Поездка на Чукотку – одно из знаменательных событий для географа, которые могут быть приравнены к поездке в Антарктиду, Гренландию или Гималаи. С интересом и замиранием дыхания смотрел я на северо-восточную часть (в правый верхний угол) карты России. Чукотка кажется недоступной не только из-за сурового климата, но также из-за расстояния.

Более 10000 км между Европейской частью России и Чукоткой. Чукотка – это так же далеко, как Америка. Мы с США – близкие соседи, но ни Американцы, ни жители Европейской части России не осознают этого и удивляются, когда кто-нибудь говорит об этой близости. Местные жители тоже это ощущают, говоря «у нас» и «на континенте», пространственно отделяя Чукотку. Однако, мечта сбылась и июль 2011 я месяц провел в чукотской тундре и нутром чувствую неподдельный интерес к увиденному и пережитому у своих друзей и коллег. Свои впечатления я излагаю для Вас, друзья, в виде коротких рассказов, сопровождаемых фотографиями. Их можно читать независимо друг от друга. Приятного чтива!
Также приглашаю всех на сайт моих путешествий, где вы найдете не менее интересные варианты блудняка, в который можно вписаться.

«Никогда не ешь желтый снег» - старая чукотская пословица

«Горные хребты, снежные, не таящие все лето снежники-перелетки и вечная мерзлота… Летом растут грибы и лишайники, да тонкие невзрачные плети стелющихся ив – таков колорит этого края…» — так начинает свое описание научное издание «Леса Чукотки». Именно такую картину мы увидели перед собой, когда вылезли из корпуса «буханки» — УАЗика – рабочей пассажирской лошадки этих мест. Хотя, это скорее не лошадка, а ослик. Лошадкой лучше назвать ГАЗ66, оборудованный кабиной для перевозки пассажиров. Машины попроще тут не проходят. Тундровые пустынные ландшафты резко сменились после того, как мы, покинув Певек, въехали в северо-западную область Анадырского хребта – самого северного и самого сурового по климатическим условиям. По мере набора высоты исчезли даже мхи, небольшая нить которых оставалась привязанной к горным речкам. Вокруг лишь камни, украшенные сухими от необычно теплого летнего периода лишайниками. Психологически я был готов воспринять эти условия, было подобрано снаряжение и даже то обстоятельство, что отсутствовало основное снаряжение, обещанное, но не предоставленное нам золотопромышленной компанией – спонсором, не мешало мне наслаждаться окружающими пейзажами через стекло нашего «вездехода». Дальше книге верить нельзя. «Однако, Чукотка не так сурова, как это кажется на первый взгляд. В природе ее есть черты неповторимой красоты». Здесь мы возьмем другую книгу и прочтем о климате района нашей экспедиции следующее: «Чукотка весьма своеобразна и красива, но климат ее очень суров» — вот так больше похоже на правду . «Зимой в западных районах температура достигает нередко 44-62 С ниже нуля. В восточных районах свирепствуют особенно сильные ветры. Лето холодное и короткое». Не знаю, как на счет восточных районов, но местные считают, ссылаясь на показания метеостанций, что певекские южные ветры мощнее всего. Скорость ветра достигает более 50 м/с. Многие увесистые предметы поднимает в воздух. Люди ползают по земле, чтобы добраться домой, все двери в домах – металлические, плотно подогнаны к косякам и с засовом. Машины привязывают тросами к домам, сугробы наметает в несколько этажей, сотрудников организации часто развозят на вездеходах по домам. Когда мы вернулись из экспедиции, «южак» повалил один из портовых кранов. Здесь предлагаю насладиться читателю этим зрелищем, набрав в поиске контакта «южак». Южаки дули, когда мы работали на хребтах и отсиживались в лагере. Драмы не было. Нас защищали хребты. Так вот, мы отвлеклись. Наша буханка, преодолев несколько километров дороги, покрытой булыжниками, остановилась. Из окна были видны развалины деревянных геологических бытовок. Здесь в 1992 году сошел сель, унесший жизни восьмерых людей из Чаунской горно-геологической экспедиции. Судя по условиям суровой окружающей природы, это, однозначно, были романтики. На Чукотку в то время попасть было одновременно легко и сложно, особенно для специалиста. Приезжали жаждущие и те, кто даже не думал там оказаться, но попал под раздачу товарища Сталина. После инцидента экспедицию срочно свернули и там никто больше не работал – не из ЧГГП, не из всех москво-питерских научных организаций, работающих с ними по контракту. В воздухе витал дух первооткрывательства. На дворе 2011 год. Мне и Кате предстояло остаться вдвоем на месяц в каменистой тундре. Один из геологов не выдержал и поехал с нами повидать старые места по просьбе Кати. Часа через два спустя, после рекогносцировки, его должен был увезти обратно водитель. Было решено здесь, на месте бывшей трагедии, поставить наш лагерь. Палатка-шатер, обещанная нам спонсором, отсутствовала и один из старых геологических бытовок — балков можно было использовать для кухни и лаборатории. Как только я вышел из машины, чтобы посмотреть, как подъехать поближе к разбитым домикам, в лицо мне ударил холодный ветер не менее 20 м/с.

Волосы назад. Надел шапку. Две толстые флиски продувались насквозь. В первые минуты ощущений я поймал себя на мысли, что я реально хочу отсюда свалить. Так и сказал водиле: «С таким ветром хочется залезть в машину и уехать назад». Он ухмыльнулся и ответил: «А вы хотели аж на Восточный ехать! Там даже птицы не летают!» Я с опаской посмотрел в сторону заброшенного уранового рудника Восточный, что был где-то на вершине хребтов. Облака, грозно клубясь, переваливались через гребень в долину, где мы были одними из редких гостей под властным надзором возвышающейся с юга горы Королева.
Поежился и отправился высматривать место для лагеря. Побродив минут 20 по руслу и осмотрев балки, выбрал домик и дорогу. Водитель прогнал УАЗик прямо по каменистому руслу на сколько возможно близко к центральному рукаву реки КекУрной. Медленно, но верно машина шла, перекатываясь колесами через валуны. УАЗ – это супер! Это полный привод в сочетании с идиотским дизайном. За последнее обидно. Хочу себе УАЗ!

Нам предстоял месяц работы на Анадырском хребте – самой суровой – Арктической климатической области Чукотки. В один из дней, прочитав материалы «Леса Чукотки» до середины, я осознал, что никаких, к черту, лесов на Чукотке таки нет.
Среди сумевших выжить здесь произрастают чозения, тополь, Даурская лиственница, ольха и кедровый стланик – все на крайнем юге, где Чукотка уже граничит с Магаданской областью и корякским АО и крайнем западе по долинам рек (например р Анадырь в районе пос Марково) и лишь карликовая и береза Миддендорфа в виде низкорослых кустиков забираются далеко на север. Это все! Просто перед авторами была поставлена задача — оценить лесные запасы Чукотки, да еще и с промышленной точки зрения, и они не могли по-другому назвать свой отчет. А ведь когда-то (около 28 тыс лет назад), в период предыдущего межледниковья, леса подходили вплотную к побережью. Основные же территории были заняты тундро-степью с мирно пасущимися на ней бизонами, лошадками и мамонтами (последних прикончили охотники около 6 тыс лет назад на о. Врангеля, где также нашли кости убийц, если попросту – охотников). Хуже того, в другие теплые периоды здесь произрастали дуб, бук, орех, секвоя, ель, сосна и другие, о чем свидетельствуют находки ископаемой древесины в современных торфяниках. Мораль – раньше было лучше. Об этом точно знают и всегда говорят наши бабушки – мудрые люди. Этот частый аргумент в спорах о политике применим и к природным системам нашей страны. А чтобы вы совсем прониклись состраданием к краю, скажу, что соседняя Аляска в сравнении с Чукоткой просто трещит по швам от биоразнообразия. Там растут хвойные и широколиственные леса, разнообразие ландшафтов, больше видов животных, насекомых… Мораль – у соседей всегда лучше. Почему так несправедливо? Чукотку отдаляет от Аляски лишь пара десятков километров границы по морю…
Мы попрощались с водителем и геологом, и машина стала постепенно удаляться. Они даже отказались отобедать с нами на свежем воздухе наскоро приготовленного борща, поспешив домой. Быть может, мужикам тоже было немного боязно за нас – двух птенцов, остающихся наедине с непредсказуемым поведением природы, и они решили нас не объедать. Опыт показывает, что внезапное нестандартное изменение погодных условий, скажем, несколько часов снежной пурги летом, туман, либо отсутствие опыта работы в полярных районах легко может привести к смерти целой группы из-за неверно принятого решения. Именно поэтому геолог Колотилов, наблюдая, как мы разгуливаем по Певеку в футболках в теплый безветренный день, с заботой спросил для проверки: «А у вас фуфайки-то есть?» Я на пару секунд замешкался, не зная что ответить. Фуфайку с роду не носил, потом, разобрав слово, стал оценивать, зачем фуфайка в поле – это ж тяжело и намокает и т.д., но затем мигом оценил качество и состав снаряжения ЧГГП (Чаунской горно-геологической экспедиции), экстраполировав оценку на все возможные вещи, отталкиваясь от фуфайки. Следующий миг вызвал улыбку и жалость к сотрудникам – уже давно доступно легкое, удобное и более долговечное практичное снаряжение, а они все в фуфайках середины XX в. Ведь если это лишь одежда без модернизации, то что говорить об оборудовании! Нет заботы у директора о своих подопечных… Собрав все мысли воедино, я кратко ответил: «Да, конечно есть. Мы знали куда ехали». Мы остались совершенно одни на десятки и сотни километров вокруг. Звучит зловеще, однако, это ощущение было прекрасным.

Целью нашего пребывания в столь отдаленном краю было изучение местных гранитов, в том числе литий-фтористых, их происхождение, а также акцессорные минералы, которые указывают на присутствие определенной металлической руды в горном массиве. АМ – это минералы редких элементов, которые содержатся в горных породах в концентрации < 1%. Они образуются в результате внедрения и остывания магмы в земной коре. По свойствам акцессориев можно также судить, насколько богаты рудами металлов горные породы еще до дорогостоящего бурения. Хотя, тут есть множество спорных вопросов, еще не подтвержденных гипотез и т.д., но это было дело Кати и большой науки. Мое дело – подготовка провизии, снаряги, организация лагеря и быта (прямо женщина какая-то…), поваренное дело, камнеотбивание, что называется здесь отбором проб, логистика, ориентирование и прокладка маршрутов на местности, т.к. на карте их прокладывала Катя, исходя из геологических данных экспедиций прошлого века. Словосочетание «литий-фтористые порфировидные граниты гороховидной структуры» стало крылатой фразой. В действительности, лейкограниты, состоящие преимущественно из крупных зерен светлого полевого шпата, кварца и пегматитов смотрелись божественно в течении ручьев на фоне красноватых разновидностей гранита. Камни были неокатаны, будто кто-то совсем недавно их наколол. Их вид и сочетание цветов завораживал… Моей второй целью (все обозначать не будем) было просто побродить немного по Чукотке. От этой мысли у некоторых на лице появляется кислая гримаса и непонимание, у других – восторг. О вкусах не спорят.

Да, чуть не забыл – пару слов про эпиграф для непосвященных. Зимой жизнь чукчей, ведущих традиционный уклад жизни, превращается в борьбу за выживание. Здесь, как у настоящего туриста, все вещи становятся взаимозаменяемые. В непогоду, когда за ярангой пурга метет по нескольку дней, а температуры опускаются ниже 45 – 50 С, выйти на улицу по нужде становится не то, чтобы лень, а просто невозможно. Поэтому в яранге предусмотрен тамбур, который намного меньше защищен от попадания вездесущей снежной пыли. Здесь гораздо холоднее, чем во внутренней части чума. В тамбур приносят большие куски снега, на которые мочатся и все такое прочее. Снег – хороший адсорбент (или абсорбент ) и впитывает все хозяйство хорошо, а холод предотвращает распространение запаха. Когда непогода прекращается – все это выносят на улицу. Так описывал Обручев – первооткрыватель металлических руд на территории Чукотки свои зимние экспедиции, которые проходили в тесном сотрудничестве с чукчами. Удивлены? Некоторые солидные бары в мегаполисах используют подобные свойства воды в замерзшем состоянии, насыпая в писсуары кусковой лед. Я поспорил бы на многое, что они это подсмотрели у своих европейских коллег и считают модным новшеством, вместо того, чтобы перенять отечественные экологичные изобретения традиций предков. Ну а теперь пару слов о том, как мы сюда забрались.

Посадка на болото и Якутавиа.

При посадке я не мог понять, куда мы собираемся приземляться. Вокруг были просторы горной тундры, заполненной громадными кругами озер и таликов. Но самолет таки нашел полосу, и шасси почувствовали твердь. Взлетная поле – неширокая полоса, находящаяся прямо на ветлендах, между двух таликов. Здание аэропорта – разбитое двухэтажка советских и очень советских времен. Кругом символика аэрофлота СССР. Деньги сюда не вкладывают вообще. Хотя в 90-е годы, до прихода Абрамовича, Певек по населению намного превосходил областную столицу – Анадырь. И сейчас более 50% рейсов, которые идут на Магадан и в Анадырь, принимает Певек, т.к. областной город ремонтирует свою посадочную полосу. Видимо, руководству даже не стыдно. Интересный факт, но в межсезонье в Анадырском лимане, когда по льду уже ходить нельзя, а судоходство тоже не возможно аэропорт за 500 руб перевозит всех из аэропорта в город на вертолете.  Еще один факт поистине русской авиакомпании. До вылета из Москвы ни стюардессы, ни пилоты не знали куда мы собственно летим сначала – в Певек или в Магадан! Вспоминается недавний случай рейса, запланированного из Италии в Грецию, который сел в С-Петербурге. Ну, бывает. У нас, оказывается, набралось мало людей на рейс и дирекция без предупреждения объединила рейсы на Певек с Магаданом. И без того длительный рейс на Певек (8 часов) увеличился для Магаданцев часа на 3-4. Это так сказать – залететь по пути. Кто знаком с географической картой, юмор понял. Некоторые пассажиры этот юмор не оценили и со скандалом сдали билеты уже тогда, когда их багаж загрузили в самолет. В итоге рейс задержался более чем на 1.5 часа, увеличив удовольствие всех. Думаете, кто остался виноват? Пилот извинился и сказал, что задержка произошла по вине пассажиров, которые не полетели и ждали свой багаж назад. Сервис по-русски.

Другая подлянка Якутавиа. В электронном билете они обещали бесплатную доставку аэроэкспрессом до аэропорта. Когда мы обратились в кассу электропоезда, нам сказали, что месяц назад эту опцию просто отменили. Почему не сказать заранее по телефону, ублюдки? В русском сервисе сразу видно, что люди думают для себя, а не для людей, причем ты сам остаешься виноват. Болото. Одно утешение. Вместо допустимых 20 кг мы бесплатно везли 30 кг с ручной кладью. Почему не сказать об этом, когда звонишь по 10 раз и уточняешь по телефону – тоже не понятно. Что ж – и на том спасибо.

Певек. Певек – красочный и жизнерадостный ныне городишка, возникший на брегу Чаунской губы. Это, конечно, не от хорошей жизни, а от цветастых домов. Да и движения вокруг побольше, люди поприветливее и поживее по сравнению с подобным заполярным городом Тикси. (Там вообще разруха полная налицо). Старые блеклые дома-призраки, откуда еще сравнительно
недавно выселили людей, о чем свидетельствуют виниловые обои высокого качества с изысканными рисунками, которые просматривают сквозь высаженные окна, контрастируют с новыми выкрашенными и реставрированными зданиями. Промкомплекс ТЭЦ и гаражи техники золотопромышленников, порт, который скучает большую часть года и кровожадно облизывается на приближающиеся летом корабли. Навигация здесь открывается лишь в середине июля, когда моря Арктики освобождаются ото льда – заходят корабли из Дальнего Востока и Мурманска. Коренные жители здесь – чукчи от традиционного уклада жизни, которых здесь не осталось и следа. Основателем города считается некий революционер Пугачев, в честь которого названа одна из немногочисленных улиц.

Одним из первых, кто побывал в этих местах до промышленного вторжения, видел и сам жил с местными в чуме был исследователь Обручев в 30-х годах XX в. Он провел здесь несколько лет, отправляясь в экспедиции даже суровыми чукотскими зимами, что описано им в книге «В неизведанные края». Он-то и нашел тут первые признаки руды, что позже потащило сюда всю промышленную индустрию, которая сейчас валяется хламом в округе, а порой и глубоко в
тундре. С железом и русскими шла водка, которая искоренила быт чукчей. Вообще, считалось, что Советы лучше знают, как жить чукчам – не с шаманом и избавило их от традиционного уклада жизни — каторжного труда и жизни на пределе существования, который складывался здесь не одно тысячелетие и был гармоничен с природой. Чукчи брали сколько надо, не более и в ритуалах благодарили природу и духов за дары. Советский же менталитет «мыслил» известными путями — «Мы не будем дожидаться милости от природы и ждать, пока она даст нам свои дары. Мы просто возьмем их у нее». Много интересного происходило в Певеке. В прошлом веке сюда приезжал работать один из сотрудников ААНИИ, который был способен прогнозировать состояние ледовых полей в Арктике, исходя из солнечной активности на год и более вперед! Правда его теория не была поддержана, так как никто, кроме него не мог ее воспроизвести. Но прогнозы работали точно при его жизни. По словам Капасева, приезжал сюда и советский олимпийский чемпион по беговым лыжам (фамилию не запомнил) и в качестве тренировок делал многодневный пробег на лыжах вдоль побережья Чукотского моря по паковому льду от Биллингса или Шмидта до Уэлена (около 500 км !!!). Теперь мы называем это экстрим. Раньше люди делали невероятные вещи и называли это долгом Родине. Недавно Велопитерцы устали бороться с бюрократией и взвинченными ценами и заменили зимний проезд вдоль побережья Чукотки на таковой вдоль Аляски. Таких фишек для этого края можно нарыть много.
Первые дни в Певеке у меня ушли на изучение цен в магазинах, поиска экспедиционных хозтоваров и транспорта. Я сразу заприметил баню, где в последствие я попросил и мне дали (!) ведро для нагрева воды на костре и помывки в экспедиции. Приветливая директор попросила
вернуть, и мы это сделали. Другая вещь, которая бросилась в глаза – чум рядом с церковью. Это так называемая чум-церковь или чумовая церковь (название мое) – попытка адаптировать религиозное строение на чукотский манер. Ничего, кроме улыбки адаптация не вызывает. В Певеке также есть свой домик Петра, который стоит на набережной, как и в Петербурге. Отсюда открывается вид на остров Роутан и просторы Чаунской губы. Его здесь называют губернаторский домик или попросту дом Абрамовича, в котором он так и не жил.

Двойные окна или экспедиция по-русски и руководство к действию.

**Если ты женщина – значит молчи!
Чукотская поговорка.**

Надо было как-то жить среди этих неприветливых на первый взгляд черных хребтов. Цвета скал были не многообразны — черный и сизый. «И здесь Кришна», — подумал я. Черный был цветом роговиков – первичных магматических горных пород, которые образовались здесь при внедрении магмы в земную кору. (Одно из значений санскритского слова Кришна – черный.

С другой стороны — «Горы – это позвоночник вселенской формы Бога.» Шримад Бхагаватам). Цвету роговиков успешно вторили черные лишайники. При повторном внедрении магмы, таковая была уже другого состава, и внедрения ее в роговики, образовались граниты сизовато-серого цвета.

Мы облюбовали один из наиболее сохранившихся геологических балков с тремя стенами и не протекающей крышей, а вернее сказать не протекающим чердаком, так как от крыши остались одни остовы.
Забили пленкой окна, возвели стену, забив досками открытое пространство бывшей стены и оставили открытым лишь вход. Одна из стен отделилась от потолка и накренилась градусов на 20, но мы воспринимали, что «так и надо». Внутри прекратился эффект перманентного супер вентилятора от ветра, который ранее продувал домик насквозь, и резко стало уютно. Палатку раскинули на ровном сухом участке в нескольких метрах от развалин. Итак, спали мы в палатке, а работали, ели и коротали время в останках деревянного балка. Над нашим лагерем высилась сияющая на солнце гора Королева (Queen), с цирка которой и сошел сель 1992 г. Нас заинтересовало, какие домики снесло селем, а какие развалились от времени. Вскоре мы обнаружили таковые. Несмотря на то, что от всех их остались рожки да ножки, было видно, как у некоторых из них пробиты стены и большие валуны и галька ворвались прямо внутрь, разрушая все на своем пути. Камни лежали на кроватях-лежаках, на полу, разрушенных столах… Дело было ранним Чукотским летом и поздним вечером, некоторые люди отдыхали…
А сейчас про экспедицию по-русски. Мы начали разрабатывать возможность реализации экспедиции на относительно небольшие деньги, почти за год, т.е. заранее. Кроме того, никто из преподавательского состава, кто не раз был в экспедициях, в том числе и в этих местах 20 лет назад не верил в успех нашей операции в принципе, не говоря о заложенной сумме. Говорили, что нужно по 100 кг снаряжения на человека на месяц, отапливаемые домики, минимум три пары людей – геолог и помощник. Кроме того, должен кто-то оставаться в лагере на шухере сторожить имущество. Далее транспорт и оборудование, разрешение на хоз. деятельность, проживание в Певеке и др. – нужна поддержка организации на Чукотке. По климатическим соображениям выбрали для экспедиции июль. Через банальный интернет нашли спонсоров на Чукотке еще в октябре-ноябре в лице золотопромышленной компании, которая пообещала содействовать и помочь с заброской на ЗИЛе, проживанием в Певеке, обеспечением нас шатром-палаткой, большим баллоном газа, комфоркой и геологическими инструментами. Мы делали почти за год до экспедиции успешные шаги по ее реализации и по нашим расчетам лишь условие спонсорства со стороны компании на Чукотке позволило бы и нам и спонсоруобойтись малыми тратами. Я так и сказал Кате: «Давай все делать заранее, чтобы сделать все нормально». Но получилось, как всегда. За месяц до поездки спонсор пропал со связи. Ни слуху не духу. Письма, звонки – все зря. Нам посодействовали в Певеке, прогулявшись до дверей канторы за несколько дней до нашего отъезда и сказали, что ни хозяина компании, ни работников там нет. До вылета оставалось пару дней и приходилось рассчитывать на авось – то ли о нас помнили, но просто были в удалении от связи, то ли непредвиденные обстоятельства и мы, прилетев в Певек, попадем под танк, т.к. финансов на все затраты по логистике и покупке снаряжения, если таковое там еще окажется, у нас просто не хватит физически. Чукотка – край дорогой. Для этого у меня написана отдельная глава. За день до отлета, когда Катя была в реальном напряжении по поводу погран пропусков, которые нам предлагали получить в Анадыре (совсем рядом) и всей неопределенности, я сказал ей: «Ну, что, летим? Тебе просто повезло, что я авантюрист». Так как любой здравомыслящий менеджер не запустил бы проект стоимостью в несколько сот тысяч рублей в черную дыру, если главные условия его реализации просто выдернули из под ног в последний момент. Никто из нас на Чукотке не был, нет ни связей, не представления, как можно обойти привычные методы для осуществления экспедиции. Лишь пара адресов. Это называется – хотели, как лучше, а получилось … Наверное, все потому, что мы – русские и по-другому не бывает. Вот пример. По рассказу моей однокурсницы Маши, ВНИИ Океангеология потратила деньги на ремонт двигателя у катера, чтобы можно было легко вести отбор проб на берегу, отчаливая от крупного судна. Когда мотор вновь сломался прямо в экспедиции, выяснилось, что заменить на запасной нет возможности, т.к. при штатной замене в порту его просто приварили. В итоге отбор проб в дельте Енисея в том году сорвался. Это лишь один бестолковый пример, а таких полно в российской науке, когда деньги тратятся, но не понятно зачем. И вроде бы на дело, но не умело. Хотите еще? Пожалуйста. Как-то в Институте геологии Докембрия получили деньги на экспедицию на Кольский и потерли руки. Собрали персонал и долго искали начальника, т.к. ехать было просто не кому. Специалисты из провального отдела ушли. Наконец нашли дядьку, вроде геолога, который не мог отличить полевой шпат от кварца не говоря уже о рудных минералах. Он даже полевой дневник не вел, а закончилось все тем, что у него не принимали отчет о работе и он заставил чуть ли не выдумывать рядовых студентов-геологов какие и где породы они отбирали. А все потому, что данная экспедиция была чистой формальностью – прикрытием деятельности Лукоил. По прошествии экспедиции этот начальник перевелся в другой отдел «работать». Таких историй масса! Так вот Катя очень не хотела пройти очередной раз через формальную экспедицию, так как организовывала ее сама и для своего диссера, но в этот момент мы поняли, что все к этому и идет. Приключения начинаются… События затем разворачивались совершенно непредсказуемо и, к счастью, благополучно для нас. Погранцы по прилету знали номер нашего пропуска – им позвонили из Анадыря. (Пропуска пришли письмом в Питер в середине сентября). В Певеке нас приютил к себе местный геолог и путешественник Юрий Капасев, за что ему огромное спасибо. Катя с ним также списалась заблаговременно. Он задержался в городе и не уехал в тундру потому, что ждал спальник от баска очередным рейсом из Москвы. Спальник ему так и не пришел, зато мы спали в заполярном городе в тепле. На самолете с нами по счастливой случайности летел главный геолог Чаунской геолого-разведочной экспедиции, с которой Катя так же списалась по вопросам разрешения на работу в их фондах с отчетами прошлого века. Его встречала буханка и нас «как бы» не отказали докатить до города с багажом, а это порядка 30 км. Затем мы реально сели чесать репу, так как надо было решать вопрос с примитивным геологическим оборудованием и не примитивным транспортом, который забросил бы нас на 80-90 км от Певека по старой заброшенной дороге. Приветливый главный геолог также приветливо и без компромиссно сказал, что в их организации это стоит 25000 руб. и вряд ли кто в городе поедет дешевле. Я сразу представил себе нереальную кашу на дороге, глину с грязью, громадные булыжники, колею высотой в метр и прочие ужасы, за которые можно уверенно просить такие деньги. Позже оказалось — я просто впечатлительный человек и, к тому же, наивный, думая что попал в добропорядочный заполярный советский город, где люди склонны помогать друг другу. Но об этом отдельный рассказ. С оборудованием тоже повезло – банальности в виде гвоздей, клеенки для ремонта протекающего потолка (мы надеялись занять бывшие строения геологов и подремонтирвать их) и молотков (взяли два на всякий случай: один со стеклопластиковой ручкой, другой с деревянной – оба китайская хрень) купили в магазине «От и До», там же – камеры для велосипедов. С молотками позже вышло, как в русском анекдоте, где дают русскому, немцу и американцу по три металлических шара в запертой пустой комнате, приходят через две недели и смотрят, кто что с ними сделал. Американец жонглирует, немец весы изобрел, а у русского только один шар. На вопрос почему один шар остался и где другие он ответил: «Да хрен знает. Один сломал, другой потерял». Также и Катя в одном из маршрутов просто потеряла более прочный молоток. Где точно на протяжении 15 км маршрута не помнит. Остался расхлябанный деревянный и две недели полевых работ. Далее, зная бессознательное и совершенно не специальное взаимоотношение Кати и ее вещей, я остался перед выбором – либо контролировать молоток в процессе работы, либо списать это на случайность, но если пропадет и второй, то откалывать увесистые образцы мне придется зубилом и камнем – как древний человек. Также в «От и До» я нашел газ Kovea и чуть не заплакал от радости! Пятой точкой чувствуя неладное, взял горелку из Питера!!! Теперь я знаю, как я буду готовить, кроме того – это можно будет делать даже в помещении или в палатке. Катя была настроена по-спартански. Убеждала меня, что обрабатывать образцы горных пород прямо в палатке, если мы не найдем остатков геологического домика. Готовить еду она поручала мне, если что, на костре. Я был резко против такого произвола, так как места в 3-х местке Novatour не хватило бы на ежедневные 10-15 кг образцов, которые пополнялись бы, постоянно работать в скрюченном состоянии или лежа было бы не реально. Не реальным было бы делать все в палатке в течение трех недель – спать, готовить на газу, если будет дождь, не будет дров или будет холодно, обрабатывать образцы и коротать свободное время. Кроме того, надо будет сушить одежду тоже где-то. Палатки-шатра нам не светило, потому была твердая уверенность найти развалины геологических домиков. Все это излагаю, чтобы вы не подумали, что мы просто прикинули, что остановимся в домиках на 69 параллели северной широты, которые снес сель в 1992 году среди камней и гор и успокоились на том. Хотелось хоть как-то подготовиться к неопределенности. В завершение подготовки Капасев дал в пользование свой геологический лоток, и вскоре мы нашли транспорт вовсе не по 25000 в одну сторону. Пока я пробивал хозяйственные вопросы, согласуя это с Катей, она времени не теряла и зависала в архивах ЧГГП, читая ранние отчеты. Мы не забывали о романтике и отправлялись на прогулки по ночным окрестностям Певека. Пока добирались до кладбища бывшего поселка Валькумей, проехали не одно поселение-призрак, коих теперь здесь много.
Мораль – если проводить экспедицию по накатанным дорожкам и как принято – обращаться письмами из Института в Институт, то второй Институт, зная эту схему, просто будет необоснованно высасывать из вас деньги за каждую опцию и по многу. Если вам надо провести экспедицию, организовать заброску и т.д. – гораздо дешевле разбить услуги по частям и искать предложения на их реализацию самому у частных лиц и организаций, не имеющих отношения к вашему профилю. Главное – не лениться. НИИ на заметку. Так мы сэкономили десятки тысяч рублей и пустили их в науку. Все потому, что на выставленные ценники на услуги, у нас просто не хватило бы денег, что делали все заранее и что мы оказались уже там и деваться было некуда. Мне даже сложно себе представить какие деньги были запрошены на транспорт. Бедное начальство из AWI и других научных институтов Германии и США, когда они реализовывали проект бурения на оз. Эльгыгытгын – этакий палеогеографический подарок на Чукотке, открывающий нам тайны древнего климата Арктики на 3 миллиона лет в прошлое. Когда, грубо говоря, вам, не знающим реальной ситуации в инфраструктуре, могут предлагать вертолетные услуги по транспорту, если на 70-80% дистанции есть дорога. Или если за 80 км пути по вполне нормальной щебнистой гравийной дороге просят 25000 руб и преодолевается она за 1.5 часа, то сколько будет стоить расстояние почти в 300 км до озера, где около 80 км – гольцовая тундра без дорог? Становится просто страшно представить себе расходы международной экспедиции, которая длилась несколько лет. А все просто потому, что они пошли официальным путем и обратились, как геологи, в геологическую организацию, которая в данном случае предоставляла транспортные услуги. НИИ на заметку. Вот вам и сэкономленные деньги на дорогую профессиональную полярную одежду сотрудникам. В завершении всего скажу, что отправили мы груз авиакомпанией не известной в Москве и Питере и отсутствующей в интернете. Транспортники из Питера предлагали нам везти экспедиционный груз в 300 руб за кг, авиакомпания Якутия – 370 руб за кг, а найденная мной авиакомпания в Певеке обещала перевезти наши образцы за 80 руб/кг, а перевезла за 30 руб/кг. А у нас было веса около 50-80 кг. Ничего так разница, да? Это уже к вопросу о накрутках транспортников. Но стоило сначала рискнуть и прилететь в Певек, иначе варианты уменьшения расходов и, как следствие, возможность проведения экспедиции с нашими ограниченными финансами остались бы не известны. Короче, на хлеб с маслом в этой экспедиции я заслужил совершенно честно. Но нам сопутствовала удача, по другому не получилось бы…

25 или как мы утерли нос местным барыгам. Все по 25.
— 25 стоит билет Москва – Певек
— 25 – транспорт по старым дорогам в районе
— 25 – разброс цены при формировании зарплаты за логистику в туристической сфере. Сотрудник так и сказал: «Мой интерес за проведение людей на озеро Эльгыгытгын 60 – 80 тысяч рублей»
— 25 тысяч рублей нам называли цену заброски на массив Северный, к месту наших работ. Расстояние было примерно 80 км большую часть по хорошей грунтовке. Да, кое-где надо было объехать упавшие мосты, часть дороги просто состояла из колеи по булыжникам, но это явно не стоило таких денег. Местная геологическая организация, которая по факту превратилась в золотодобытчиков, смело сказала, что это стоит минимум 25. Другой «помощник» после совместного чая перезвонил вечером и сказал, что якобы обзвонил всех знакомых, и все говорят, что 25 – «это очень дешево» и никто не соглашается. Как все говорили про ужасы этой дороги. Речи начинались словами: «А вы когда-нибудь ездили по развезенной дороге?» и т.д. Затем один добавил: «Я бы вас отвез, но у меня нет машины. Вам нужен вездеход». Эти слова означали, что у его знакомого есть вездеход и не плохо бы на этом заработать. Обладая заранее некой информацией от Капасева, что дорога вполне себе ничего и в прошлом году он сторговался за десятку, мы оставили демагогов и пошли по его совету обрывать объявления с номерами такси. «Такси» в Певеке называют УАЗы – буханки, которые развозят по нуждам людей порой и за пределы города по грунту. Кстати да – в городе вместо асфальта положены бетонные плиты. Также просто спрашивали водителей грузовиков и буханок, могут ли они нас довезти, либо кого могут посоветовать. Некоторые торговались, не хотели называть цену при товарищах, говорили «мы узнаем». Это они себе в ущерб. Закончилось тем, что нас согласились везти за 10000. Все дело не только в завышенной цене. Нам обещала не только заброску, но и проживание и снарягу, газ, плиту и др. бесплатно одна из золотопромышленных компаний, с которой мы связались аж за пол года заранее. От ее помощи теоретически зависела возможность проведения нашей работы в принципе. Но потом по традиции кинула – ни сотрудников, ни руководства в Певеке не оказалось. Они были в 200 км в глубокой тундре. Если они были в глубокой тундре, то мы не закладывая в бюджет как минимум лишние 50 косарей на поездку туда и обратно были в глубокой ж… Вариант пешком с грузом еды и оборудования на месяц тоже не катил. Надо было как-то выкручиваться. В местной геол организации ЧГГП уже капали на нервы, раза три «заботливо» поинтересовавшись за дни, которые Катя работала в фондах в Певеке: «А вы уже нашли транспорт до Северного?» Внезапно пришла хорошая мысль – обратиться в администрацию. С другой стороны давлела концепция, что через органы госвласти все долго неудобно и надо 10 раз доказать, то ты не осел и т.д., но решил попробовать, т.к. вопросы логистики лежали на мне. Накатал на нутбуке документ от института X, где учится Катя, на имя главы администрации города с просьбой помочь, обосновав важность и проблематику нашей поездки языком удобоваримым для неспециалистов, поставил «заднее» число и ФИО завкафедрой. Думали подделывать подпись или нет. Решили, что наш обман повлияет на комос и обязательно начнутся какие-нибудь искривления пространства не в нашу сторону. Ведь мы по-человечески просили поддержки, значит и здесь не будем кривить. Я ошалел, когда в секретарской был заверен мой визит и тут же назначен личный прием. «Проходите»,- сказали мне. Данилюк Евгений – мер города отложил бумажки, выслушал меня и тут же сказал, что он там был пару дней назад (конечно не в интересах геологии, а посмотреть бывший ГУЛАГ неподалеку). Я об этом уже знал (просказался его личный водитель – Игорь по кличке хохол, к которому мы случайно подвалили с просьбой подкинуть). Хотя фамилия главы города тоже указывает на соответственную его принадлежность, но его хохлом почему-то не называли. Обстоятельство его осведомленности было нам очень на руку. Он показал мне на своей мобиле фото кекур – мистических скал-останцов на горах по происхождению которых спорят даже геологи, попугал повышенным радиоактивным фоном, белыми медведями и комарами и сказал: «Ну что, довести вас туда что ли?»,-прозвучало риторической, но довольно утвердительной интонацией. Сердечно поблагодарив, я вышел. Невероятно, после этого на следующий день я сходил к ответственному за транспорт, нам назначили день (нужная нам дата совпадала с приездом губернатора – г-на Копина). Мы обещали оплатить бензин. Это обошлось всего в 5500 в обе стороны. Мы ответили отказом на уже поступающие нам звонки с предложением подбросить нас и вышли из боя победителями. Так мы утерли нос местным барыгам.
Чукотка – труднодоступный край. Транспорт по области – прославленные КРАЗы, ЗИЛы и ГАЗ 66, которыми пересекают горы, реки по лобовое стекло в воде, болота. Транспорт межрегиональный – в Якутию, Магадан – только самолет и вертолет. По морю – кораблем до Мурманска и Владивостока. Таким образом, всю зиму снабжение авиатранспортом, в середине лета с открытием навигации – кораблем. Это обусловливает сумасшедшие цены на все – топливо, продукты. Однако, пожалуй самое дорогое тут – услуги. Баня – 500 р, горячий душ – 350 р (мы приехали как раз, когда отключили горячую воду и отопление), сыр Ольтермани — 700 р, масло сливочное – 350-400 р, кг капусты или лука – 300 р. Путешественникам на заметку. Все фрукты-овощи дороже в 10 раз. Крупы и консервы примерно в 1.5 раза. Были очень удивлены, обнаружив на прилавках высушенную морковку и картофель (самопал), а также сухзаправки в суп, травы и сухперцы болгарские в упаковках по 80 г. Фирму забыл, делает Новосиб. Кстати, цены на последние резко падают с открытием навигации. Если ранее, в давние времена активной работы Севморпути транспортировка товаров за счет ледокольного флота шла круглогодично и была дешевле, то сейчас – увы. Хотя в 2010 вышел указ президента «О развитии Севморпути». Посмотрим, посмотрим.

О пользе мухоморов или прародители индейцев.

В ноябре 1965 года в магаданское отделение РАН пришло письмо от техника-геолога, которое перевернуло многие представления о быте, искусстве, сакральных практиках чукчей, возрасте этой нации и миграции населения через Чукотку. Оно содержало описания и фотографии самых северных в СССР петроглифов в долине р. Пегтымель. На одном из снимков ученые мужи увидели изображение человечка со странным грибовидным диском на голове. Были разные гипотезы и догадки, пока самый умный и смелый, почитав книжки про майя не сказал: «Чуваки! Никакая это не ритуальная прическа! Это Amanita muscaria!» Да, эти товарищи на разных континентах ели грибы (похоже не сговариваясь – точно также, как географы глушат водку в общаге), которые потом давали в голову. В Америке идею антропоморфных грибов наскальных рисунков доказал миколог Гордон Уессон тоже в середине прошлого века (не забываем, великие открытия происходят почти одновременно и независимо в разных частях планеты, думаю, когда люди просто готовы это принять. А может просто летает общая мысль по Земле ). У шаманов-чукотов есть такая традиция и сейчас, как они сами выражаются «ходить под мухомором», «погрузиться от мухоморов». Позже я просмотрел док фильм-беседу с традиционным чукчей, который был сыном шамана, тоже ел космические грибочки. (Я прямо чувствую, как Кастанедчики уже елозят на своих стульях, ожидая интересной развязки далее  Нет уж! ) При этом некоторые из видений заставляют их воспринимать всех людей вокруг как мухоморов. Затем мухоморы берут за руки принявшего их и уводят на тот свет, где все показывают и творят с ним удивительные вещи – пишет в своих трудах советский этнограф В.Г. Богораз. Когда деда чукчу спросили, что он видит на том свете, кроме мухоморов-людей, он ответил: «Духов предков. Но вижу не я. Тело мое лишь идет, а голова моя – мухомор. Он все видит и рассказывает». Какая тут хитрая диалектика познания, оказывается. Причем, не все так просто, как кажется с первого взгляда. «Мухоморы надо есть по одному и целиком – не разжевывая, обильно смочив слюной, глотать один за другим». Однако, если вы не ясновидящий, а просто возомнили себя Доном Хуаном, то мухомор убьет вас. «Вы никогда не найдете дорогу назад» — говорит старый чукча. Не спрашивайте меня, что все это значит – все равно не расскажу! Просто возьмите и попробуйте сами. Кстати, этой осенью их полно в лесу. Красивенькие такие. В общем, потом шаман общается с духами с такой мухоморной головой и т.д. У Капасева можно найти рассказ, как бригада золотоискателей как-то раз наелась мухоморов в яранге у одного из чукчей и разбрелась потом замерзать по тундре. Так вот, эти рисунки мухоморов свидетельствуют, что чукчи жили здесь еще во II тысячелетии до нашей эры и ждали пришествия Христа. Однако, данные рисунки – не самые древние памятники этого региона, а являются примерами развитого реалистического искусства. Самые древние достоверные стоянки относятся к Х-ХIII тысячелетию до н.э. – период неолита, когда проточукчи (протоэскимосо-алеуты) бегали на Американский континент за куревом через берингийский перешеек, который соединял два континента в ледниковые периоды планеты. Народ хлынул в Америку по перешейку, как в 90-е из СССР (история имеет тенденцию повторяться). Тогда Чукотка была своеобразным проходным охотничьим двором. Люди шли с югов (прямо, как сейчас) и охотились на уже уходившего и вымирающего сухопутного зверя – мамонтов и бизонов, а также на китов, котиков и прочих усатых, так как установили, что протоалеуты-чукчи были монголоидами. Самые ранние поселения гипотетически относят к гораздо более раннему периоду – 50-60 тыс л.н. Почему? Все как всегда построено на теории и догадках. Здесь ученые притягивают за уши этот период, как и более поздние к ледниковым периодам (Зырянский 50-70 тыс л.н. и Сартанский 28-20-14 тыс л.н.), когда уровень Мирового океана был ниже на 100-150 метров, а его воды консервировались в огромных ледниковых щитах, якобы лежавших на севере Евразии и Канады. Это и было периодом, когда перешеек поднимался из пучин и служил мостом в Америку. Якобы – это потому, что их никто не видел. И до сих пор существует два противоположных взгляда на этот счет – был тот самый ледяной щит или не был. И эти споро-доказательства будут вечны. Привожу пример. В середине XIX в появляется гипотеза оледенения и на рубеже веков разрабатываются теории периодично возникающих оледенений и сменяющих их теплых межледниковых периодов на территории Альп, в одном из которых мы сейчас живем. М. Гроссвальд в середине 70-х представляет свою модель (подтверждая это многочисленными данными) глобального арктического ледяного щита, который начинает формироваться на акватории океана в период глобального похолодания климата, затем распространяется и на сушу. Концепция поддерживается мировым сообществом, все данные и построения начинают подгонять под эту модель и все книжки сообщают нам о панарктическом щите, покрывающем в периоды оледенений весь Ледовитый океан и наползающем на Евразию и Канаду (на юге соединяясь с Альпийским горным поясом – Саяны, Алтай). Что пишет книжка 1989 года о возможном расселении народов, опираясь на эту теорию. «Сходство ушковских … наконечников метательного оружия с подобными наконечниками со стоянок… на северо-западе США…свидетельствует о культурных связях между Азией и Америкой через Берингию. Туда эта традиция могла проникнуть по уже возникшему коридору между … Лаврентийским и Канадским ледниковыми щитами». Так вот, проходят какие-то лет 12 и солидное геологическое издание QUEEN в 2004 г по результатам многочисленных полярных экспедиций уверенно делает вывод, что никакого к черту ледяного щита, названного в честь Л. Берии не было не только на Чукотке, но и на большей территории Восточносибирского региона. Данные показали, что щит если и занимал в период последних оледенений, то Восточно-Европейскую равнину и пространства уральских гор и Зап Сибири с границей по п-ву Таймыр. А оледенение Чукотки шло по подземному типу. Наземные ландшафты Чукотки представляли собой обширные степи, которые заболачивались в период межледниковий. Вот так Гроссвальд ошибся на пол-континента. Однако научная теория в этнографии строится, исходя из данных палеогеографии (т.е. одни науки верят другим) или подтягивается за уши, там, где нет артефактов (никто точно не знает). Так формируется неправда, которая потом закрывается новой правдой. А что будет лет через 20 или 50? Все опять станет неправдой? Однако, наука подразумевает точность измерений, знаний, а приходится оперировать словами «наверное», «вероятно». Но приходит время и все сменяется глобально – на уровне парадигмы. Короче, если вы хотите посмотреть настоящее кино о Берингии – вам в чукотскую ярангу, к котлу шамана. Главное, что наши Чукчи, от традиционного быта которых, к сожалению, почти ничего не осталось – дедушки Майя и дети протокоряков, так как миграция шла не со стороны Якутии, а со стороны Камчатки и Дальнего Востока. А может, и нет. Есть косвенные астрономические доказательства возникновения построек майя 15000 лет назад. Ведь все исходит из концепции расселения людей с территории Африки (наши деды — негры) по всем континентам, а жизнь могла зарождаться независимо – так же, как и научные теории (см выше). А есть вообще вскрывающие мозг теории, доказывающие археологическими данными и сведениями из древних манускриптов, что народы расселялись с территории Арктики на юг, когда мелководные шельфы Евразии были свободны от воды, что тоже частично согласуется с современной теорией оледенений. Так называемые протоарии…
Так что выход, друзья мои, для ученых и обывателей один – просто всем съесть космических грибов на каком-нибудь съезде в Рио и подождать, пока мухоморы отведут в прошлое и все покажут. Проблем-то!

Список литературы:

Большиянов Д.Ю. Пассивное оледенение Арктики. Спб.: ААНИИ. 2006
Диков Н.Н. Наскальные загадки древней Чукотки. Москва: Наука. 1972
Кондратов А.М. Была земля Арктида. Магадан. 1983
Новгородцев Н.А. Томское лукоморье.
Стариков Г.Н., Дьяконов П.Н. Леса Чукотки. Магадан. 1955
Тилак Б. Арктическая родина в ведах.
История Чукотки с древнейших времен до наших дней. Москва: Наука. 1989
Svedsen I.S., Alexanderson H., Astakhov V. et all. Late Quaternary ice sheet history of northern Eurasia // Quaternary Science Reviews. June 2004. Elsevier, V. 23 № 11-13
Фильмы: «Мухоморные рассказы деда…», «Как я провел этим летом», «Начальник Чукотки»

Супы «Городинский». — Супы Городинский – вкусно, как всегда
— Супы Городинский – съел – и порядок
— Супы Городинский – только натуральные компоненты
— Супы Городинский – как у себя дома
— Супы Городинский – теперь порции в два раза больше
— Супы Городинский – быстро, как никогда…

Быстро, как никогда готовились отменные супы, благодаря десятилетнему опыту кулинарии в походных условиях и специально подобранным ингредиентам. Потому слоганы летали у меня в голове по части своих супов, когда я нес тяжелый рюкзак с образцами горных пород килограмм на 10-15. С высоты перевала угадывался наш лагерь, а это означало, что скоро будет горячая еда. Маршруты были по 15-25 км, после надо было придти и не упасть на лежак, а устояв на ногах, спуститься на ручей за водой и приготовить очередную порцию топлива для тела. Супы «Городинский» мне в этом очень помогали. Надо было лишь смешать сухие компоненты и подождать мин 10-15. Быстро, как никогда было очень актуально. Главное, знать что надо готовить заранее, так как по приходу с маршрута голова вообще не варит. Поэтому я прокручивал в голове кино из меню и технологии приготовления сегодняшних блюд. Конечно, под конец уже и они мне надоели, однако это были не супы из доширака, колбасы/тушенки и кильки – знаменитый рецепт студентов полевой практики. Демонстрирую один из рецептов.
Борщ полевой. Кипятим воду, добавляем соль, сухие капусту, картошку, смесь болгарских перцев, морковь, лук, заправка сухая борщ, сублимированные фрикадельки из сои, томат пасту, растительное масло. Через 10-15 минут, прочитав молитву, можно вкушать яство. Суп я делал по традиции очень густым, так что ложка стояла. Бульон был наварист и геолог Катя была довольна и сыта. Примечание – капусту и картошку сушили сами на кухне. И еще – не вся соя вкусна и варится 10 минут. Наш вариант – из «Перекрестка» в ярко желтых пачках. А после обедов, которые были часто сверхнормированы, я чувствовал себя питоном, залегшим в угол и переваривающим пищу. Главное – легкие и натуральные компоненты, никаких тяжелых консервов. Мусор легко утилизировать. Некоторые походники могут утверждать, что это либо не калорийно, несытно или не фиг-то вкусно, однако у меня есть козырь. В Певеке мы познакомились с небезызвестным путешественником по Чукотке Юрием Капасёвым. Он не вешает на себя ныне упавшие в цене таблички «Экстремальный туризм» и проводит в тундре месяцами чаще на велосипеде, либо на воде, имея при себе минимальный переносной запас еды. Нет смысла говорить, куда он забирается, однако то, что Баск тестирует у него свое снаряжение уже говорит о многом. Человек немногословный, приняв предложение отобедать, он отведал первую ложку блюда и сказал: «Хороший борщ-то». Учитывая, что питание у нас было вовсе вегетарианское, эти слова для меня, как награда.

Капасёв. Это довольно неординарный человек и житель сурового края, о котором мы узнали еще с чукотского форума. В общем-то, вся неординарность в его любви к этому необычному краю. Геолог по образованию и деятельности, он больше, чем обычные работяги и прочие геологи чувствует местную природу, и в этом выражаются его поступки. В хорошую по-чукотски погоду уходил спать на крышу шестиэтажки, аргументировав: «Там не так жарко». Предпочитает двигаться по тундре в благоприятную погоду – слабом ветерке и температуре + 10 С и ниже, а также по заморозкам, как раз когда «комары загибаются, а щебнистый грунт цементируются – отличный ход для велосипеда». После этих слов у меня было ощущение, что цементируется кровь в жилах от воображаемого холода. «Не могу понять, как можно летом работать?!!», — искренне говорил он. «Для этого есть зима!» Мы вынужденно остановились у него дома на несколько дней, куда он нас любезно приютил. Пару раз мы совершили пару прогулок на байках в окрестности Певека. Через несколько дней он незаметно для нас исчез. Мы как-то днем обнаружили, что его нет и нет, и к вечеру он не вернулся. Оказалось, таки уехал в тундру на велосипеде. Это привычно для него – лето проводить в тундре в сотнях километров от города и селений. Он собирает щупленький рюкзак с небольшим количеством еды, состоящей из пары консервов тушеной оленины (местный бренд), пачки сухого молока (из него делает энергетический коктейль), немного шоколада, растительное масло, соль – про котелок даже не знаю, минимум запасной одежды и вперед на байке. Никаких горелок, газов и тем более излишнего шмотья. И так на месяц-другой. Тундра прокормит, говорят местные. Разве можно летом в тундре испытывать нехватку в еде? В реках полно рыбы, в тундре – евражки жирные и олени, лоси. Знает, полагаю, все заброшенные и действующие геологические бытовки — балкИ для ночевок по западной Чукотке. Правда о снаряжении стоит заметить, что экипирован он Баском. Оказалось, что Баск, узнав о его странствиях, сам предложил экипировать экстремала. Честно сказать, после прочтения его душещипательных рассказов на чукотском форуме chukotken.ru я на месте Баска сам бы приехал посмотреть на это чудо. Все его невероятные сплавы, покатушки, встречи с медведями, откапывания интригующих мест в тундре и так далее. Что стоит одно его «…покупаешь бэушный горный велосипед в Анадыре за 30-40 баксов, немного продуктов и едешь тундровыми дорогами в Певек. Три недели и если повезет – ты в Певеке». Затем следует пауза, и он следит за мимической реакцией моего лица, затем добавляет: «А что? Авантюра». Ага! В Певек. Ага – если повезет… Ничего так около 800 км – видели бы вы эти дороги. И переправы через реки без мостов, в которых в паводки БЕЛАЗы тонут. Наберите ради интереса Вконтакте «Дороги Чукотки» в разделе видео и посмотрите, как местные работяги развлекаются. Причем там никто это не называет экстримом, включая Капасева. Чувствуете тонкий юмор – это «авантюра» или интрига. Понятие «нормальная дорога» на Чукотке несколько отличается от общепринятого «на материке». Просто укатанный щебень – это хорошая. Причем, это не шутка – он так и делает с приобретением байков. Видели бы вы это б/у за 30 баксов, например его старый GT Legacy – шоссер с жесткой вилкой, одинарными ободами, абсолютно неработающими тормозами (деревьев на Чукотке нет — врезаться не во что) и переключателем скоростей хоть и не настроенным и несоответствующими монетками, но таки работающем на некоторых передачах.
Вокруг видны самодельные инженерные доработки, связанные с отсутствием велокомпонентов. Позже выяснилось, что зубцы подшипников седла стерты до 0, а также многие шестигранные болты. В итоге – седло танцует под ногами лезгинку во время движения. Короче, колеса 28 дюймов, разгон хороший, катит сносно – и хорошо. Я просто убивался в попытках хоть что-то настроить на нем и молился, чтобы не сложились колеса, когда мы катились по реально валунистой заброшенной дороге с горы вниз 5-7 километров возвращаясь с геологического маршрута, груженые камнями. Мы использовали велы пару раз весьма эффективно в тундре, захватив их с собой в экспедицию из Певека. Знал бы я о реальном состоянии байков… Дело в том, что два места работ, выбранных нами, по словам Юрия было легко достижимы на великах и был прав. Почти. К счастью, в один из них мы не пошли, протолкав велы вверх на гору и порядочно вспотев, мы решили, что с обратной стороны горы, после спуска их будет просто нереально затащить вверх. Больно уж велик
перепад высот. Потому просто спрятали их в груде камней на перевале. Мы благодарили Бога, что приняли такое решение, так как Юрий говорил, что есть два пути к реке Глубокая и ее притоку – ручью Широкому с горы в долину и дорога у истоков реки Глубокой «должна быть лучше». Это «должна быть лучше» выразилось в отсутствии дороги и какой-либо тропы
вообще. Хорошо, что интуиция сработала, иначе я просто не представляю как бы мы перлись по валунистому склону вверх с байками и грузом. Тем более на ТАКИХ велах. Капасев же, послушав мои жалобы, сказал: «Почему плохой? Хороший велик – более 1000 км прошел». Оказывается, он сравнительно недавно прошел на байке от мыса Шелагского, что на берегу Ледовитого океана, до Певека. Для краткости скажу, что фактических дорог там нет вообще. После этих фактов я понял, что ему в принципе не важно – есть там дорога, нет там дороги – лишь бы интересно было. Однако, если мне посчастливится получить аудиенцию с производителем GT, либо с Хансом Реем на худой конец, я выпрошу у них байк для Капасева. После этого Книга рекордов Гиннеса явно прибавит свои страницы.
Встретились мы через месяц. Он прибыл автостопом на вахтовке с геологами. «Втулка сломалась. Странно, хорошая каленая японская втулка». Действительно – странно, подумал я. В любом случае байки нам пригодились, и мы сэкономили на другом маршруте, в сторону рудника «Западный», пол дня времени и много сил. На том ему спасибо.
Через день он вновь уехал, попрощавшись. «До связи в середине сентября». Такой вот путешественник.

Геологический велоотряд. Пожалуй, такое никому никогда в голову не придет – совершать геологические маршруты на велосипеде. Всегда все стандартно – заброска на вертолете или на ГАЗ66, на катере на худой конец, а затем все своими двумя – топ-топ, 15, 30, а то и 50 км в день. Но только не для творческих людей, коими являются путешественники! От Певека, как от паука в паутине, тянутся на многие километры грунтовки, построенные и заброшенные еще в прошлом веке – сам Бог велел использовать байк! Так, обсуждая некоторые маршруты, наличие воды и состояние дорог с Капасевым за чашкой чая, он, припоминая год своего пребывания в данной местности, сказал: «Вам проще будет там на велосипеде проехать». Затем указал «дорогу», добавив: «Здесь я возвращался по дороге. Там, конечно, на машине не проехать. Затем она переходит в едва заметную тропу, но угадывается. Однако попробуйте спуститься с хребта, где расположен заброшенный рудник Северный, на ручей Стремительный. Там дорога должна быть еще лучше». Чтобы сократить время прохождения маршрута, и так – ради удовольствия и прикола, взяли мы с собой пару велосов – горный и шоссер. Разумеется, исправны были лишь колеса, рама, руль и более-менее переключатель скоростей – велосипед ехал и это главное. В один из таких веломаршрутов, который подразумевал ночевку «не дома» мы отправились с хорошо набитыми рюкзаками за спиной. Дорога шла в горку по одному из склонов каменистого хребта.

Уклон был не смертелен, довольно плавно ниточкой поднимался вверх вдоль склона, но все же был. По этой дороге не ездили очень давно, судя по истории этих мест, потому дорога местами была завалена крупными булыжниками, либо изрыта траншеями временных водотоков. Мы неистово давили на педали, преодолевая склон метр за метром, но все реально шло в натугу. «Что-то я совсем разучилась ездить в гору. Ослабла за время», — с огорчением в голосе произнесла Катя. Я ухмыльнулся, пытаясь хотя бы примерно представить когда в последний раз видели смазку втулки и другие ходовые детали этих байков, купленных с рук в секонд хэнде где-то на Тихоокеанском побережье.
Я поддерживал Катюху, ссылаясь на преклонный возраст велосипедов. Вскоре я оставил Катю далеко позади, стремясь взобраться поскорее на перевал, пока еще хватало на это морального настроя. Преодолев 5 километров подъема в гору, я сел со взмокшей спиной и принялся ждать маленькую красную точку Кати, которая едва перемещалась по каменистому склону. «Какие в ж… контактные педали», — матерился я. Лишь бы не разлетелся байк от этих булыжников на обратном пути, да я с головой целой остался. «На то он и есть, ..ля, горный велосипед… чтоб по горам ездить». Катя нарядилась, как капуста – две или три флиски. Я неоднократно предлагал ей разоблачиться, но она была непреклонна, как матаджи из традиционной индийской деревни. Каждому свое. Однако, тут другая фишка – студеный ветер в сочетании с теплыми лучами солнца. В одежде – жарко, разденешься хотя бы до одной флиски – продувает насквозь.
После привала (а в сущности еще задолго до него) мы решили не тащить велосы через перевал, так как обратная сторона горы была еще круче и затаскивать байки в гору, да еще и с дополнительным весом камне 15 кг радости не представляло, учитывая то, что снаряги за спиной уже было килограмм на 8-10. Да,да,да! Настоящие геологи носят рюкзаки по 40-50 килограмм, и маршруты проходят дневные, скажете вы. Знаем. Нахрен это сдалось! Здоровье дороже, да если мозгами пораскинуть, то такой вес снаряги часто неоправдан. Еще одним аргументом была наша неосведомленность относительно неизведанной дороги, которая должна быть лучше по словам Капасева. Решили не париться и спрятали велики за каменным кулуаром, чуть ниже дороги, завалив их остатками старых ящиков. «Зато завтра вернемся с маршрута – и с ветерком повезем свои кости и манатки с камнями вниз», — подбадривали друг друга мы. На этом маршруте я еще долго благодарил Бога за то, что мы приняли решение оставить байки еще на перевале.

Дороги, которая должна была быть «лучше» у истоков реки Глубокая не оказалось вообще. Даже намека на нее или тропки. Пересекая валунистую долину, я понял, что Капасев реально жжет на своих маршрутах, перетаскивая байк километрами и проходя на нем верхом там, где лишь триальщики способны это сделать… Зато даунхилл на обратной дороге был нам обеспечен отменный! Я летел вниз по каменистой дороге, объезжал крупные валуны, зажмурив глаза и молясь, чтобы только не сложились вчетверо одинарные обода на моем GT Legacy. Не сложились, но восьмерочка осталась. Особое веселье было еще и в том, что тормоза не работали. Тотчас вспомнив BMX-еров и их торможение свинцовым ботинком о покрышку хотел выделывать нечто подобное. Помешали крылья велосипеда. Тогда стал
использовать тактику вихляния по дороге, по пути наезжая на неровные участки дороги по «обочине» — это позволяло мне сбросить скорость. Главное тут еще было не увлечься и не улететь с крутого каменного склона в долину реки Кекурная. Думаю, до долины лететь не пришлось бы, судя по размерам довольно острых глыб на склоне. Добрались мы до лагеря довольно быстро.

Второй веломаршрут от старой геологической стоянки немного не доезжая заброшенного рудника Западный, что на реке Апапельгын, мы проехали просто на «ура»! Здесь этот вариант себя полностью оправдал, мы проехали около 17 км весьма непринужденно, причем, вторая часть пути также была в гору. По довольно живописной долине в обилии бегали симпатичные зайцы. На обратном пути мы даже засекли время. С остановками и тупняками на поправку рюкзаков и образцами горных пород на багажнике и матами на вращающееся под задницей седло потратили на путь около 1.5 часов (вместо того, чтобы переться с грузом все 3 часа). С дорог сих открываются великолепные виды на окрестные хребты и местную Фудзияму. Так мы и стали (первыми?) велогеологами.
Под впечатлением природы и дорог Чукотки я решил сделать там в обозримом будущем веломаршрут с громким названием «Соединяя два океана» и прокатить от Певека – льдов Северного ледовитого океана до Эгвекинота с окончанием в Анадыре, на берегу Тихого океана. Опытные любителей приключений – милости просим в команду.

Отречение или Head&Shoulders.

Поддержание чистоты тела в Полярной тундре – дело пикантное и особое. Вспоминается анекдот. Спрашивают Чукчу европейцы, часто ли они моются. «Летом»,- ответил Чукот. «А зимой как?»,- спросили с удивлением. «Да много ли той зимы…»,- последовал ответ. Смешно, но есть своя правда. По словам экспериментаторов тело в кухлянке не преет от грязи. Шерсть оленя явно обладает хорошей абсорбцией (или адсорбцией – этого уж не знаю) и при трении отшелушиваются чешуйки старой кожи и впитываются ее выделения (кухлянку – легкую «флиску» из шкуры оленя хорошей выделки носят мехом внутрь). Покровы тела на ощупь очень гладкие и не жирные, а на вид – блестящие. Однако – это чукчам хорошо. У нас вместо кухлянок – флиски и футболки, которые дня через три начинают попахивать неслабо и когда «…тело начинает нестерпимо чесаться, а одежда и части тела прилипать к спальнику, ты не выдерживаешь и идешь мыться в ледяной воде»⃰.
Отречение. Многие из нас, по крайней мере из моего круга общения, задумывались о разных формах отречения, воздержания от чего либо, попытке контроля чувств, непотакания прихотям своего тела и т.д. Хорошую проверку дает автономный маршрут по дикой природе, когда ты начинаешь думать о том, что ты «достиг чего-то». Здесь вылезает все – твои желания, привязанности и гадости. Здесь зависишь сам от себя и воли Природы. В этих условиях хорошо проверять людей на «нутро», отчего и люблю турпоходы и экстренные ситуации. Здесь очень хорошо изучать себя изнутри, как есть. Ближайшее селение на запад от нашего лагеря из палатки и разбитого геологического балка (домика), состоящего из трех стен было на расстоянии 87 км. Немного ближе, в другую сторону – поселки – призраки – бывшие места обитания горняков. В 15 км — оставленные в 58 году строения конслагеря ГУЛАГ, которые внешним видом не приносили радостных мыслей. Где-то за хребтами стоят развалины поселка – призрака Комсомольский, где по словам певекцев стояла артель промышленников. Далее на восток, юго- восток – сотни километров без людей вплоть до селений, основанных казаками в XVII в – Марково, Анадырь и др. На севере на расстоянии двух суток пути пешком – просторы Ледовитого океана. Где-то на северо-востоке, на берегу СЛО есть обширные косы, подобные Куржской по протяженности, отделенные лиманами от материка. На одной из них находится селение Биллингс, названное в честь капитана – одного из первопроходцев Арктики. Но туда летом лишь вертолетом. Представляя такие масштабы одиночества, начинаешь скучать по родным, проносятся картинки из детства. Я просто видел как эти места плачут по японцам и людям из мегаполисов. Здесь настолько безмятежно, никто не пристает с вопросами, не парят мозг телефонные звонки, проблемы, кроме одной – ты должен шевелиться, чтобы жить… Почувствовал перемену – не хочется мороженного и сгущенки. За три недели экспедиции мы съели 2 банки на 2-х человек. Удивительно. Но на маршруте сильно уходить в себя тоже нельзя. Как минимум две причины – одна из них – камнепад, другая – волки, либо белый медведь, который здесь шатается. Зверь пошел, так как вокруг людей нет. Есть еще третья – острые, как бритва камни, наколотые здесь от резких сезонных перепадов температур и словно специально лежащие острием вверх. Мне было страшно подумать, если бы я подвернул ногу и пришлось падать. Рефлекс сработал бы на вытягивание руки, чтобы задержать падение, но здесь следовало бы втянуть конечности в панцирь из флисок и рюкзака подобно черепахе и падать всем телом. Первую неделю мы старательно расхлябывали свои суставы голеностопа, увеличивая их подвижность, управление и, тренируя чувство равновесия, проходили километры маршрутов по курумникам и руслам рек. Ноги подворачивались, но вид бритв заставлял извернуться и устоять. Через недели полторы наступил пофигизм. Мы часто ловили себя на мысли, что просто идем по камням и думаем каждый о своем, даже не глядя под ноги, не говоря о выборе твердо стоящего камня в груде обломков. Однако работал какой-то автопилот, так как дорогу я все равно выбирал, предпочитая песчаные отмели с маленькими валунами нагромождениям больших камней, чтобы идти с хорошей скоростью. Здесь вспоминаются рассказы о тибетских скороходах, которые преодолевали неимоверные расстояния по горным ландшафтам в короткие сроки, используя при этом специальные техники самонастройки сознания…
-----
Обычно я забываю постричься перед путешествиями – это мое самонаказание. В городе я вынужден каждый день мыть голову, чтобы волосы не были сальными и могли хоть как-то следовать движениям расчески = руки. А здесь – почти месяц без мытья. Понимаю – рассуждаю, как блондинка, однако. В тундре 80% дней был шквальный ветер более 20 м/с и даже если нагреть котелок, то проблема. В общем, я настроил себя заранее. Первые дни голова что-то говорила мне, а потом успокоилась. Зеркала не было — и к счастью. Приняв, как должное, я просто не мыл голову, тем более, что большую часть времени она была под зимней шапкой. Думаю, Head&Shoulders состояние моих волос после месяца полевых работ даже не снилось в страшном сне. Так вот, просто живешь в таком теле и все. Но гигиена должна быть, чтобы не опускаться ниже животных форм, ибо и те моются, своими средствами правда. Настроившись, вылезаешь из палатки в зимней куртке и идешь к ручью. Затем просто меланхолично опускаешь руки в ледяную воду и умываешься – глаза, затем уши, шею. Потом наносишь на руки слой жидкого мыла, мылишь и смываешь (О! Его придумал гений, так как оно облегчает страдания этого мира! Вместо 6-10 споласкиваний рук в воде оно требует 2-3 и жира и мыла – как не бывало!!). Затем так же на лицо. Почистив зубы, идешь к развалинам бытовки, получая по пути дозы обжигающего холода от шквального ветра на кисти рук и лицо, а солнце при этом приятно улыбается и светит, создавая полную иллюзию хорошей погоды «за стеклом». По истечению нескольких дней такого воздействия, кожа шелушится и лопается на щеках и скулах, губы слегка трескаются, руки болят от холода, проступают заусеницы быстро регенерирующего эпителия. Но тебе все равно – ты отречён.
----
Некоторые с опаской спрашивают: «А как вы моетесь в походах?» Чтобы отбить навсегда у любителей каменных джунглей желание отправиться в места прекрасные я скажу: «А вот как!»
В одной полярной экспедиции, которая проходила летом на берегу моря Лаптевых, я спросил у коллеги из Германии: «Как вы моетесь в таких холодных условиях? Вы закаленный?» Секрет оказался весьма прост. «Когда ты просыпаешься слегка липкий в палатке и твое тело и голова чешется так, что ты больше не можешь этого терпеть, то просто идешь на ручей, раздеваешься и моешься, как холодно бы это не было»,- ответил он. До такого состояния мне себя доводить не хотелось и раз дня в 3-4, когда стихал ветер и светило солнышко наступал банный день вне зависимости от планов экспедиции. Это могло быть утром после сна, либо вечером после маршрута, когда тело наиболее разогрето движением. Спускаешься на ручей и моешься. Но это идеальные условия, которым стоит добавить южный слащаво-тепленький ветерок. Чаще легкий ветер был, да к тому же северный, а север на Чукотке, как известно, ближе как никогда, потому и ветер был, как из холодильника. Тогда, морально настроившись и выждав момент, когда порывы стихнут (чаще всего ветер стихал часа в 3-4 ночи – видимо, пересменка у богов и иногда в неопределенное время днем) идешь к ручью. Здесь располагаешь вещи и мыльно-рыльное так, чтобы было удобно все брать с камней и ставить назад, не опрокинув в спешке от холода. Затем раздеваешься снизу по пояс, завязываешь в узел флиску на животе, предотвращая ее от намокания, и встав на песочек, либо камни по обе сторону от ручья так, что заводь оказывается прямо под тобой начинаешь плескать на ноги. Намылившись по хозяйство и ягодицы непременно жидким мылом (О! Слава его создателям!) смываешь все это. Затем вытираешься растирающими движениями вафельным полотенцем и надеваешь теплые штаны. Следующим этапом раздеваешь кофты и, встав на колени, начинаешь мылить тело при этом оставаясь в шапке, чтобы не терять тепло, так как известно, что наибольшие теплопотери происходят именно через голову. На коленях же находишься не ради собственного удовольствия и не для позы, а чтобы спрятаться от ветра, сила которого меньше у каменистой поверхности и ради близости к воде – при ополаскивании не мочишь остатки одежды. После одеяния, снимаешь шапку и моешь шею, лицо, уши. Волны тепла разливаются по телу, везде ощущается приятное покалывание. Тело вымыто. Вы идете пить чай. Порфирий Иванов (счастлив) поднимает за вас тост на небесах.

ГУЛАГ

Очень многие наши маршруты проходили через старые строения рудников Восточный и Северный. Образованы они были в 30-е годы прошлого века с целью добычи урановых руд. XX век был эпохой всяческого использования атомных технологий, на носу было строительство обнинской и чернобыльской АЭС, изобретение американцами, а потом и русскими атомных бомб, Хиросима ждала своей участи, а еще не родившийся ледокол «Арктика» славного 77-го – года достижения первым судном в мире Северного полюса. Уран был нужен СССР в позарез, поэтому строительство рудников и наладка инфраструктуры была обеспечена за год после открытия месторождения!!! Инфраструктура была, понятно, налажена чисто по-русски. В голове сразу возникало сравнение чукотской дороги со старой немецкой дорогой близ полуострова Рыбачий. Фраеры строили в кратчайшие сроки и за это отвечало спецподразделение, которое еще и получало за это деньги. Дорога была вымощена камнем и сверху засыпана мелким гравием. Все подъемы и спуски были сделаны очень плавно, берега рек укреплены каменной кладкой, чтобы обеспечить износостойкость, длительный срок эксплуатации, безопасность передвижения груженых машин и избежать срыва с кручи. Здесь же подъем был сначала тоже плавный, однако близ перевала дорога взмывала под таким углом, что мне было страшно представить, как груженые горными породами машины поднимались и спускались на подобных участках. Труд, исходя из названия рассказа, тоже был бесплатным. Причем это относилось не только к военнопленным немцам, но и к русским порой также выполняющим важную работу. Например, провинился в чем-нибудь бедняга геолог или настучали на него – вот, пожалуйста, потрудитесь теперь лет 5-10 по просьбе тов. Сталина на благо своей Родины. Разведка состоялась, производство налажено, только люди не знали ЧТО они добывают. Этого нельзя было указывать даже в геологических отчетах с целью предотвращения утечки информации. Если порыться в отчетах 30-х годов Чаунской геолого-разведочной, то вы найдете, что породы богаты Pb. Не думаю, что и охрана всей этой структуры была осведомлена.
Работы также быстро свернули, когда нашли уран в Средней Азии – добывать дешевле. Чукотка со своими суровыми условиями вам не подарок! Зато стоящие более 80 лет руины шахт, производственных и жилых помещений впечатляют. Здесь – самая настоящая «зона» из «сталкера». Солнечный вечер – 22:00, вершина каменистого хребта, ветер дует незаметно, но этого достаточно, чтобы слегка раскачивать ветхие конструкции, которые издают не то металлический шорох, не то скрип. Каменные строения без крыш. На окнах решетки. Кругом безмолвие. Птицам тут тоже ловить нечего. Куда ни глянь вдаль – место окружает панорама черных хребтов, уходящих на горизонте в бесконечность. На севере проглядывается Северный Ледовитый океан, подобно исполинской поверхности котла, изрыгающий густой туман. Даже некоторые геологи считают это место – Северный массив — неблагоприятной энергетической зоной. Местные придерживаются этого мнения, напоминая, что эту территорию можно считать большой интернациональной братской могилой. Хоронили прямо в камни. Почвы там нет. Обстановка заставляет часто оглядываться. А вдруг? Перед порогом одного из зданий я остановился и задумался, прежде чем войти. Возникло ощущение, что еще один шаг – и попаду в параллельный мир, в прошлое, где на улице суровая зима, видимость лишь 10 метров, вокруг снег, пурга. Люди возят руду, работают на улице в – 50 С, пар изо рта, замерзают, падают и их тела так остаются здесь навечно. Бежать было некуда. Один из современников рассказывает. «Снежные метели по нескольку дней – нормальное явление в этих краях. Так и на зоне, по рассказам, шла метель и транспорт не мог пробиться к лагерю. Встал острый вопрос о дележке продовольствия между заключенными и охраной лагеря. Зам. Начальника лагеря выдвинул его на обсуждение, предлагая уменьшить рацион и распределить продукты. Начальник думал иначе.
— Вон, видишь пулемет? – сказал он. Выходишь на площадь, две минуты и все будут сыты. Заму пришлось так и сделать, чтобы самому не оказаться на рабочей площади». Да, бытовая ситуация. Философия и отношение к человеку было другое. Как говорил сам Сталин: «Смерть человека – трагедия, смерть миллионов — статистика». Будто в подтверждение этого на соседней горе возвышаются громадные кекуры – исполинские скалы-останцы, одна из которых являет профиль великого вождя. Недалеко я нашел несколько немного заржавевших гильз зеленого цвета от винтовки Мосина. Есть и другие документальные сведения, описывающие вполне сносные условия. За добросовестную работу – досрочное освобождение, хорошее питание — некоторые впервые попробовали здесь мясо камчатского краба и Рашен Биг Мак – многослойный бутерброд с икрой. Это также утверждали и освобожденные пленные австрийцы, которые приезжали в «родные» края, тряхнуть стариной. Эти места многих притягивают. Кого вынужденно, а кого по собственной воле. Некоторые жители городов Чукотки приехали сюда вслед за репрессированными родителями. Так и остались. Для кого Чукотка обернулась страшным адом, для кого прекрасным кормящим краем. Да, совсем забыл. Мы тоже не преминули поискать зловещих камешков и таки нашли близ рудников (рис на стр 5). Дозиметр затрещал, как пулемет. Потом, как в анекдоте. Катя спрашивает, сколько? Говорю – 300. Чего триста? …Микрорентген в час…
В общем, посещение этого места погрузит вас в мир Сталкера и изрядно пощекочет нервы.

Домой или золотая лихорадка. Как-то утром я открыл полог палатки, чтобы было больше свежего воздуха и улегся дальше дремать, но краем глаза заметил какое-то серое тело, промелькнувшее неподалеку от палатки. «Приглючило», – подумал я. Следующая мысль заставило отнестись к этому серьезнее: «А вдруг, волки?» Везде на маршрутах мы видели множество разнообразных следов – от медвежьих до лисьих. Оленьи следы также не были редкостью. Когда мы шли вне дороги, мне часто приходилось выбирать наиболее удобный путь, исходя из рельефа, который читался по карте. Я был страшно доволен, когда видел на выбранном пути звериные следы – значит мы идем наиболее простой путь из всех возможных. Зверь где попало не пойдет, а по наименее трудному участку. Я выглянул из противоположного полога палатки и увидел сохатого, пробегавшего метрах в 30 от нашего лагеря вверх по речке. Это не обострило мой аппетит и не заставило думать о ружье вопреки мыслям читателей. Вспоминаю отрывок из описания кубанской великокняжеской охоты, когда один из князей Романовых загнал с псами косулей на поляну перед каменным кулуаром. Они были столь грациозны и красивы, что князь приказал не стрелять, а просто любоваться животными. Чего только не увидишь вдали от нашего лагеря. Эту ночь мы стояли прямо на снегу в нашем выкидном маршруте, ибо другого хоть сколько-нибудь ровного места, свободного от острых камней, в округе мы не нашли. Это была V-образное ущелье ручья Страусиный. Вообще, название ручья – Утиный, просто уток мы там не нашли, зато местных рябчиков вспугнули пару раз. Решив, что топографы называли здесь все от балды, я подумал, а почему не называть все просто по приколу – чтобы лучше запомнилось. Вот и прозвали ручей Страусиным. «Саня, а где бы остановились альпинисты, если бы оказались здесь?», — спросила Катя, с опаской глядя на снежное поле, под которым журчал ручей и где я уверенно разбирал палатку для постановки лагеря. «Прямо вон там, на отвесной стене», — не задумываясь ответил я, указывая на каменную стену кекур, образующих здесь один из вертикальных склонов долины. Разгребать камни для палатки на дне ущелья было бесполезно – под крупными угловатыми камнями были точно такие же глыбы, торчащие острыми углами вверх. «Либо, как мы – на снегу». Видимо, Катя сочла чрезмерно хлопотливым обустраивать палатку на отвесной стене, да и на завтрак выходить неудобно, или вдруг в туалет необходимо ночью и решила согласиться на вариант со снегом, хотя журчащий под снежником ручей явно щекотал ей нервы. На следующий день ущелье стало неприветливым. Облака сели очень низко на хребты, затем туман соединился с облаками и повал по долинам. Видимость резко упала до 50 метров. Хотя у Кати было рвение исследовать склоны по правому притоку Страусиного, я охладил ее пыл, так как из-за тумана не было видно даже середины склона, была опасность улететь.
------
В одном удаленном маршруте мы сидели тут второй день, и я поймал себя на мысли, что хочу «домой». Пишу в кавычках потому, что под домом мы подразумевали вовсе не каменные стены своих домов, находящихся на расстоянии более 10000 километров от нас, в Санкт-Петербурге, а старые серо-коричневые разбитые бытовки геологов и ровную полянку, поросшую хоть немножко, но зеленоватой травушкой. Они выглядели игрушечными и совершенно беззащитными перед силами природы с высоты исполинских черных хребтов. Было смешно, но балки представляли самые что ни на есть развалины с поваленными печками, сорванными дверьми и покосившимися стенами, но они стали очень близкими и родными нам. В тот день мы закончили работу на ручье Широкий в одном из своих удаленных маршрутов с ночевкой. Когда мы пообедали, было уже 18:00, и изначально мы планировали покинуть сегодня это место и прийти «домой». До нашего лагеря было километров 20-27 через хребты – смотря каким путем идти. Судя по времени, надо было оставаться еще на ночь, но полярный день и хорошая погода с солнцем, кружащим над головой в течение 24 часов, убедил нас идти. Мы покинули ручей и решили идти назад другим путем – по реке Вуопылям, затем форсировать ее и свернуть на запад по ее притоку – реке Кулювеем. Пройдя по ней до первого левого гидрографического притока и подняться до рудника Северный, от которого до нашего лагеря уже рукой подать – вниз с хребтов. Одну отсутствующую «дорогу» мы уже проверили, теперь нас ждали новые открытия. Юрий Капасев говорил, что он здесь бывал, описал, где есть брод через реку, геологические бытовки и то, что он ехал по дороге на велосипеде, которая поднимается прямо до Северного. Что ж, подумал я. Если дорога, то доберемся быстро – часа за 4-5. Время от времени, когда высокие хребты прерывались долинами притоков рек, они внезапно открывали нам бесподобные пейзажи. Мы стояли, словно завороженные готическими замками кекур, которые внезапно открылись в боковой долине притока р. Утиный (Страусиный – прим. авт.). Если бы я был герцогом советской эпохи, то вместо бытовки приказал врезать мне жилище прямо в этих скалах. Прямо готовый замок in the middle of nowhere. Только сделать внутреннюю отделку и провести отопление – и вот вам резиденция йога–гиперборейца.
Оставив позади еще один рудник, на котором были не только насыпаны конусы валунов, но брошены даже громадные комбайны по отсеву грунта и валунов. Вокруг бегали лисы с пушистыми хвостами и посматривали на нас с интересом. «Лисы – не волки», — подумал я. Стрелка реки между живописными хребтами была изуродована человеком. Добывали там то ли олово, то ли золото, но теперь это не важно. Кстати, с собой у нас был старательский лоток, и мы ради интереса даже помыли камушки с речного русла. Даже не спрашивайте – все равно не скажу где . Кстати, сейчас на Чукотке и на Колыме ждут подписания закона «О вольноприношении», который, наконец, позволит всем желающим свободно мыть золото и сдавать его за деньги. Сейчас же это сопряжено с покупкой нереально дорогой лицензии на эксплуатацию участка и массой головняка. Почему в России до сих пор не проведен закон, который давно работает в большинстве стран мира и обеспечивает людей работой, утоления жажды золотой лихорадки и перманентными болями в спине, до сих пор остается загадкой. Хотя по рассказам, некоторым золотодобытчикам, работающим на производстве, лучше и золота в руки не давать. Выпал как-то раз на сепараторе для грунта самородок золота величиной с кулак и никак не просевался через решетку. Большей частью золото на Чукотке в виде мелких песчинок и попадается несколько грамм на тонну перемытого грунта (это для тех, кто уже собрался ехать сюда на заработки. Один поход в авиа кассы вас остановит от данной затеи ценой на билет). Найти самородок – это солидные деньги, так как платят за цельный кусок. Что вы думаете, сделал один рабочий? Он стал ломом пробивать его через решетку сепаратора на конвейер.
Мы пересекли вброд ручей. Начало какой-то дороги было видно на другой стороне Кулювеема. Прямо впереди открывался вид на широкую долину реки Глубокая, обрамленный черными хребтами. Пространство резко расширялось и взгляд уходил далеко к горизонту. Здесь явно микроклимат был теплее, так как цветной мох рос в изобилии, а кое-где даже были видны небольшие группы кустарничков карликовой березки. Идти по тундре – это не сахар. Ноги надо поднимать высоко, чтобы не цеплять кочки и камни, земля под ногами проминается и пружинит, скорость движения падает, сил тратится гораздо больше. Сначала часто спотыкаешься и материшься через некоторое время. Потом привыкаешь гарцевать, как дрессированный конь и боишься лишь одного после этих каменных нагромождений камней и мягкого мха – как потом ходить по ровному асфальту. Как я и предполагал, исходя из просмотра рельефа карты и сравнения ее данных с рельефом местности, дорога прекратилась через пару сотен метров. Склон круто падал в русло. Видимо, дорога была заброшена много десятилетий назад и в этих участках переходила на другой берег по мостам. Далее наши предположения подтвердились. Мы перлись по пойме, которая здесь даже поросла местами травой! Ну, совсем тропики! В действительности был мох и кочки, кочки, кочки и еще раз труднопроходимые кочки. Мы выбирали участки покаменистей, чтобы хоть как-то спасать скорость движения. «Как здесь ехал Капасев на байке, если тут ногами хрен пройдешь?», — раздраженно высказал я вслух риторический вопрос. «Он сказал, что сначала там будет дорога, потом она теряется, но угадывается. На машине там, конечно, не проедешь, но на велике…», — слышал я позади уже не особо бодрый голос Кати. Мы устали, так как рабочий день лазания по хребту и откалывания проб, описания горных пород, приготовления еды и т.д. был уже давно позади. Двигались очень медленно и я даже боялся взглянуть на часы, так как понимал, что было уже часов около 22:00, судя по положению Солнца, а мы не прошли даже трети расстояния до лагеря. Было два варианта – остановиться на ночевку прямо здесь, мной было припасено немного еды, газ был, палатка с собой, либо идти до упора. Позволяли полярный день и хорошая погода, но организм работал уже хреново из-за накопившейся усталости, задора идти не было. Передохнули, съели по парочке конфет «Рачки», моих любимых на тот момент и решили идти до упора. Здесь я решил изменить маршрут и, форсировав реку на ее левый гидрогр берег, подниматься по долине первого ручья прямо на хребет, если считать от р. Глубокая, так как в обозримом будущем дороги по Кулювеему не просматривалось. Далее я планировал выйти на дорогу на хребте, подходящую к группе кекур, которую мы видели с заброшенной станции тропосферной связи. Судя по карте, они скрывались прямо за вершинами хребта напротив. Когда мы поравнялись с первым по счету ручьем от р. Глубокой, то увидели тракторную дорогу, уходящую вверх по его долине и решение об изменении маршрута было принято единогласно, хотя это усложняло его подъемом в гору, однако по дороге всегда быстрее, чем без нее. Потом был изнурительный подъем в гору по дороге, состоящей из больших валунов, где мог проехать лишь вездеход, гусеничный трактор или болотный ЗИЛ. Мы с Катей молодцы – шли вверх, делая перерывы лишь каждый час, чтобы не поддаваться соблазну терять время или не дай Бог заснуть здесь. Солнце скрылось за хребты вместе с теплом, а холодный ветер, набирающий скорость при разбеге с вершин хребтов крепчал. Я приспособился к такому эффекту следующим образом. Я надевал две флиски прямо на голое тело, чтобы забираться на гору не было жарко. Ветер продувал их насквозь, препятствуя потению тела, но необходимая толщина сохраняла тепло, когда при отдыхе я ложился в каменное укрытие от ветра, и отводила влагу прямо от тела, если таки приходилось взмокнуть. Через часа два я выполз, наконец, на хребет и увидел дорогу, которая вела к локаторке, укрылся от ветра в нагромождении камней и стал дожидаться Катю. Божественный амфитеатр из бежевых кекур, подобно саду камней или чукотскому стоунхэнджу возвышался на сизом гранитном отроге хребта и явно был хранителем этого места. Я находился чуть выше них, и мой взор уходил далее извилистого хребта со сглаженными склонами и созерцал строгие линии далеких хребтов, возвышающихся один над другим и теряющихся в дымке вдали. Рериховские пастельные тона. Какая суровая красота. Вспомнились слова чукотских преданий: «Кекуры – это тоже люди. Они были здесь, а потом их кожа окаменела. Затем они все окаменели – так и стоят тысячи лет». Трудно поспорить с этим утверждением, так как не надо даже напрягаться, чтобы увидеть человеческие лица и тела в этих каменных творениях. Г-н Голубев из отделения научного туризма РГО в Санкт-Петербурге непременно затрубил бы в трубу о рукотворности этих исполинов. В сравнении с Белым морем и Хибинами Кольского полуострова, где сложно усмотреть «антропоморфные» формы мегалитов, здесь таковые прослеживаются повсюду. Но вряд ли он сюда доедет. Дороговато, да и цели неоправданны. На мой взгляд, куда важнее осознать и следовать чему учили древние, с учетом реалий современности, нежели потратить жизнь, чтобы присвоить камню или храму домысленную историю или бирку, как часто практикуется в ориенталистике. Однако зачем все усложнять и просто не принять, что это окаменевшие древние атланты? Ведь чукчи не говорят, что они ваяли их.
Я поправил флисовую шапку и надел сверху бейсболку, чтобы не продувало голову. Кати долго не было. Впрочем, там вообще никого не было. Пустота. Но лишь с точки зрения жителя мегаполиса. Думаю, японцы обзавидовались бы такому пространству без людей. Можно побыть наедине с собой, своими мыслями. В такой тишине, прерываемой лишь свистом ветра, голова начинает работать, как громкое радио в детстве у бабушки на кухне, которое нельзя выключить. Увидел фигуру взобравшейся на хребет Кати метрах в 200 ниже по дороге. Она начала озираться вокруг и ее взгляд также застрял на Божественном амфитеатре. На фоне каменной пустыни было даже неестественно видеть ее движущуюся фигуру. Она подумала, что я свалил, и когда подошла, то вздрогнула, когда увидела мою фигуру в камнях, недалеко от дороги. Плюхнулась на отдых в кулуар. Я с трагедией в глазах посмотрел на гигантские локаторы станции тропосферной связи, которые казались настолько маленькими — просто недостижимо высоко и далеко. Блин. Времени было около часа ночи. Я начал замерзать, пока ждал Катю. Она просила подождать еще. Я интересовался с напористой интонацией в голосе, не замерзла ли и как вообще чувствует себя. Она, как обычно, на усиленной средней частоте, которая была регулярным ответом на мою напористость, спор или уточнения по самочувствию громко и спешно стала разъяснять, что не замерзла, что вообще, на Чукотке ожидала жесть, а тут жарко и все блага вокруг. Шла она, однако медленно, что заставляло меня ждать ее и, следовательно, быстро остывать. Главное, что шла. Я хвалил ее выносливость про себя и вслух, чтобы подбодрить. Катя для меня после нашего первого совместного велопохода на Рыбачий – это непробиваемый простудой геолог, который может переносить любые лишения, спать, положив голову на камень и тд. При этом ей, как индийскому йогу на кинжалах, аскеза доставляет лишь удовольствие. Жесть не заставила себя долго ждать и налетела в виде плотных облаков или тумана со стороны Ледовитого океана. Видимость упала до 30 метров. Температура резко упала, я торопил Катю и взял ее на абордаж за руку. Пошли в гору бодро, уклон был уже невелик. Как я был благодарен этой каменной дороге, но все равно вспоминал, видел ли я отворотки и удерживал в голове направление на гору с локаторкой. И здесь стали происходить поистине мистические вещи. Сначала во мгле появился яркий шар солнца прямо перед нами, светивший сквозь плотный туман. Не вверху, надо головой. Облака быстро двигались вокруг нас, играя свето-тенью. Дорога повернула в сторону локаторки и я начал узнавать знакомы повороты, но не мог поверить. С момента последнего наблюдения до локаторки было слишком далеко. Тут же в голову залез фильм ужасов, где плотный туман, накрывавший группу, шедшую где-то в Аппалачах по прошествии все время возвращал бедняг к руинам зданий, войдя в которые они обретали стены, потолки и всю ужасную мистическую действительность внутри… Облака-туман вокруг нас начал двигаться еще быстрее, солнечный шар озарял багровыми красками сгустки облаков и каменную поверхность горы вокруг. Вдруг облака стали расползаться и нашему виду открылись безбрежные дали хребтов, долины, укрытые ватным покрывалом и озаренные золотистым светом солнца, властвующего здесь в летние месяцы.

Не успели мы насладиться этим видом, как наш мозг взорвало появление громадных локаторов в какой-то сотне метров от нас. Они стояли на возвышении и свидетельствовали об эпохе гигантомании и великих свершений. Это был апофеоз. Мы стояли радостные и завороженные. Далее мы шли, будто бежали мимо руин ГУЛАГа и окружавших их хребтов, которые стали нам знакомыми и даже родными. Еще через час мы были на возвышении, рядом с кекурами Сталина, откуда открывались виды на долину реки Кекурной, много повидавшей за свой продолжительный век. Я посмотрел на часы – было 3 часа ночи, настроение отличное. Солнышко ласкало лицо и давало возможность позитивно видеть мир, а прохладный воздух тонизировал кожу. Ветер резко прекратился. Еще через час мы будем дома, где нас ждут наши домики – развалины из трех стен, сгущенка, кухня, где можно приготовить горячий сытный суп, сделать наваристый чай и отдохнуть. Каменистая дорога к нашему лагерю уже была видна и строгой белесой линией плавно уходила вниз по склону. Через некоторое время мы подошли к перевалу, где спрятали велосипеды…

Возвращение и unplugged За день до того, как по умолчанию нас должна была забрать машина нас накрыло капитальным туманом. Видимость была метров 30, не более. Крапал дождь и было очень зябко и грустно. Особенно холодно было просто сидеть, но ничего другого нам делать не оставалось. Катя обрабатывала пробы, я готовил еду и ел. Потом не выдержал и стал улучшать наше скромное жилище, приделывая на вход и гигантские щели неиспользованный полиэтилен – чтоб не дуло. Вообще, грела лишь одна мысль – мы все успели, что планировали – слава погоде и нас завтра заберут. Однако, с таким туманом могли за нами и не выехать – опасно. Чтобы напомнить о себе, мы решили позвонить по космической трубе, которую Катюхе дали в ААНИИ на прокат, как в последний раз. Научник, который пользовался этой штукой для связи с Востоком в Антарктиде, не выпуская ее (штуку) из рук, спросил: «Катя, а что мы будем делать, если ты не дай Бог не вернешься? Едешь одна, уран там, все такое…». Потом я даже подписывал дурацкое завещание типа «Покормите кошку, если я погибну», кому и что раздавать в случае ЧП. Мы посмеялись над всем этим, выдумывая варианты абсурдной смерти, чтобы разрядить обстановку. В действительности, смеяться было над чем, учитывая еще, что я замолчал факт того, что меня за 2 недели до поездки укусил клещ… Под утро туман рассеялся, и мы сделали жалкие прощальные фото, где мы выглядели как представители компании «Бомж-трэвел»…В завершение я включил пару несколько фоток, которые свидетельствуют, что мы таки работали там, а не только мухоморы искали.
По возвращению в Певек мы узнали три основные новости о произошедших событиях (радиомагнитолу величиной с сервант, которая бы ловила на дальнем расстоянии, решили с собой не брать): визит губернатора края г-на Копина в Певек все же состоялся. В Чаунской губе началась навигация, которая возможна здесь лишь с середины июля по конец августа – непродолжительный период, в который паковые льды ослабляют свою мертвую хватку, отходят на север, оставляя моря открытыми. Напомню читателям, что ранее навигация была круглогодичной благодаря ледокольному флоту Мурманска и Владивостока. Было плевать сколько льда и на его толщину. Проводили целые караваны судов с грузами. Товары, обеспечиваемые навигацией – самые дешевые на Чукотке. Вот потому мы и нашли гречку в некоторых магазинах по цене ниже, чем в Питере – 80 руб. пачка. Это завоз с прошлого лета. Мы увидели канадский ледокол, обслуживающий золотодобытчиков – соседей по Заполярью. Канадцы приобрели лицензию (канадцам продали лицензию) на промышленную добычу золота, что они успешно, с применением современных технологий делают недалеко от Певека. Нашу страну заметно распродают на ресурсы, особенно в районах, ставших в современных условиях нерентабельными из-за труднодоступности. Хотя очень странно. Во-первых, районы-то уже освоены, надо лишь модернизировать коммуникации. Во-вторых, они почему-то рентабельны для иностранцев. Вот еще пример. Как раз к нашему приезду был подписан договор на добычу угля Китаем (!!!) между губернатором края и очередным Цзы Мином или Ван Пин Меем, не важно. Директор корпорации лично приехал на встречу и осмотрел будущее месторождение, что бывает не часто. Месторождение в районе оловянных Паркакайских штокверков было открыто еще в середине прошлого века и уже начало давать свои недра. Там еще трудились наши почтенные коллеги – пленные немцы. Похерили. Безусловно, для Чукотки это лучше, чем ничего, но почему не развивать край самим? Хотя, г-н Абрамович вложил в край за время своего правления. Воскрес из руин и засиял, как медный таз Анадырь – столица края, частично было восстановлено производство, оборудование для которого он закупал и возил с Аляски – дешевле было, да и ближе. Появились соц. программы — отличники школ и колледжей стали ездить бесплатно на море, студентам, учащимся в других республиках – бесплатный перелет два раза в год и т.д. Это отдельный большой разговор. Интересующиеся могут найти подробную инфо в Интернете. В газете местные жители также могли видеть подобные заметки, что внушало им доверие к хозяину края – «Сумма налоговых отчислений в казну Чукотки губернатора края Роман Абрамовича в 200… году составила 337 миллионов рублей»…
Третья новость – крушение вертолета с двумя научными сотрудниками на борту. Погибло два или три человека. Позже в аэропорту я увидел фотографию пилота с траурной лентой. Сначала я подумал, что это тот самый, пролетавший часто, по которому мы сверяли часы и шли на обед. В действительности, это был рейс, обслуживающий бригады оленеводов на острове Айон, что в Чаунской губе.
После месяца отрыва от новостей и цивилизации начинаешь несколько ощущать, как местные жители воспринимают здесь новости «с большой земли». Там хоть революция, хоть путч, перемирие или еще что – для местного края это все другая планета. Однако 90-е хоть и не сразу, но повлияли на Чукотку и критически.
На этом я завершаю свои чукотские мемуары, потому, что рассказывать можно было бы еще много об этом удивительном крае покоя, чистоты и суровой красоты. Экспедиция из двух человек прошла успешно, все задачи были выполнены. Поездка оставила очень своеобразные и яркие впечатления. Помимо работы народ приезжает сюда поэкстремалить, но я бы советовал приехать сюда успокоить и починить голову от современных забот. Обращайтесь.

С конца 2011 года я с радостью открываю сайт своих путешествий, где можно даже вписаться в поездку как желающим экстрима, так и начинающим любителям комфортного активного отдыха в интереснейшие уголки мира.