Математика штука упрямая, даже для гуманитария. Как ни крути и ни считай, а если отпуск один раз в год и две недели из пятидесяти двух, то все очевидно.
Моя заслуженная одна двадцать шестая. Год прошёл с тех пор, как последний раз прикасался к чемодану. Триста сорок четыре дня ожидания и экзистенциальных наблюдений за тем, как легкие кислотные совиньоны незаметно сменяются демисезонным розовым, постепенно уступающим место в шкафу полнотелым красным автохтонам. Полсотни бутылок красного, а там опять весна, разгул, акции на белое и скоро отпуск.
Благословенна земля моя греческая, люблю тебя с первого керосинового вдоха на трапе. Как я соскучился по вас!
Мадам, какие у вас волосы, какой мощный профиль! Вам так идут рация и зелёный жилет, будьте же пастырем моим и укажите путь к лентам и чемоданам.
Давайте же скорее мне ключи от прокатного авто и расчехляйте солнце. Стряхните пыль с развалин, режьте салат и выпускайте кошек: я вернулся.
Виллу будем брать штурмом, с наскока, наплевав на размеренную леность окружения. Вылезайте из шезлонга, дорогой хозяин, со мной мои верные союзники, два малолетних головореза – Петрос и Андреас – они и не таких доводили до тика, так что вылезайте на свет божий и расскажите нам правила.
А еще расскажите нам про инжир с фигового дерева у вас в саду, как оно плодоносит два раза за лето и всем гостям хватает. Вы же нам, как родной, иначе стали бы вы приносить нам молочный шейк по утрам, печеную кукурузу и оливки домашней закрутки? Ваша вилла, это милое фотоателье в глуши оливковой рощи… Вилла, три этажа беспробудного счастья, крахмал твоих простыней да стрекот цикад в саду что-то возрождает во мне, и я снова верю, что отпуск еще будет.
— Наслаждайтесь каникулами! – советует нам хозяин. – Попробуйте разные пляжи.
Не волнуйтесь, мы так и сделаем. И о каждом составим мнение. Вы же понимаете – дети, нужны удобства, поколение не то. Это мы в детстве прибрежной галькой питались, а они уже другие.
Сани — переоцененное фуфло, музыка орет, много мусора, очень много мусора, водоросли, толпа, все на одно лицо – явно балканцы, причем не лучшие их представители. Осы кишат в воздухе и с мерзким жужжанием втыкаются в шапку зонтика. Ненавижу ос, мой кошмар из комнаты 101, камеры пыток в Министерстве любви.
Сбегаем, не заплатив за шезлонг. Совесть мучает минут десять, не больше.
Трани Аммуда, Калогриа, Лагомандра, Торони — везде примерно одинаково хорошо: полоска длинная, с парковкой терпимо, хочешь шезлонг арендуй, хочешь в песке бесплатно окапывайся. Вода чистая.
— Папа, у меня друзья!
Ну слава богу, я уже не знал, чем тебя развлечь. Вырастешь, будешь таким же скучным, как папа. С — самодостаточность.
Лагомандра стоит особняком. Спускаясь к морю, дорога ведет через сосновый лес. Огромные деревья приютили нежелающих платить за пляжные удобства. Они сидят в кружок, как бандерлоги, а вокруг отчаянно пахнет хвоей, последний раз так пахло лет десять назад у дяди Толи в бане на даче.
Сербы, конечно, братья, но место на парковке я не уступлю, хоть на куски меня режь. Не я придумал им каникулы на Халкидиках в это время. Но зато тут тебе и шезлонги с зонтами, и вай-фай у воды, и детская комната, и ресторан, и фастфуд, и магазин, и самое главное – туалет. А за все это и десять евро не жалко.
С детьми, конечно, не до лежаков. Мог бы заниматься полезными вещами на пляже. Спросит кто-нибудь про последние тенденции в мире купальников, а я даже разговор поддержать не смогу. Потому что слежу, чтобы один не утонул, а второй песка не наелся.
Как далеко шагнул прогресс! В моем детстве на пляже разносили трубочки со сгущенкой, а сейчас — пончики.
На остров Аммулиани выезжать надо с самого утра. Пока паром приплывет, туда-сюда, уже и полдня пройдет. Машину лучше взять с собой, чтобы доехать до удаленных пляжей острова, да и свой зонтик не помешает – к 11 часам яблоку негде упасть среди сербско-румынских поп.
Где же здесь ноги от песка помыть?
— Вон там фонтанчик общественный, видите? – говорит по-русски мясистый мужик. Видать, заметил скромно озирающихся земляков. – А, к черту его, идите ко мне!
Мужика зовут Саша, много лет назад он купил кемпинг на первой линии и каждое лето проводит здесь. Он знает все и про всех. И его все знают. У него есть кухня, холодильник, мебель и даже свой шланг с водой.
Как же скучно тебе здесь, мой новый друг! Редкая радость – кто-то из русских оказался рядом. И вот уже льется Сашин поток сознания про все подряд: единственных на острове русских, деньги, стройку, воспитание детей, выписанного из Италии фотографа для дочки, дареных племенных жеребцов, местное чувство юмора и выпивку. Про все, что некому рассказать за грохотом барных динамиков на пляже.
Причаливает корабль, и туристы толпой несутся по деревянному настилу – единственной дорожке на пляже. Старый немец сворачивает на Сашину первую линию и тянется к шлангу, чтобы смыть песок, набившийся в тапки.
— Охи! Охи!!! — кричит по-гречески Александр. Проваливай, значит, куда подальше. Чужим нельзя.
Благодарю тебя за все, мой добрый король острова.
Благословенна земля моя греческая… Коктейль из запахов укатанного асфальта, морской соли, крема от загара, тонко нарезанной свинины и сосновых иголок. Люблю тебя всю без остатка.
Люблю твои прожаренные под полуденным солнцем улицы Салоников, буйство цветов и старость жителей Арнеи, чудесный парк Аристотеля в Стагире (ну как так, Аристотель, столько всего напридумывал, а туалет для посетителей где?).
Только я ведь все равно уеду, и ничто меня не остановит. Не подсовывай мне открыточность Афитоса, где есть все необходимое — коты, роспись на уличных горшках и ритмично расставленные стулья в вечернем кафе. Рискуя поцарапать бока автомобиля, из сплетения узких улиц я выберусь на шоссе и помчусь под ночным небом, а на заднем сидении будут спать уставшие дети.
