Город Баттикалоа запомнился мне религиозным разнообразием. Кажется, тут скопились здания всех местно представленных конфессий. Тут и разные виды христиан, и мечети, и языческие индуистские храмы (со страшненькими чёрными идолами и статуэтками, и внутри довольно мрачно), и буддийские учредения, и миссия Рамакришны, и различные секты, и даже должен быть единственный в стране храм сикхов (но я его не увидел). Всемирная религиозная выставка тянется на ...дцать километров на юг по побережью. Мусульман существенное количество, там и тут исламские учебные заведения.
В Баттикалоа я не стал ночевать – припёрся на ж.д.вокзал, где должен был появиться поезд в сторону Коломбо. Но, вот чудесное чудо, ещё перед коломбийским поездом на рельсах созрел некий гибрил поезда, трамвая, рельсового автобуса и грузовика «ТАТА». Это чудо оказалось индийского производства и в расписаниях не значилось. Тем не менее, в него садились люди – тётки с детьми и без, старики с коробками, рабочие-путейцы в чёрных непромокаемых комбинезонах и прочие. Сел и я.
Железнодорожное чудо заурчало и поехало, трясясь и подпрыгивая на каждом стыке, в сторону ближайшей узловой станции Галуойя. Впрочем, из Баттикалоа и ехать-то больше некуда, тут однопутка и в одну только сторону; Баттикалоа – тупик. По дороге рельсовое чудо останавливалось по требованию и по взмаху руки граждан, стоящих под дождём в поле около мокрых шпал. Значит, ходит оно регулярно. Все садились, выходили на других безымянных – даже не полустанках, а безымянках, что в болоте, что в деревне – и прыгали по лужам в сторону своих полузатопленных домов. Как видно, лило уже, хоть и с небольшими перерывами, несколько дней. Дети играли в лужах по колено, взрослые, наверное, эвакуировали всё более ценное в дома, расположенные повыше. По обе стороны от ж.д. тянулись целые уже озёра, и мы всё ехали и ехали – странно, что не сошли с рельсов. Уж очень трясло, нигде в России нет таких кривобоких действующих ж.д. Билеты, как всегда, никто не проверял, и машинист и его помощники – их всего было четверо, по два человека в передней кабине и в задней – нимало не беспокоились об не оплативших проезд гражданах. Это общая сущность социалистической Шри-Ланки – билеты в поездах не проверяют никогда.
Меня это тоже интересовало, так как к моменту отправления рельсобуса касса в Баттикалоа не работала. Кассир ещё не пришёл с обеда, а я честно хотел купить билет до Поллонарувы. Но раз кассира нет, тогда значит билет продадут внутри? Но ж.д.транспорт тут страдает пофигизмом. Проезд так дёшев, что и контролёров ставить – излишний труд.
Посреди вечера, когда уже совсем было темно, я оказался на вокзале Полланарувы. Это одна из древних столиц Шри-Ланки. Я подумал посетить её. Но вот незадача, уже поздний час. Нужно будет срочно искать ночлег, пока я не вымок.
А ливень, пропавший на полчаса, вновь ударил с новой силою в момент, когда я озирался на привокзальной площади Поллонарувы. Какие-то ларьки ещё работали. В одном из них приобрёл бананов на ужин, во втором – полстакана чаю. Цейлон, хоть и родина чая, но наливают по полстаканчика и дерут за это 25-30-35 рупий (7-9 рублей). Наливать полный не принято почему-то. А когда покажешь им большую кружку, приходят в изумление. В Индии, я помню, мы с Русланом Кокориным тоже изумляли индусов, продающих чай: в мою кружку влезало 20 индийских чашечек чая а в русланову – ажно 30. Индусы надеялись продать необходимое колчичество чая по 20-30-кратной цене, но мы кипятили сами.
Итак, чуть только уменьшился ливень, я вышел в поисках ночлега. Ни крыш, ни стадионов, ни строек, ни религиозных учреждений в привокзалии не было. И тут подворачивается мне солидный человек в тюбетейке и с бородатостью.
Он сразу понял, что мне нужно, и не только показал направление мечети, но и сам последовал туда. Мечеть оказалась недалеко, и это была главная мечеть в городе, совмещённая с медресе (мусульманским учебным заведением). В медресе учились и жили тут постоянно примерно сто ребят разного возраста, от 11 до 17 примерно лет. Мечеть была ещё открыта, и мой проводник представил меня всем шейхам и учителям медресе, параллельно продолжая со мной общаться по-английски. Он окалался одним из политизированных верующих людей, и делился со мной своими опасениями в политическом плане: он узнал, что далёкий Судан коварные евреи и европейцы и американцы хотят разделить пополам, причём южную половину христианизировать и нефть приватизировать. Он видел, что в далёком, но всё же более близком географически Кашмире происходит похожий кошмар – евреи и индусы оттяпали пол-кашмира и хотят проиндусить его южную половину, и тоже найти там нефть и украсть её. Особый интерес вызывал у него Аслан Масхадов, независимый президент Чечни, убитый несколько лет назад. В общем, от обилия политических фактов я немного устал, и был доволен, когда мой добровольный помощник ушёл из мечети – а сделал он это почти последним.
Ночью ливень опять усилился, а часам к четырём утра я подумал, что начался всемирный потоп. Но то была иллюзия. Дополнительный шум воды произвели подростки, устремившиеся к кранам для омовения.
Утром я решил обследовать, как живут и учатся молодые «талебы». Моим проводником стал парень 19-ти лет по имени Амир. По-видимому, единственный, способный перебороть робость при виде меня и вспомнить слова английского языка. Хотя и растят учащихся полиглотами – им втирают аж пять языков: тамильский и сингальский, арабский и английский, а впридачу ещё и урду – но испускают они слова лишь на трёх языках. На тех, на которых у них есть разговорная практика. А вот английский и, вероятно, урду, у них остаётся в головах в виде... ничего не остаётся. Амир, наверное, был отличником, а может просто имел практику где-то английского разговора.
Некоторые ланкийские мусульмане, на удивление, знают арабский. Ну, что значит «знают». Я их хорошо проверить не могу, моё знание чисто разговорное, но ведь спрашивают меня спева «мин вейн?» а не «фром вээ, мистер?» И бытовые слова – «да», «можно», «завтра», и т.п., -- употребляют в разговоре со мной, а когда английского им не хватает, переходят на арабский.
Итак. Дети, только мужского пола, живут тут же в медресе. Спят в больших комнатах, на третьем этаже человек по тридцать, по возрастам – старшие, средние, младшие. Возрастом от 10-11 до 17-19 лет. Одни родом из этого же города, а другие – из селений в округе. Подъём в четыре утра. Утром – умывание и чтение Корана, потом молитва, потом опять урок, тем временем готовится завтрак. В огромной кастрюле готовится рис. Есть специальный старик-повар. Вот бы мне такую кастрюлю! Наверное, литров сто в ней, если не больше. Но и где такую достать? Народ, кто знает, где продаются столитровые кастрюли – в пределах России, а лучше Москвы – готов приобрести за разумные деньги, и даже оплатить пересылку (или найти способ транспортировки).
Кроме риса, готовится чечевичная подливка. Лепёшек нету.
Позавтракали, опять за уроки. В каждом классе маленькие низкие парточки (сидят на полу). Изучают разные науки – пять вышеуказанных языков, исламскую историю, хадисы и исламское право (фикх), математику и логику как отдельный предмет. Физкультуру, зоологию и астрономию не изучают. Есть компьютерный класс, с пятью компами, довольно пыльными и староватыми на вид. Кабинет был закрыт на ключ во время моей «инспекции», и проверить – рабочие ли компы – мне не удалось. Зато мне открыли библиотеку. С несколькими сотнями томов, выпущенных в Египте и других арабских странах. Книги на арабском. Все. В природе есть, я знаю, Коран с переводом на сингальский (в мечетях видел), но тут его мне не показали, хоть я и спрашивал. Возможно и вовсе нет его в библиотеке. Ну арабский же учат, вероятно нормально учат – что ни открой, все арабские учебники.
Каникулы три раза в год: на период месяца поста Рамадан, затем в период хаджа и ещё в какой-то период. Семь лет они так учатся. Меня (заезжую редкость) старались сопровождать более старщие ребята, пытаясь отогнать от меня более младших своих коллег (не лезьте, типа, в наше взрослое дело!) Есть ли у них дедовщина? Не знаю.
После того, как они проучились, -- это, я так понимаю, аналог средней школы, но с религиозным уклоном – молодые люди могут, как обычно водится... продолжать учиться. Эта цепочка вечного учения с очень низким КПД в нашей стране тоже распространена. Рост производительности труда по всему миру необхдимит извлечь из производственного процесса часть людей, например молодёжь. Действительно, чем занять людей, которые ещё сами не знают, чем заняться? Пускай учатся. А то, что их знания в основном не применимы на практике – так не важно. У наших тоже есть отмазка – «среднее образование», «всего понемножку», «развивает ум/мозг» (а реально тупит ум и сушит мозг).
Итак, семь лет проучились тут, -- теперь можно ехать доучиваться в университет, опять же исламский – в Аль-Азхар в Египет, или в Пакистан, или тут на Шри-Ланке. Воротясь, станут имамами или преподавателями аналогичных институтов и медресе. Вот и замкнутый цикл, так сказать. Как и в России, особенно в провиции – закончил(а) школу, поезжай в город, там поступишь в пед. Проучишься в педе, станешь педагог, поедешь в провинцию (или, если повезёт, выйдешь замуж – в городе останешься) и там будешь работать, в том же самом педе.
А ведь как всё похоже. Взять тех же буддистов, буддийский монастырь. Тоже ребята, тоже с юных лет, лет с 12, и с 10 даже, -- монахами в этом монастыре, изучают свои буддийские науки – не знаю точно, какие, но предположить могу: какие-нибудь языки (действующие плюс священные), святые их книги, и немного довеска иных наук каких-нибудь. А кто отличник монашеской жизни – тогда на повышение, учиться дальше, и потом сам преподавать.
И ведь что интересно, взять такой мысленный опыт: если было бы два близнеца, одного бы воспитали в мусульманской традиции, другого в буддийской, и так же все вместе – в четыре утра подъём, потом молитва, завтрак и учёба, и жить тоже там, среди подобных ему -- и каждый бы так и проучился, каждый потом стал бы учителем, преподавателем тех или иных религиозных наук, и может быть так и прожил жизнь, не усомнившись в правильности «истинного учения»... эх жалко, для кругозора хотя бы, хоть ненадолго на последнем курсе не меняют их местами!
