над головами.

Главная торговая улица вывела нас к собору-часовне Святой Марии, построенному в 1919 году, с колокольней высотой 40,5 метров. В достопримечательности города можно включить и реконструкцию первого поселения – форта, который, однако, остался вне нашего внимания.

В одном из магазинов, куда заглянули присмотреть сувениры, впечатлила экспозиция старых фотографий столетней давности. С них с тоскою смотрели полуобнаженные, живописно раскрашенные и обернутые лишь шкурами гуанако предки нынешних индейцев, расположившиеся на снегу у костра. Оно и понятно, в этих широтах даже летом температура воздуха редко поднимается выше 12 градусов, и другого способа согреться индейцы, по-видимому, не знали. Подобные огни много веков назад и увидел Магеллан на противоположном берегу и подарил ему столь романтичное название Tierra Del Fuego - Огненная Земля.

Выйдя к проливу, мы тоже увидели Огненную Землю, протянувшуюся синей полосой на противоположном берегу, только никто уже у костров там не грелся. Плотно стоящие дома чередой тянулись вдоль берега. На глухой стене одного из них обнаружили иллюзорную улицу, уходящую перспективой вдаль. Если бы глухие стены и наших серых домов были бы так разрисованы, города бы перестали быть столь мрачными.

Возвращаемся в гостиницу - надо решить вопрос с новогодним ужином. По совету хозяйки гостиницы заказан ужин в стоящем напротив отеле Savoy. Заказ с радостью принимают, но с условием разойтись в 22 часа к закрытию ресторана. Ну, и на том спасибо. Ужин проходит весело и непринужденно под прекрасное чилийское вино. В ресторане кроме нас никого. С разрешения хозяина, разглядевшего в уже не молодых (в основном группу составляли пятидесятилетние, самому старшему под 70) приличных жизнерадостных людей, задержались еще на часик. Россия с Европой уже как полдня пребывали в новом времени, а мы все не могли распрощаться со старым…

Время подходило к полуночи. Тускло освещенная улица подсказывала путь в беспроглядную тьму к берегу пролива. Подобно индейцам со старых фотографий мы расселись кружком. С десяток налобных фонариков, сверкая, ярко мерцали в кромешной темноте. Окажись Магеллан на противоположном берегу теперь, за что бы он принял это мерцание и как бы назвал этот край Земли, куда новый год так не торопится…