И все-таки муж собрался на продолжение описания нашей французской эпопеи. Ниже текст.

Первый выезд на просмотр достопримечательностей показал то, что мы и раньше подозревали. Маленькому ребенку все эти охи да ахи глубоко неприятны, он устает и страдает. Поэтому был принят универсальный план. Один день гуляем мы, другой - родители. Причем, гулять мы стараемся по примерно одинаковым маршрутам, чтобы делиться впечатлениями. Второго января родители отправились в Лувр, мы же отлеживались и гуляли вокруг. Родителям повезло, первое воскресенье каждого месяца вход в Лувр бесплатный. И, хотя отстоять пришлось почти 2х часовую очередь и по самому Лувру передвигаться, пропихиваясь локтями, они остались довольны. Наш же день был -3е января и целью его было обойти северо-восточный район центра в промежутке между двумя снами сынишки. С 10 до 17 часов. В принципе, нам это почти удалось.

Первая достопримечательность: почти рядом с нашим отелем находился каток, на котором в Новый год катались детишки. Когда 3го мы пожелали его отснять - все уже разобрали и, в качестве компенсации, мы сфотографировали статую Пьера Доминиля - наполеоновского генерала.Он прошел путь от простого солдата-добровольца до бригадного генерала. В 1809 году он потерял ногу во время битвы с австрийцами под Ваграмом. После чего в 1812 получил в управление Венсенский замок, который оборонялся против союзников еще долгое время после сдачи самого Парижа. Его заслуги были высоко оценены вернувшимся Бурбоном, но возвращение Наполеона и участие в его возвращении Пьера поставило крест на карьере генерала на целых 15 лет. Только в 1830г он опять занял свой пост на стенах Венсенского замка, но вскоре, в 1832 скончался от холеры. Быстро попрощавшись с достойным военным, мы юркнули в метро и через 20 минут были в центре Парижа. Поднявшись на станции Лувр-Риволи и скользнув взглядом по величественным задам Лувра, мы двинулись к Сене. Кстати, станция Лувр-Риволи заслуживает отдельного упоминания, поскольку украшена копиями античных статуй, а сверху вход в нее украшен шариками из дутого итальянского стекла. По дороге же к Сене мы наткнулись на совершенно обойденный вниманием собор Сен-Жермен-л'Оксеруа. Собор многократно перестраивался, благо деньги у королевской четы для своей собственной придворной церквушки находились всегда. Еще в восьмом веке язычники Меровинги клали свои требы богам на этом месте, позднее короли тоже не забывали что-то добавить или исправить. Самая старая часть современного собора - это колокольня, датированная 12ым веком. Кстати, о колокольнях, другая не сохранившаяся малая колокольня этого собора в 1572ом году послужила символом к началу Варфоломеевской ночи. Если в Питере "бабах" Авроры послужил началом Октябрьскому перевороту и гражданской войне, то в католической Франции это сделал колокол, продлив уже шедшую 12 лет вялотекущую войну еще на 20 лет. В целом церковь выдержана в стиле пламенеющей готики, которую лично я нахожу на редкость привлекательной. Со мной, видимо, соглашались и короли династии Валуа, которым мы обязаны основным элементам постройки и витражей.

Подходя к набережной, мы увидели универмаг Самаритянка, именно на его месте в 17ом веке стояла статуя самаритянки, под которой и произошла первая встреча д'Артаньяна и герцога Бекингема. Сам Бекингем в Англии был не очень любим. Выскочка из Лейстершира, получивший все в подарок от королей Якова I и Карла I, тративший баснословные суммы на свои и общенациональные авантюры. Собственно, такой авантюрой были и его попытки установить отношения с Анной Австрийской. Хотя он одновременно мог копать и против герцога Ришелье, как главной движущей силы, заставляющей католическую Францию поддерживать протестантов в Тридцатилетней войне. Англия не могла напрямую противостоять Франции в этом, так как у них был один общий враг - Испания, но вот сделать так, чтобы победы обошлись Франции подороже, было очень приятно. Собственно, для формирования политического лагеря противников Решелье герцог и мог прибыть в Париж, а юная испанская принцесса, ставшая королевой Франции, вполне логичная глава такого заговора.
Повернув на набережной налево, мы отправились к новому мосту. Французы называют его самым старым новым мостом Парижа. В какой-то мере они правы, мост старейший из сохранивших первоначальную кладку. Другие же мосты, которые стояли через Сену еще со времен римлян, успели кардинально перестроить. Одной из причин, почему этот мост до сих пор стоит, заключается в том, что мост впервые планировался как исключительно транспортное сооружение. Еще в 16ом веке при короле Генрихе III в Париже были "пробки", и были они исключительно на мостах. Многие помнят теракты в московском метро, когда большое количество пострадавших было из-за того, что выходы и входы в метро были плотно заставлены всевозможными ларьками. Что-то подобное происходило и на мостах через Сену. Торговцы с кровью выдирали прибыльные местечки и из-за этого узкие мосты становились еще уже и вдобавок постоянно обрушивались из-за непропорциональной нагрузки на них. Это не могло продолжаться вечно. Мост этот мост начал строить Генрих III, статуя на мосту принадлежит Генриху IV, который строительство моста закончил. Стоит отметить, что действие романа "Три Мушкетера" происходило спустя всего 17 лет после сдачи моста в эксплуатацию, так что мост тогда, действительно, был новым и поражал своим техническим совершенством. Кстати, именно по этому мосту д'Артаньян обычно ходил на работу по причине безденежья, ибо не мог себе позволить нанимать лодку. Кроме Генриха IV на мосту можно найти памятник еще одному очень важному человеку, даже не памятник, а так табличку, но ради этого человека стоит сделать несколько шагов по ступеням и спуститься позади памятника Генриху на остров Сите. Здесь вы найдете упоминание, что именно в этом месте 18 марта 1314 был сожжен Жак де Моле, последний великий магистр ордена тамплиеров. Место выбрано очень удачно, потому что остров можно легко контролировать от атаки сторонников жертвы и, в тоже время, происходящее на нем хорошо видно. Хорошо видно это было также и из Лувра - замка короля Филиппа Красивого. Любопытно, что в обвинение тамплиерам вменялось поклонению демону Бафомету, чьи бородатые головы украшали почти все постройки тамплиеров. Что это за Бафомет сейчас не известно, но отсюда, снизу можно увидеть его головы на самом новом мосту. Посмотрите теперь на реку, справа от вас возвышается Лувр, а слева в 1314ом возвышалась Нельская башня, часть укреплений Филиппа II Августа, который координально укрепил Париж, опасаясь возвращения Ричарда Львиное сердце из крестового похода. Согласно Морису Дрюону, именно в этой башне проходили свидания снох короля Филиппа IV Красивого со своими любовниками.

Пройдя весь новый мост, мы уперлись в улицу Дофины. Любопытно, что в романе, по крайней мере в русском варианте "Трех мушкетеров" эту улицу переименовали в улицу Дофина. Маленькая поправка и... смена пола. На самом деле Генрих IV повелел назвать эту улицу в честь своей снохи, маленькой испанской принцессы по имени Анна, в которой он, в отличии от Филиппа Красивого, души не чаял. Бросив взгляд на эту улицу с измененным полом, мы двинулись по левому берегу в сторону собора Парижской божьей матери. Проходя по левому берегу Сены, можно легко не заметить фонтан Сен-Мишель. Собственно, зимой фонтана, как такового, и не было, была архитектурная группа. Но с фонтаном связана интересная история про политическую конъюнктуру. Габриэль Давю, который был архитектором фонтана западного, а также всей вновь образованной площади с тем же названием, изначально в 1856 хотел сделать фонтан символом мира (достаточно странно, учитывая функцию архангела Михаила). В 1858 году после успехов в Крымской войне статую мира в фонтане решили заменить на статую Наполеона Бонапарта. Но статую не утвердили, потому что Мексиканская компании Наполеона III го не была столь удачной. Тогда вместо статуи Наполеона появился Архангел Михаил, поражающий демона. А для "тупых" все это украсили мелкими символами Наполеона. В 1871 году после поражения Франции в Франкопрусской войне и прихода Парижской коммуны все вензелетки Наполона поотбивали взбунтовавшиеся рабочие, они и сам фонтан серьезно разрушили, однако после подавления коммуны фонтан восстановили, а вот вензеля уже нет.

Наконец мы подошли к жертве Виктора Гюго - Собору Парижской Богоматери. Собор стоит на месте древнеримского храма Юпитеру. Т.е. еще в Галло Римский период этот храм был главным в городе. Поэтому достаточно странно слышать о том, что собор был заложен в 1163 году. На самом деле преемственность самого главного храма Парижа сохранялась. На месте храма Юпитера, а скорее всего, просто переделав его в 528 году, король франков Хильдеберт I основал кафедральный собор святого Стефана. Этот собор сохранился в современном здании в виде крайне-западного портала святой Анны. Так что в 1163 году собор просто переименовали и серьезно расширили. Кстати, внимание!, гениальная идея по поводу расширения собора была начата с подачи епископа де'Сулли. Мы еще столкнемся с этой фамилией ближе к концу дня. Собор строился в царствование Людовика VII, того самого, у которого Генрих II Английский Плантагенет увел жену. Судя по годам, это соответствует его третьей женитьбе, от которой у него наконец появился сын. Собор освятили в 1182 через два года после смерти Людовика, однако, самая узнаваемая его часть - фронтон, была начата только в 1200, после гибели Ричарда Львиное Сердце, когда Французскому королевству уже ничего не угрожало. Так как строительство шло долго, то архитекторов на нем побывало масса. Некоторые работали там одновременно и из-за этого одна из башен получилась ниже второй. Еще интересно, с какой колокольни рухнул тот, кто объявил этот собор готическим, видимо, с колокольни собора Нотр Дам де Пари. Да, собор был окончен в 14 веке - в период расцвета готического стиля и несет некоторые черты готики, особенно в его задней части, однако фронтон выполнен в Нормандско-Романском стиле, столь характерным для соседей с другого побережья пролива. Иногда ремонт хуже пожара. Людовик XIV потребовал проапгрейдить облик столицы и, соответственно, и Кафедрального собора. В результате много витражей и фресок внутри собора были потеряны, однако, собор все еще представлял ценность для сердца парижанина. Этим воспользовался Робеспьер, обязав парижан откупиться налогом для экспорта революции в другие страны от сноса собора. И ведь заплатили как миленькие, а в 1802 году Собор вернули церкви, чтобы через два года короновать в нем Наполеона и его жену Жозефину. Любопытно, что в 1793 году Робеспьер приказал срубить головы 12 иудейским царям украшавшим собор. Такими безголовыми они и простояли до 1831 года, когда Виктор Гюго выпустил свой роман с целью привлечь общественное внимание к реставрации объекта.

Пройдя мимо собора и великолепной скульптурной группы Карла Великого и его рыцарей Роланда и Оливье, скульптуры редкой исторической точности, даже меч Роланда выполнен как копия настоящего Дюрандаля - точно скопирован с оригинала, хранящегося в Мадриде, и легко перекусив блинчиками и омлетом на Сите, мы отправились на северный берег Сены, где нас ждал Отель де Виль.

Помните, в "Трех Мушкетерах" бал, на который королева должна была одеть алмазные подвески? Бал должен был проходить в доме городских старейшин. Так вот, этот дом городских старейшин или ратуша и есть отель де Виль. Если учесть, что от отеля де Виль до Лувра пешком не более 30 минут, то становится гораздо понятнее сроки выделенные королем на то, чтобы принести подвески. В фильме дом, где танцуют марлезонский балет (кстати, балет написан на 20 лет позже описанных в романе событий) находится за городом, что помогает ставить батальные сцены, зато начисто лишает смысла фразу Констанции:"Я верю, он уже в Париже!". Выбор места под ратушу получился почти случайно. На площади перед зданием обычно казнили преступников и парижане часто собирались посмотреть на это зрелище. Соответственно, чтобы не расходиться, на том же месте обсуждались и важные дела. Так, когда здание на площади освободилось в 1357ом году, его быстро приспособили под ратушу. Король Франциск I, тот самый, который соперничал за постель Анны Болейн с Генрихом VIII английским, правил самым богатым и сильным королевством Европы и Христианского мира, именно поэтому в 1533 году он повелел разломать эту хибару и построить ратушу, достойную городского звания. Король сказал, король сделал, а строить кто будет? Королевский размах оказался достоин целого века стройки, ратуша была закончена незадолго до того самого бала с подвесками. Как в годы Великой Французской революции, так и в годы Парижской коммунны ратуша всегда была в центре событий. Уж очень удобно она была устроена для управление городом. Коммунары дрались за ратушу ожесточенно и, в конце концов, запалили архив ратуши, чтобы он не попал в руки к врагам. Архив сгорел вместе с ратушей. В 1873-1892 годах ратушу восстановили, причем, стараясь воссоздать облик ренессансного строения 16го века, однако, внутренности переделали, согласно представлениям продвинутого 19го века. Тогда же фасад был украшен скульптурами самых известных парижан, в том числе и кардинала Решилье.

Пройдя по улице Бобур, мы попадаем к одному из самых спорных строений современного центра Парижа. Музею современного искусства - центру Жоржа Помпиду. Здание выглядит так, как большая китайская игрушка- сплошной пластик яркой раскраски. Оригинальность идеи состояла в том, что обычно внутрь здания закладывается всякая периферия - арматура, водопровод, электрика и т.д. Это сжирает метры свободной полезной площади. В центре Помпиду это все вынесено наружу и раскрашено в яркие цвета, типа так и должно быть. В теории может быть это и интересно, однако, я лучше бы посмотрел на модель такого здания на выставке, чем строение в натуральную величину. Что-то меня смущает, когда я вижу канализационную трубу. Т.е., лично я против нее ничего не имею, просто не хочется, чтобы она бросалась в глаза. Опять таки, это возможно имеет смысл в Париже, где зима относительно мягкая, но вот смотреть за этими трубами при настоящей минусовой температуре, проще сразу повеситься. Так что, в результате глобального потепления, следующей холодной зимой все это счастье простоявшее с 1977 года может и не выдержать и полопаться. Около центра традиционно тусуются состоявшиеся и несостоявшиеся художники и артисты. В годы французской эмиграции здесь тусил Эдуард Лимонов. А сейчас переулки по соседству - это клад для такого коллекционера волпринтов как я.

Продвигаясь от Сены, мы движемся по улицам города, который 7 веков назад назывался городом Тампль. За стенами Парижа на осушенной от болот земле стоял отдельный город принадлежавший братьям тамплиерам. Так как город Тампль, хотя и соседствовал с Парижем, имел свои собственные стены, то и охрана за этими стенами была вне компетенции французских королей. Именно этим стоит объяснять исчезновение сокровищ тамплиеров, а никак не сложным подземным ходом или их конспиративным вывозам. Хотели бы - вывезли бы, и никто им в этом помешать не смог бы. Город Нового Храма начинался от Гревской площади, где был порт города и тянулся до современного метро Тампль. Тамплиеры были очень заинтересованны в разного рода ремесленниках и специалистах, так что на налоговые льготы, которые предоставляли храмовники, набегало достаточно много людей, и жизнь на этих улицах просто кипела. Теперь здесь все занято ювелирными магазинами китайцев, но тогда все было гораздо активнее. Тамплиеры сдали свой город без боя и крепость сохранила свои фортификации. Замок сначала отошел к сыну Филипа Красивого Людовику Сварливому, потом к его вдове, у которой был выменян на уже упоминавшийся нами Венсенский замок. Замок радовал сердца парижан вплоть до французской революции, когда он стал использоваться как замена безвременно разрушенной бастилии. Именно в Тампле содержались король и королева франции перед казнью. Чуткая душа Наполеона Бонапарта не могла выносить этот символ революционного террора, и спустя 500 лет после разгона тамплиеров замок снесли. Ничтожные остатки главной башни можно найти в скверике на углу улиц Тампль и Бретань.

Осмотрев эти несколько камней, мы опять повернули к Сене и отправились к церкви Сен Поль, мимо которой вели перетрусившего галантерейщика Бонасье в гости к кардиналу. Слышали ли вы об ордене иезуитов? Пожалуй, по своей мифичности этот орден мало уступает ордену Тамплиеров. Иезуиты безусловно сыграли немаловажную роль в истории Франции, немало говорит то, что духовниками французских королей с 1561 по 1762 годы были именно иезуиты. А знаменитое кладбище Пьер Лашез названо в честь иезуита отца Ля Шеза - исповедника самого короля Солнце - Людовика XIV. В 1580 году дядя самого протестантского короля Франции Генриха IV Бурбона подарил особнячок Рошло ордену иезуитов. В этом здании разместился штаб ордена, а так же старческий дом. При Людовике XIII особнячок расширили и превратили в храм, который мы видим сейчас. Первую службу в этом храме отслужил сам кардинал Решелье. А король Людовик XIII и его сын Людовик XIV завещали хранить их сердца в этом храме. Во время революции сердца выбросили вон, а реликвии переплавили, но место осталось стоять. Когда при Людовике XV орден иезуитов распустили, храм перешел в собственность короны. Видимо, с этого времени у французских королей начались проблемы, поскольку мир в стране восстановился в 1815 году, когда иезуиты были восстановлены, а их имущество вернулось в законные руки.

Пройдя чуть-чуть в сторону Бастилии, мы проходим мимо двора великого министра Генриха IV Сулли. Помните, я говорил, что мы еще встретим эту фамилию. Двор - стандартный для 16го века. Большое каре, в котором удобно держать оборону. Не случайно несколько семей гугенотов выжили в Варфоломеевскую ночь, забаррикадировавший в таких домах. Примерно такой двор был и у де'Тревиля. Только попроще и на задворках Парижа.

Чуть дальше, в глубине квартала находится площадь Вогезов. Точнее, площадь носила название королевской до революции. Любая революция, как всегда, за неимением денег щедро раздает звания и почетные грамоты. Так в благодарность жителям округа Вогезы, которые первыми заплатили налоги, площадь переименовали. Представляете, если бы у нас та организация в городе, которая больше всего заплатит налогов в городской бюджет, давала бы имя новой улице в городе. Это же какая мотивация получится. Но площадь, кроме своего имени, имеет и другую важную историю. Париж, что не говори, город аляповатый. Здания разных эпох и стилей густо между собой перемешаны, однако, на площади все дома выдержаны в одном стиле и, кажется, остались почти не тронутыми за последние 500 лет. Этому удивительному исключению оказался причиной все тот же Генрих IV Бурбон. Король собственноручно сделал эскизы зданий и запретил делить особняки между наследниками. Только благодаря этому площадь сохранила свой первоначальный облик. В центре площади стоит памятник. Изначально это был памятник бронзовому Генриху II на бронзовой же лошади. Придя к власти Генрих IV поменял всадника на себя любимого. Через пару десятков лет всадника опять поменяли, на этот раз на сына Генриха IV - Людовика XIII. Однако, и это счастье длилось не долго, революция пустила скульптуру коня вместе со всадником на переплавку. Наполеон, решив не рисковать, повелел поставить все как было, но только высечь все из мрамора, чтобы у переплавщиков не возникало никаких соблазнов. На площади же находится дом номер 6. Дом, в котором жил Виктор Гюго, друг Александра Дюма. Но кроме друга, в те же апартаменты писатель поселил и незабвенную героиню "Трех мушкетеров" Миледи де'Винтер. Скорее всего, прототипом миледи была весьма любвеобильная Марион Делорм. Среди ее списка действительно был Герцог Бекингем, Людовик XIII и даже Решилье. Такая женщина была центром общения, всегда вокруг нее крутились всякие заговоры. Последний - был не особенно удачный и, после падения восстания Фронды, кардинал Мазарини приказал схватить ее, однако, не успел и знаменитая куртизанка внезапно скончалась. Жила Марион, как вы наверно догадались, на площади Вогезов, дом номер 6.

Последнее, что мы посмотрели в тот день, была площадь Бастилии. Сама площадь с огромной колонной, пожалуй, не так интересна как то, что было ранее на месте этой площади. Как и большинство стоящих вещей, Бастилия была построена для англичан. Точнее чтобы англичане не взяли Париж. В 1356 году Эдуард Черный Принц подступал к Парижу, но не смог его взять. Французы сделали из этого выводы и стали резко обзаводиться второй крепостной стеной, чтобы вместить разросшиеся предместья. В конце 14го века в столетней войне наступило перемирие, позволившее Карлу V накопить еще немного денег и превратить бастиду святого Антония в нечто более крупное и защищенное - в Бастилию. К 1382 году Бастилия принимает вид, который она имела вплоть до конца 18го века. Однако, массивные сооружения не помешали взять Париж бургундцам в 1419ом. Ибо нет таких крепостных ворот, которые не откроет осел, груженый золотом. Система бургундского налогообложения очень понравилась парижанам, и они были одними из главных опор бургундской и английской сторон в последней части столетней войны. Долго ли коротко, но война закончилась, нужно было найти применение крепости, вот ее и превратили в элитную крепость. Французская корона использовала ее на случай народных волнений, а так же, чтобы держать привилегированных узников отдельно от народа. До 18го века число этих привилегированных редко превышало 1-2 человек, каждому такому узнику предоставлялась отдельная квартира, которую тот обставлял мебелью за свой счет и прислуга, которая так же проживала за счет арестованного. Так что д'Артаньян сильно себя переоценивал, надеясь попасть в Бастилию, не с его зарплатой было там сидеть. При Людовике XIV тюрьма подверглась сравнительной демократизации, количество камер увеличили до 42 и взяли заключенных на казенный кошт в зависимости от сословия, так на принца выделялось 50 ливров в день(опять, вернувшись к книге Александра Дюма:на эти деньги 4 мушкетеров со слугами не знали забот в течении месяца) до 3х ливров на простолюдина. Какие же простолюдины должны были туда попадать, чтобы есть в 6 раз лучше королевского мушкетера? В бастилии сидел даже Ришелье, правнучатый племянник кардинала Ришельё, упеченный туда за через чур активные амурные дела. Но, если во времена просвещенных королей на содержание просвещенных граждан денег не жалели( здесь пересидели почти все французские философы и гуманисты 18го века,сидела даже Французская Энциклопедия), то ко времени Людовика XVI денег на интеллигенцию стало не хватать и в крепость попасть стало сравнительно трудно. В 1789 в крепости сидело всего 8 узников: четверо из них оказались финансовыми мошенниками, пятый - распутник, заключенный в Бастилию по желанию своего отца, шестой проходил по делу о покушении на Людовика XV, седьмой насолил одной из фавориток короля, а восьмым оказался небезызвестный маркиз де Сад, сидевший за свои многочисленные преступления. Естественно, платить 60 тысяч ливров в год начальнику тюрьмы, а также зарплату всем его сотрудникам стало как то нерентабельно. Крепость требовалось снести за ненужностью, но в 14ом веке строили на совесть и платить за разбор крепости не хотелось никому. А тут подвернулась такая маза как революция. Восставший народ, как и при Фронде, поперся в крепость. Но, если при фронде, за 150 лет до этого в замке сидели уважаемые люди, родственники и друзья вождей фронда, такие как принцы Конде, Конти, герцоги де Лонгвиля и де Бофор, то какого поперлись парижане освобождать в 1789, мне совершенно непонятно. Видимо, все-таки проснулась в людях идея субботника. На "субботник" откликнулось более 800 человек против сотни охранявшей крепость. Большинство из штурмующих были профессиональными бандитами, собравшимися в Париже и уже второй день безнаказанно грабившие, насиловавшие и убивавшие жителей столицы. Главным императивом этой толпы были слухи о королевских сокровищах и оружии, хранимых в Бастилии. Оружие там было, а вот с сокровищами братки лопухнулись. В свою очередь, защищающие крепость солдаты были уверенны, что их штурмует революционная Франция и стеснялись стрелять в собственный народ. То, что за один день Бастилию разграбили бандиты, трудолюбивые парижане растаскивали по кирпичику целых три года, прежде, чем на месте крепости появилась площадь,которую еще сорок лет не могли приспособить подо что-то стоящее. Например, украшали дурацкой статуей слона, в которой Гюго прятал своих отверженных.

В общем, проскочив площадь, мы нырнули в метро и счастливо вернулись домой как раз к моменту, когда сын проснулся.