Посетив музей Чуковского логично было продолжить знакомство и с другими музеями Переделкино, что мы и сделали. Совсем рядом находится Дом — музей Бориса Пастернака. Посетить мне его очень хотелось, так как его творчество не оставляет меня равнодушной. Хотелось увидеть место где создавались его замечательные произведения, как не банально это звучит, но это так. Ведь окружающее оказывает на нас огромное влияние, как, в принципе, и мы на него.

"Корыта и ушаты,
Нескладица с утра,
Дождливые закаты,
Сырые вечера,

Проглоченные слезы
Во вздохах темноты,
И зовы паровоза
С шестнадцатой версты.

И ранние потемки
В саду и на дворе,
И мелкие поломки,
И все как в сентябре.

А днем простор осенний
Пронизывает вой
Тоскою голошенья
С погоста за рекой.

Когда рыданье вдовье
Относит за бугор,
Я с нею всею кровью
И вижу смерть в упор.

Я вижу из передней
В окно, как всякий год,
Своей поры последней
Отсроченный приход.

Пути себе расчистив,
На жизнь мою с холма
Сквозь желтый ужас листьев
Уставилась зима."

Для многих писателей дачи в Переделкино стали настоящим рабочим кабинетом. Не был исключением и Борис Пастернак. Дачу он получил ещё в 1936 году, но тот дом был большим, неуютным, холодным и тёмным, вокруг него было пустынно. Возможно поэтому здесь он не написал ни одной своей строчки, а занимался переводами, да и для страны это было тяжёлое, смутное время, вероятно поэтому и не писалось.

Но вот в 1939 году Пастернак купил себе дом по улице Павленко и как будто бы ожил, дом ему очень понравился, не такой большой как прежний, но очень уютный, освещаемый солнцем, в окружении сосен и утопающий в зелени. Одним он казался кораблём выплывающим из леса, а Андрей Вознесенский писал:" Дача его напоминала деревянное подобие шотландских башен. Как старая шахматная тура, стояла она в шеренге других дач".
Пастернаку нравились и сама местность, и дом. Как говорил Каверин, что как будто он сам создал его по своему образу и подобию.

" В траве, меж диких бальзаминов,
Ромашек и лесных купав,
Лежим мы, руки запрокинув
И к небу головы задрав.

Трава на просеке сосновой
Непроходима и густа.
Мы переглянемся — и снова
Меняем позы и места.

И вот, бессмертные на время,
Мы к лику сосен причтены
И от болезней, эпидемий
И смерти освобождены.

С намеренным однообразьем,
Как мазь, густая синева
Ложиться зайчиками наземь
И пачкает нам рукава."

Именно здесь он написал свой цикл стихов "Переделкино" и роман "Доктор Живаго".

И вот мы здесь, аллея и сам дом, мне он тоже напомнил корабль, выплывающий нам на встречу. Дом очень необычный и красивый с архитектурной точки зрения.

Но, войдя в него, ждало разочарование...Насколько тёплый приём был в музее Чуковского, а здесь...Такое впечатление создалось, что нас явно не хотели видеть, ну, а если пришли, то проходите по-быстренькому. Внимание уделялось трём иностранным туристам, хотя свободные экскурсоводы были. А на большой веранде приступала к трапезе большая группа школьников.
В конечном итоге нам выделили молодую девушку, которая и провела для нас "скоростную" экскурсию. Не повезло! ((
Но экскурсия всё же началась.

В доме всё осталось как и при жизни Пастернака, вещи все подлинные, хотя их мы могли бы и не увидеть. В это трудно поверить, но в 1981 году Союз писателей, которому принадлежала дача, вынес решение отобрать её у семьи писателя. Формально они были правы, но этот дом сам по себе уже превратился в музей, скорее всего это и не нравилось. Подъехали машины и вещи, в буквальном смысле, были выброшены на землю и только благодаря родным и друзьям они были сохранены.

Да и вещей-то было немного. Как рассказывала его невестка, Наталья Пастернак, долгое время работавшая директором музея: "Пастернак был неприхотлив в быту. А к концу жизни вообще исповедовал аскетизм, хотел жить "как все, как все". Это давало ему внутреннее спокойствие."
Он не занимался коллекционированием, не любил ничего лишнего, это мешало ему работать. Главное что бы было чисто, светло и удобно.

Благодаря заступничеству многих известных людей: академика Лихачёва, поэтов А. Вознесенского, Е.Евтушенко и многих других, 19 февраля был открыт музей к столетию писателя, да и сделать этого никак было нельзя. 1990 год был объявлен ЮНЕСКО годом Пастернака, страна не могла остаться в стороне.

В доме всё очень скромно. В гостиной на стенах висят работы отца писателя — художника и иллюстратора Леонида Пастернака. Причем, все работы висят на тех местах и в том же порядке, как это было определено Борисом Леонидовичем. Он восхищался творчеством отца.

Многие вещи, находящиеся здесь, многим из нас знакомы из далёкого или близкого детства. Ведь Пастернак, по сути, был нашим современником. Мне было приятно увидеть стоящую на шкафу керамику, некоторые такие же вещицы были и у нас в доме.

фото из интернета
На окнах не оказалось горшков с геранью, о этих цветах поэт упоминал в своих стихах, их, видимо, перенесли летом на веранду. А Борис Леонидович любил смотреть в это окно.
"Снег идет, снег идет.
К белым звездочкам в буране
Тянутся цветы герани
За оконный переплет.

Снег идет, и все в смятеньи,
Bсе пускается в полет,
Черной лестницы ступени,
Перекрестка поворот.

Снег идет, снег идет,
Словно падают не хлопья,
А в заплатанном салопе
Сходит наземь небосвод."

На тумбочке стоит телевизор, который хозяин дома смотреть не любил. Все здесь, вплоть до холодильника и кухонной утвари, стоит на тех же местах, что и при жизни Пастернака.

фото из интернета
Часто собирались гости и тогда устраивались застолья. Закупалось всё самое вкусное и хорошее и обязательно на рынке, а не в магазине. В доме бывало много интересных людей. Это и Ахматова, Эфрон, Чуковский, с которым они были практически соседями, Вознесенский, Евтушенко, Андронников. Ясно, что основным в этих застольях была беседа, говорили обо всём, о литературе, о музыке, читали свои стихи.

Но музыка существовала не только в разговорах. В комнате жены писателя, Зинаиды Пастернак, стоит рояль "Бехштейн", на котором играли Генрих Нейгауз, Святослав Рихтер.

Пастернак, в свободное от творчества время, любил заниматься обычными домашними хлопотами на своём участке. Он с удовольствием копал огород и обустраивал грядки. У него на даче, в отличии от многих, произрастало много всяких овощей, ягод, но выделялось место и для клумбы, где жена сажала цветы, вдоль забора росли кусты жасмина и сирени.
"...Перегорает целина
И парит спозаранку,
И вся земля раскалена,
Как жаркая лежанка.

Я за работой земляной
С себя рубашку скину,
И в спину мне ударит зной
И обожжет, как глину.

Я стану где сильней припек,
И там, глаза зажмуря,
Покроюсь с головы до ног
Горшечною глазурью..."

Поднимемся на второй этаж где находится кабинет писателя. Вот уж воистину — строгая простота, аскетизм. Ничего лишнего. Рабочий стол, кровать, стеллажи с книгами.

Его неизменные плащ и кепка, в сторонке сапоги, кажется что вещи ждут своего хозяина.

Здесь он написал роман "Доктор Живаго". Что бы свободно творить, быть материально независимым, он занимался переводами. Знал немецкий, которому научил его отец, французский изучил в МГУ, а английский освоил сам.

фото из интернета
Роман Пастернак закончил в 1955 году, уже не было Сталина, поэтому он думал, что напечатать его будет возможно в России. Переданная в журнал "Новый мир" рукопись пролежала там девять месяцев, политбюро ЦК КПСС её не одобрило, тогда и возникло желание напечатать её за границей в Италии, откуда и началось триумфальное шествие романа по Европе.
А в 1959 году он был выдвинут на соискание Нобелевской премии по литературе. Пастернак стал вторым русским писателем, первым был Бунин, который удостоился этого высокого звания.

А на родине началась травля, было предложено исключить его из Союза писателей и выслать за границу.
"Я пропал, как зверь в загоне.
Где-то люди, воля, свет,
А за мною шум погони,
Мне наружу ходу нет.

Темный лес и берег пруда,
Ели сваленной бревно.
Путь отрезан отовсюду.
Будь что будет, все равно.

Что же сделал я за пакость,
Я убийца и злодей?
Я весь мир заставил плакать
Над красой земли моей.

Но и так, почти у гроба,
Верю я, придет пора —
Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра."

Пастернак был вынужден отказаться от премии. И только в 1989 году, в Стокгольме, диплом и медаль лауреата была вручена его сыну — Евгению Пастернаку.

А в этой комнате, на первом этаже, писателя не стало. Здесь также ничего не изменилось с тех пор. Почему здесь, в небольшой гостиной? В его кабинете был ремонт, ему уже не удалось в нём поработать. Здесь же на стене и его посмертная маска.
А это оно из моих любимых "Зимняя ночь"

"Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.

Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.

И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.

И все терялось в снежной мгле
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.

Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела."
Посвящены они только не жене, а Ольге Ивинской, которая в последние годы жизни Бориса Пастернака была его последней, страстной любовью. Она и стала прототипом Лары в "Докторе Живаго".

youtu.be/gZNPWTlCwQI Стихи читает Зиновий Гердт.
Посетите музей, может быть вам повезёт больше и для вас проведут достойную экскурсию.