Снова поезд, близнецы рельсы, раскрытая на одной странице книжка без иллюстраций и картинки воспоминай вперемешку с картинками за окном вагона, на котором мороз нацарапал волшебные узоры. Не менее волшебные, чем слова "Крик" и "Крак", с которых начинался Павловск. Так назывались домики, стоявшие на месте угодий, куда монархи любили приезжать поохотиться из Царского села.
Еду той же дорогой, по которой сначала стучали колесами царские экипажи, а потом по рельсам побежали поезда.
Когда-то Павловск был конечной станцией на пути железной дороги, соединившей Петербург и пригородные царские резиденции. Поезда еще не пользовались такой популярностью, как сейчас. И дворяне на них ездить побаивалась, частенько предпочитая добираться по — старинке в каретах. Тогда-то на берегу озера, расположенного в части парка под названием «Большая звезда», был построен павильон – «Воксал». И место это стало весьма популярным. Кавалеры проигрывали здесь имения в покер, пили шампанское за здоровье присутствующих дам и заводили необременительные романы с прекрасными куртизанками под чарующие звуки вальсов в исполнении самого Иоганна Штрауса.
Великий «король вальсов» выступал в Павловске в течение шестнадцати лет с некоторыми перерывами на гастроли в Вену. Не верите? Так проверьте. Но это еще не все. С тех славных пор слово «воксал» стало употребляться для обозначения станций железных дорог. А музыкально-увеселительный павильон под названием «Воксал» прославился на всю Россию.
Впоследствии железная дорога прошла через Павловск дальше на юг. Великий австрийский композитор, переполненный вдохновением от красот России, вернулся к себе на родину сочинять новые вальсы. А железная дорога, переставшая играть роль забавы, превратилась в одну из важнейших транспортных артерий страны.
И хотя в нынешнем вокзале Павловска не вальсируют и не поют. И романы здесь случаются не того пошиба, и пьют здесь чаще не шампанское, а пиво с чаем. А вокзал совсем не похож на павильон веселья и роскоши. Все же есть в нем своя архитектурная гармония, созвучная постройкам дворцово-паркового ансамбля.
Ворота парка расположены сразу за вокзалом. Я перебегаю дорожку и по привычке оглядываюсь на скромное желтое здание с башенкой в стиле «сталинского ампира».
За воротами начинается тенистая еловая аллея, по которой так приятно пройтись в жаркий летний день, просыпая семечки из кармана для птиц и неся в зажатой ладошке орешки для белок. Зимой дорожка кажется длинной и безлюдной. Ни людей, ни птиц. Только застывшие испуганно елки, следы на снегу и скрип моих новых модных сапог – валенок, бегущих на полшага быстрее меня.
Вслед за сапогами выхожу к лысой горе, с которой катается на ватрушках компания ребят. С горы открывается головокружительный вид на прекрасные снежные дали, хороводы елок, берез и на редких лыжников в вязаных шапочках.
.
Достаю из рюкзачка фотоаппарат, пристреливаюсь, то бишь фокусируюсь, дабы запечатлеть красоту пейзажа. И вздрагиваю от неожиданно оглушающего лая. Ужас! Целая свора мелких шавок несется прямо на меня. Нет, если бы они были большими псами, честное слово было бы не так страшно. Больших псов, кошек и мужчин, я люблю и уважаю. Они не станут брехать напрасно, суетиться и прыгать тебе в лицо или на шею. «Главное, не бояться»,- успокаиваю себя. Аутотренинг мне поможет. И прячусь за ближайшую елку. «Господи, помоги дурочке, и я больше никогда-никогда …» Не успеваю додумать последнюю фразу, как на мое счастье из-за поворота показывается тройка вороных лошадей. Нате, ешьте, собаки!
Белый парк похож на лабиринт, среди бескрайних сугробов которого приходится угадывать дорожки, передвигаясь черепашьими шажками к дворцу. Во дворе дворца, как и века назад, горделиво, приосанившись стоит бронзовый Павел. Он стоит спиной к дворцу и лицом к липовым аллеям и ко мне. И, кажется, что Павел смотрит вдаль.
А где-то там, вдали, в южной части города прячется его любимое детище — крепость Бип. Единственное военное сооружение Павловска конца 90-х годов 18 века. Бип даже была внесена в реестр действующих крепостей и окружена валами и рвами, через которые были перекинуты подъемные мосты. Высокие башни крепости, с бастионов которых грозно смотрели пушки, напоминали о суровом средневековье. И все же крепость воспринималась скорее как эффектная декорация, а не как реальное укрепление. Хотя при Павле здесь действительно размещался гарнизон, несший службу со строжайшим соблюдением всех правил устава.
В годы Великой отечественной войны крепость сильно пострадала, превратившись в романтические руины. Но в последнее время ее взялись восстанавливать и даже якобы решили сделать в крепостных башнях гостиницу. Я жаждала увидеть все собственными глазами. Но, куда идти знала, лишь приблизительно. Забыла карту дома.
Город маленький, разберусь. Как говорится, язык до Киева доведет. А вот и первые люди, эмоционально, как итальянцы, что-то объясняющие друг другу на пальцах. Понимаю, город туристический. Подхожу, ближе, здороваюсь. А итальянцы мне «ни бэ ни мэ ни понимэ». В общем, языку немых не обучена, а потому поняла только жест рукой, похожий на тот, с которым Ленин на всех памятниках изображен и с броневика выступал. Мол, верной дорогой идешь, товарищ. Ну, я и пошла, куда послали. Сначала по улице Красного курсанта. А там все дома сплошь зеленого цвета. Потом, занесло меня на Пушкинскую, где на каждом заборе выведен одинаковый белый стих: «Осторожно, злая собака!» Могли бы и не писать. Собаки так приветствовали меня лаем, что я в ритме танца добежала до памятника со скрипкой. Все что над скрипкой было щедро припорошено снегом. А ниже ног памятника прочитала, как вы думаете что, Иоганн Шраус прочитала.
Дальше по Декабристов вышла на улицу Обороны аккурат к эффектному Никольскому собору. Храм был сооружен в начале 20 века по проекту видного мастера "русского стиля" А. И. фон Гогена на территории военного городка, от которого сохранились некоторые старинные постройки. Стены храма возвели из красно-коричневого кирпича, оштукатурив декоративные элементы. Когда-то церковь могла вместить до 1000 человек, а сегодня я стояла в ней одна одинешенька. Что делать, морозный день, наверное? В такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит. И дались мне эти собаки!
Вышла в церковный двор и увидела, проезжающую по дороге пустую маршрутку, махнула рукой. И газелька затормозила. В неположенном месте, не на остановке. Ну как не остановить блондинке в красной шапке?
— Вы куда?- спрашиваю у немолодого джигита за рулем.
— А тэбэ куда надо, красавица?
— В Питер.
— Садысь, довэзу.
Ну, я и села.
— Ты у менэ сегодня первая!
Я аж поперхнулась слюной.
— Пэрвая пассажирка. Еле завелся. С утра выехал, права забыл.
— И я забыла карту.
— А зачем тыбэ карты, сокровища ищешь?
Вот и поговорили. Вскоре я заметила в окне знакомый дворец. И к нам присоединились новые пассажиры. Стало спокойно и тепло, как зимой у печки.
А за окном мелькал Павловск, который я хотела обойти пешком.
Город с сохранившейся до наших дней планировкой улиц 19 века, образующих сетку прямоугольных кварталов.
Вот и светло-желтая церковь Святой Марии Магдалины с примыкающими к ней флигелями для богадельни и госпиталя, построенная на левом берегу реки Славянки архитектором Дж. Кваренги. И улица Революции со старинными кирпичными домами в духе классицизма. И долина Мариенталь, с прудами и холмистыми берегами, которую когда-то называли «Русской Швейцарией». И чугунные Николаевские ворота с орлами, на въезде в старый город. И длинная извивающаяся ограда парка. И вокзал, с которого начиналось мое путешествие. И которым, оно заканчивается. Под стук колес, уносящих меня, домой, где вечерком, да простит меня Штраус, я сяду за расстроенное пианино и сбацаю тремя пальцами «Собачий вальс». Все, что я умею играть.
