Троицкий собор (1717 г., пл. Свободы, тел. (48546) 2-15-13) – главная жемчужина Пошехонья и украшение центральной площади города, его сердце и душа.


А еще это древнейшее каменное здание Пошехонья. Да что там, церковь существовала до присвоения Пошехонью статуса города. Собор был выстроен на средства богатого крестьянина П.Т.Беловина. Храм сравнительно небольшой, четырехстолпный, основной объем – кубический четверик, увенчанный пятиглавием.


Троицкий собор выглядит белоснежным, хорошо отреставрированным, на высоких тонких шейках-барабанах аккуратные зеленые купола-луковки. Храм, на первый взгляд, простой, без изысков, лаконичный, декорированный лишь полукруглыми кокошниками и тонкой каменной резьбой, такой классический вариант для провинциального городка. Но вместе с тем Троицкий собор оставляет радостное и светлое впечатление, такой красавец, нам он очень понравился.


Интересно, что внутренние росписи относятся к середине XVIII века, правда, как я читала, сохранились лишь редкие фрагменты. Впрочем, и их, зайдя в храм, я не обнаружила. А внутри собор оказался на удивление просторный, с высокими сводами и белыми отштукатуренными стенами. Старинных икон было немного, все больше новые, перед ними теплились свечи. Поразил огромный современный иконостас, яркий, структурный.


Колокольня Троицкого собора выстроена позднее, во второй половине XIX века в характерном для тех времен «тоновском» стиле. Она отдельно стоящая, четырехъярусная, даже не смотря на потрепанный временем вид, выглядит торжественно и интересно. На трех массивных кубических объемах высится изящная ротонда, увенчанная серой полусферой купола с маленькой луковкой. Колокольня украшена кокошниками и гранеными полуколоннами. Кстати, 75-метровая звонница является не только основной доминантой Пошехонья (куда ни глянь – везде виден пронзающий северное небо тонкий крест), но и одной из самых высоких колоколен в области.


На колокольню, кстати, можно подняться, нужно лишь по 10 руб. с человека в качестве пожертвования оставить, на ремонт колокольни. Нам вручили галогенные фонарики, т.к. в помещении колокольни света нет совсем. И мы по деревянным ступенькам, держась за отполированный многими ладонями столбик-поручень и шершавые стены, начали свое восхождение в небеса. Еще в начале подъема подумалось, что в прежнее время звонари ежедневно поднимались на такую высоту, тут надо обладать еще какой физической подготовкой!


Такая величественная снаружи колокольня, внутри показалась узким тоннелем, пальцы касались отслоившейся штукатурки, паутины, неясный свет фонарика выхватывал фрагменты кирпичной кладки, щербатые ступеньки. Крутая винтовая лестница уводила нас наверх, кеды неверно ступали по старым доскам (служительница предупредила, что ступеньки ненадежны, на их ремонт и собирались пожертвования), от виражей, темноты и тесноты кружилась голова. Мы не видим друг друга, лишь слышим мягкие шаги. Только вперед, только наверх, пусть сбивается дыхание, короткий луч фонарика на мгновение скользит по стене, по ступеням и вновь меркнет за поворотом, на страх не остается времени, хочется быстрее выбраться из кажущегося бесконечным колодца. И лишь когда над головой мелькает рассеянный свет пасмурного дня, я позволяю себе немного замедлить шаг. Наверное, это необходимо, проделать такой нелегкий путь, чтобы прочувствовать всю мощь старинной постройки, поразится таланту архитектора и умению строителей, чтобы задохнуться от открывающейся красоты и хоть на мгновение ощутить святость места.


Оказывается, мы преодолели лишь один ярус – не так уж и высоко, хотя защитного заграждения нет, посему подходить к краю все-таки боязно. Но все равно впечатляет. Любуемся панорамой города, рассматриваем четкие прямоугольники торговых рядов и залитую дождем центральная площадь, тенистый детский парк с почти игрушечными карусельками и серую ленту Согожи. Троицкий собор будто совсем рядом – перед глазами зеленеют ставшие огромными купола.


Мы поднимаемся выше, уже не так жутко, кеды привычно скачут по дощечкам, я выключаю фонарик, едва начинаю различать антураж колодца, уже зная, что скоро появится дневной свет. Пальцы цепляются за перила, я стремительно выскакиваю на смотровую площадку и на мгновение замираю. Дыхание перехватывает теперь не от быстрого подъема, а от открывшегося вида.


По счастью, здесь есть ограждение. А ведь уже намного выше, ощутимо выше! Город лежит буквально у ног. Видно четкую планировку улиц, дороги, бело-розово-желтые дома, мосты и водную гладь пошехонских рек, свинцовую, прекрасную в своей северной суровости. Купола Троицкого собора уже внизу.


Мелкая изморось хлещет в лицо, пальцы моментально леденеют и перестают сгибаться, сильные порывы ветра треплют волосы, сбивают с ног. А я не могу надышаться этим сырым воздухом, захлебываясь в нем, не могу отвести взгляда от открывающихся просторов, не могу насладиться ощущением полета. И бесшабашно подставляю лицо стихии, словно кутаясь в низкое серое небо, в пронизанный миллиардами брызг воздух, в по-осеннему ледяной дождь. А где-то далеко внизу вновь вижу площадь Свободы. И именно здесь, замерзшая, промокшая, вдруг осознаю, что такое – Свобода…


На этом ярусе, собственно, звонница. Колоколов немного, они не большие. Муж поднимается по деревянной лестнице еще выше, там стихия бушуют вовсю. Я скромно прячусь под кирпичными сводами. Пора возвращаться назад, что, естественно, намного легче и привычнее. Впрочем, я все еще под впечатлением. Какая красота, опасная, угрожающая, величественная! Пожалуй, подъем на колокольню Троицкого собора мы оба бы назвали ярчайшим впечатлением этой поездки. Это реально потрясающе!