— Опять ты мне эту икру поставил! Не могу я ее, проклятую, каждый день есть. Хоть бы хлеба достал!....
Так начала супруга 40-ой, 50-ый или невесть какой день нашего пребывания на лазурных брегах. Оглядевшись вокруг, я не сразу понял причину категорического недомогания благоверной, но вовремя вспомнив про испорченные мною лучшие годы её жизни (я появился в Иришиной судьбе где-то глубоко за 30, чего она простить мне до сих пор не желает), благоразумно решил не усугублять.
Вокруг насколько хватало глаз, расстилалась идиллия, покой и нега, но утро задаваться как-то не спешило.
— Надоели мне завтраки с одной и той же картинкой пред светлы очи; может порядочная женщина хотя бы раз выпить свой кофе там, где ее душе угодно?
— Конечно может, любимая – пробурчал я, и пошел выводить из стойла нашего железного коня.
За два года, проведенные в рядах доблестных Вооруженных Сил, я научился беспробудной сомнамбулой застилать постель, получать по шее от старшин, чеканить назубок устав караульной службы и даже бегать 10-ти километровые кроссы. Одним словом, проснулся я уже где-то здесь.
Кофе был дрянной. Однако смена декораций настолько благотворно подействовала на мою черствую душу, что едва зародившийся день мы решили провести так, чтобы от бесцельно прожитого времени осталось одно только мучительно приятное воспоминание.
Для начала двумя голосами «за» мы сговорились ехать на водопады, потому как сибаритствовать под всесокрушающий грохот сыплющейся с неба воды, показалось нам самым правильным стартом.
А шарашило в тот день всерьёз: с душой, безо всякого жлобства и напускной фальши. Забавно, что этот водопад расположен практически прямо на дороге, и при большом желании под ним можно не только принять ну о-о-о-очень освежающий душ, но и вымыть ну о-о-о-очень грязную машину. Мы по понятным причинам ни тем, ни другим заниматься не стали, зато с пользой (в основном для души) провели час-другой, ползая вокруг этой прелести, фотографируя ее со всех ракурсов и пытаясь понять, как же все таки можно залезть наверх….
Наверх было нельзя никак, а потому, дабы картина счастья всё же приняла некую завершенность, мы поехали на второй водопад, где наверх было очень даже можно, зато вниз – фиг.
Один из моих любимых в детстве персонажей говорил что-то об отсутствии в жизни совершенства, и наверное нужно было быть настоящим Маленьким Принцем, чтобы так точно и верно описать картину всего происходящего.
Второй водопадик — более цивилизованный, и за возможность посмотреть его даже берут какие-то деньги, но разве становится он от этого хоть чуточку менее прекрасным?!
Вычеркнув из дневной программы пункт «водные забавы», мы сразу вспомнили про одну тетку, как-то отдаленно связанную с голодом и подающую нам вполне различимые сигналы немедленно рулить в ее направлении.
В этих краях мы оказались далеко не в первый раз, а потому все приличные рестораны округи знали как свои пять пальцев. К тому же, повинуясь глубинному пионерскому прошлому мы всегда были готовы горячо любить и беречь свою Родину, но обедать предпочитали где-то за ее хлебосольными пределами.
— Гурдон! – не сговариваясь воскликнули мы, сверяясь со всезнающим навигатором.
Мой внимательный читатель, если таковой имеется, порывшись в закоулках памяти, наверное воскликнет: «Как же так»?! «Деревня недосоленного хлеба», хамоватые официанты и ползающие по головам туристы, это же все Гурдон! Что вы там забыли?
А ничего мы там не забывали. Просто в 5 минутах от этой мекки безумцев и любителей потолкаться, есть одно чудное местечко, про которое знает только местные жители, замечательный повар, упомянутый в пресловутом мишленовском гиде и ветер, бесцельно гулящий по цветущим долинам.
К этому человеку, не признающему тривиальных блюд, мы и повадились заезжать по поводу и без оного, в стремлении открыть для себя дурманящий запахами мир Высокой Французской Кухни. Как и в предыдущие годы шеф не стал терзать наши желудки табачными цыплятами, кровоточащими стейками и дородными дорадами. Меню снова пестрило экзотикой, а урчание в брюхе медленно, но верно достигало своего апогея. Интересно, что с некоторых пор французам видимо осточертело прозвище «лягушатники», и эти забавные твари напрочь исчезли почти из всех ресторанов страны.
А напрасно! В фритюре да с хорошим соусом они полезны для здоровья гораздо больше, чем безликая морква, сочный капустный лист или свекольный салат (хотя бы просто тем, что это очень вкусно).
Мне же, как и одной хорошо известной царице, достались почки, хотя не буду врать на «два раза» меня в мои годы уже хватает не всегда ☺.
Мне очень неловко и непривычно (почти стыдно) публиковать фотографии еды, но Ириша настояла на том, что без них и ресторан — не ресторан. А как вы понимаете, в этой заметке рулевым обоза является она.
После того как мы налупились, аки оголодавшее за зиму стадо парнокопытных, настала пора снова подумать о душе. А вот тут-то Гурдон и мог сгодиться в качестве приятного десерта и услады взора. По весне эта деревенька чудо как хороша! Хотя бы потому, что виды, открывающиеся с ее смотровой, никуда не деваются, а вот туриста, приехавшего за ними, в это время пока еще нет.
Получасовой променад по безлюдному Гурдону — это дело во всех отношениях приятное и даже захватывающее, но обойтись без замка в такой пафосный день было бы преступлением перед воспарившей в горние выси душой. А посему следующую порцию напитков было решено отведать в прибрежном Манделье-ла-Напуль.
Про его занятный и очень даже привлекательный на вид замок я наверное расскажу в отдельной заметке, а пока просто поверьте, что бокал прохладного, как сибирское утро, шабли в файв о'клок, гораздо приятнее, чем чашка Ахматного ти из пакетика. В кофейню при замке с определенного времени нас начали пускать как своих (т.е. не требуя билетов, не задавая дурацких вопросов и мило улыбаясь вослед).
У меня даже сложилось забавное ощущение, что это мой замок, в котором хорошо обученный персонал любит и заботится о своем добродушном хозяине, в полном соответствии с многовековыми традициями и при поддержке ежемесячным гонораром. Только этот дурацкий чек с какими-то нелепыми цифрами каждый раз возвращал меня на землю, не позволяя церемонно раскланяться и попросить какую-нибудь местную селянку оседлать заждавшегося в стойле скакуна.
За этими неспешными перемещениями день начал медленно клониться к закату, а накопившуюся за день «чудовищную усталость» пора было начать топить в вине, а лучше в чем-то более крепом и ароматном. Выбор на поверку оказался настолько велик, что мозг начал медленно закипать в лучах заходящего солнца.
На что могли надеяться Камамбер из Нормандии, улитки из Бургундии, окорока из Шампани и даже Буйабес из милого сердцу Прованса, когда на белом свете есть утиное конфи из Гаскони, однако умнице фортуне было угодно распорядиться иначе. Как я уже писал вначале — это был день раскапризничавшейся с утра супруги, а она с печальным взглядом бесконечно трогательного бассета неистово желала в Бретань. Ну что ж, устрицы, так устрицы! Тем более, что мой желудок позволяет мне сытно есть только один раз в сутки, а в каком ресторане пить коньяк, мне собственно глубоко безразлично.
В Теуль-сюр-Мере, прямо на пляже, под вопли горластых чаек и шуршание еще совсем не теплых, но все равно бесконечно ласковых волн, мы завершали этот насыщенный и такой длинный день. Где-то на соседней горе погружался в сумерки наш дом с самым роскошным видом на округу. На его веранде завтра, не приходя в сознание, мною обязательно будет выпита чашечка столь привычного утреннего кофе, а пока с ежевечерней мыслью о том, что жизнь удалась, я медленно окунался в удивительные миры, дарованные мне стариком Хеннесси.
Да будет благословен тот край, в котором есть море и замки, улыбчивые люди и лягушки во фритюре, деревни с видом в бесконечность и бокал конька на закате, тысячи лет незабытой Истории и расползающееся во все стороны, как предутренний туман ощущение счастья.
P.S. Все описанные здесь события являются чистейшей правдой, за исключением тех мест, которые касаются моей жены. Надо же было как-то начать эту заметку ☺. На самом деле она относится к тому редкому в наше время типу женщин, которые искренне верят, что муж — всему голова, и что он в ответе за все происходящее (хотя клянусь: к Сирии, к затянувшемуся кризису и к черному президенту в Белом доме я не имею никакого отношения). В нашем же доме по этому поводу уже много лет царят порядок и гармония, а бесконечно любимая жена лишь изредка становится героиней моих пасквилей, да и то, лишь потому, что я не обладаю и сотой долей ее добродетелей.
