С вашего позволения, я пока пропущу Версаль, как тему немного отдельную от Парижа, а перейду к нашей последней большой прогулке по Парижу. Планировалась эта прогулка как "Прогулка мушкетеров", потому что именно на ней мы посетили большинство мест, упомянутых в книге Александра Дюма. Однако, хватит прелюдий.
Как обычно, сев на нашу прямую первую ветку, мы споро добрались до остановки "Елисейские поля" и выбрались на, уже виденную нами, улицу. Однако, в этот раз мы сразу повернули на юг и, оставив Елисейские поля справа, двинулись к Сене. Первое что мы увидели еще, не сойдя с Елисейских полей, был памятник Шарлю де Голю, национальному герою и освободителю от немецких захватчиков. Кстати, с этим освобождением связана одна интересная историйка, которую я недавно услышал от моего коллеги, несколько лет проработавшему во Франции.
...Париж никто не освобождал. Точнее, парижане сами подняли восстание, которое гитлеровцы не успели подавить, а танковый корпус генерала Леклерка 24го августа вообще вымел остатки захватчиков из города. Соответственно, 25го был проведен парад победы, в котором во главе колонны по Елисейским полям шел Леклерк, однако это никого не устраивало, и 26го был проведен "исправленный" парад, в котором главным освободителем был уже Шарль де Голь. 29го же прошел третий парад, где уже всех освобождали американские солдаты Паттена...
Идя дальше, мы оставляем слева массивное здание Большого дворца. На самом деле это никакой не дворец, а музей выстроенный для проведения всемирной выставки 1900 года. Именно как музей оно и строилось и как музей используется до сих пор. Главный его постоялец это Национальная Парижская Галерея. Когда мы были в Париже, там проходила выставка драгоценностей и в нее стояла очередь, наверное, человек в 100, не много, но значительно. Здание очень большое, а мы, к сожалению, проходили совсем рядом, поэтому панорамного фото не получилось. Чуть больше повезло с Малым дворцом, который имеет точно такую же историю, как и его сосед. Ни в один из музеев мы в тот день не заходили, поэтому про сокровища внутри писать не буду.
Проскочив между двумя музейными гигантами, мы вышли к Cене, но перед этим увидели знакомое лицо. Прямо перед нами на постаменте стояла почти родная горбатая фигура Уинстона Черчилля, видно, все-таки уважают французы его за вторую мировую. Напротив же него, опять таки совершенно непонятным для меня образом, оказалась статуя еще одного иностранца Симона Боливара, героя за независимость южной Америки от испанцев. Еще одним нечаянным гостем, героем за независимость Североамериканских штатов (на этот раз объяснение немного понятнее) был памятник генералу Лафайет, он хотя бы был французом и командовал французскими войсками, сражавшимися на стороне бунтовщиков.
Однако, мы уже подошли к Мосту Александра III. Сам мост неясным трепетом тронул меня. Он сияет позолотой и, пожалуй, имеет даже большую плотность нимф, пегасов и ангелов на метр, чем только что пройденный нами большой дворец. Мост считается одним из самых изящных, да вдобавок и одним из самых пологих в Париже. Но, как оказалось позднее, тронул меня он не этим, оказывается, у этого моста есть брат — Троицкий мост в Петербурге. Оба моста строились в одно время в честь заключения франко-русского союзного договора, который позднее ляжет в основу Антанты.
Перейдя мост, мы выходим на эспланаду Дома Инвалидов. В 17ом веке после успехов в Тридцатилетней войне шведского короля Густава Адольфа, все государства потихоньку переходят на формирование армии по национальному признаку. Соответственно в нее в первую очередь приглашаются граждане своей страны. Если бы это были иностранцы, то после войны их можно было бы просто выкинуть, а так они оставались внутри страны и плодили нищенство и разбой. А также всем своим видом не способствовали найму новых здоровых парней в армию. Так как король Людовик XIV вел очень много войн, то ему было просто необходимо замотивировать молодежь вербоваться в армию. В 1670 году король принимает решение построить богадельню для увечных и состарившихся солдат, чтобы те показали народу, что король о них заботится. К началу правления Наполеона из богадельни Дом Инвалидов превратился в настоящий город, наподобие тех, где и сейчас живут одинокие ветераны. Ветераны там жили по правилам привычного им солдатского быта, разве что с некоторыми послаблениями. А чтобы уменьшить расходы казны на их содержание, работали в сапожной и гобеленной мастерских. В 19ом веке инвалидов стали переселять в места подешевле, а здание передали военным музеям. Сейчас там живет всего сотня пенсионеров. Там же, в Доме Инвалидов, хранится прах Наполеона.
Но это все присказка и, поглазев на Дом инвалидов издалека, мы пошли дальше. Повернув на восток мимо министерства иностранных дел, двинулись по набережной. Первой нашей остановкой на набережной стал Дворец Бурбонов, выстроенной для дочери Людовика XIV и маркизы де'Мопасан в начале 18го века. Сама маркиза является одной из второстепенных героинь романа "Десять лет спустя". Второстепенной-то второстепенной, однако, дочке дворец отгрохали значительный. Не даром парламент Франции заседает именно здесь. Меня больше всего поразили скульптуры перед входом во дворец. Кого именно французы считают столпами своей демократии. Оказалось достаточно странный выбор: Сулли (министр финансов Генриха IV, вор и взяточник), Кольбер (министр финансов Людовика IV, вор и взяточник), Мишель де л'Опиталь (канцлер Карла IX неудачно пытавшийся остановить религиозные войны), Анри Франсуа д'Агессо (канцлер Людовика XV, который боролся с применением теории шотландца Джона Ло на практике, в конечном счете, канцлера послали, воплотили прожект и благополучно развалили экономику страны. Позднее это назвали кредитным кризисом 18го века).
Следующее замечательно здание, которое мы прошли мимо — это знаменитый музей д'Орсе, где содержатся крупнейшая в мире коллекция импрессионистов. При этих словах некоторые из моих знакомых начинают облизываться. В отличие от "Дворцов", которые мы посмотрели вначале прогулки, этот музей строился как "Вокзал". В 1900ом году это был первый электрифицированный вокзал. Вокзал обслуживал Орлеанское направление, однако к 1939 направление уже практически не обслуживалось и вокзал был заброшен. И, простояв почти полвека заброшенным, в 1986 году открылся, как музей.
Напротив музея есть небольшой пешеходный мостик, ведущий в Тюильри. А перед этим мостиком стоит памятника Томасу Джеферсону. Хотя Томас Джеферсон и находился в момент подписания американской конституции в качестве посла здесь во Франции, он законно считается отцом основателем современной американской демократии. Однако не в этом пикантность ситуации. Пикантность ситуации в Салли Хемингс, любовнице будущего президента Америки. Салли Хемингс была рабыней и сестрой жены Джеферсона по отцу. Марта Вейлс, законная жена Джеферсона умерла в 1782 году, оставив президента в одиночестве. Президент страдал целых 5 лет, пока не пригласил в Париж Салли. Салли была тихой девушкой и, несмотря на возможность написать петицию и получить свободу от французского правительства (во франции рабство было отменено), не сделала этого. Возможно, причина была в недостаточном владении французским языком или ее беременности от будущего президента, никто толком не знает. Известно одно, она вернулась в Америку рабыней и до 1808 года регулярно рожала Джеферсону детей, которых последний все-таки освободил, хотя мать так и осталась рабыней до смерти.
Наконец мы дошли до настоящих мушкетерских мест. На углу улицы Бак и набережной Вольтера можно увидеть табличку, что здесь жил Шарль де Батц-Кастельмор д'Артаньян, капитан-лейтенант мушкетеров Людовика XIV, убитый под Маастрихтом в 1673 году и увековеченный Александром Дюма. Удобное место как раз напротив Лувра, очень удобно. На той же улице Бак в его годы находились и казармы мушкетеров. Но прототип прототипом, а нам очень хотелось посидеть в кафе, и мы выбрали кафе как раз в доме Шарля де Батца с чудесным видом на Лувр через Сену.
Двигаясь дальше по набережной, мы пошли к странному узкому полукруглому ответвлению. Здание, которое стоит на этом остром углу — это институт Франции. Насколько я понимаю некий аналог нашей академии наук. Но нам должно быть интересно немного другое. В-первых, здание стоит на месте, где в 14ом веке стояла уже известная вам Нельская башня, а во вторых, мы смотрим на место упокоения Мазарини. Так как у кардинала не могло быть собственных детей, он завещал на оставленные им деньги построить элитный колледж, который потом и разросся в современный институт Франции. Мазарини был не только богатым, но и образованным человеком. Именно его библиотека легла в основу библиотеки института. На стене института можно увидеть небольшую табличку, указывающую на место гибели одного из участников сопротивления, а напротив есть небольшой садик с античными скульптурами.
Двигаясь дальше вглубь кварталов по улице Мазарини, мы не могли отказать себе в маленькой слабости, мы таки купили себе шоколадные трюфеля. Это действительно удивительные конфеты, совершенно не похожие на те, которые принято называть трюфелями как у нас в Англии, так и в России. Но сладкое сладким, а мушкетеры не давали нам покоя, и по улице Севрес мы дошли до улицы Дракона и вышли на перекресток Алого Креста, на котором и произошла размолвка между д'Артаньяном и Арамисом по поводу батистового платочка. Перекресток так назван потому, что в XV веке на нем стоял, как вы догадываетесь, Алый Крест, теперь же вместо креста мы увидели кентаврообразную скульптуру Сезара с большими яйцами. Только одно успокаивает, видя эту скульптуру, благодарные парижане поставили уменьшенную ее копию на могилку автору, чтобы жизнь после смерти медом не казалась.
От перекрестка отходит улица rue du Vieux Colombier, та самая улица Старой Голубятни, на которой находилась резиденция де'Тревиля, а также квартира Портоса. К сожалению, ничего похожего на двор де'Тревиля не обнаружилось, и мы вышли к жемчужине — церкви Сен-Сульпис. Собственно церковь строилась в период более соответствующий книгам "Двадцать...", а то и "Десять лет спустя", однако события, происходившие вокруг нее, разворачиваются в первой книге. Хотя раскопки показывают, что на месте настоящего роскошного собора, уже начиная с XIII века стояла какая-то церковь, но ни описания, ни гравюр с ней не сохранилось. Современное же здание заложила в 1646 году королева Анна Австрийская. Перед церковью находится единственный фонтан в Париже, который почему-то работал зимой. Мелочь, а приятно.
Тут пошло самое интересное, не прошли мы и нескольких метров от церкви Сен-Сульпис, как наткнулись на улочку Феру, ту самую, на которой жил Атос. А еще несколько шагов на восток параллельно Феру находится улица Сервандони, бывшая улица Могильщиков, место, где жил д'Артаньян. Свернув на улочку Могильщиков мы начали искать дом нашего героя. Однако нумерация домов в Париже появилась только в 18ом веке, так что 11-й дом (сейчас унылая пятиэтажка) мог быть вполне и не одиннадцатым, а вот 16 вполне уложился в наши впечатления — двухэтажный с подобием мансарды.
Пройдя насквозь улицу Могильщиков, мы уперлись в зады Люксембургского дворца, о котором позже, и повернули налево. По улице Вожирар, по видимому самой длинной улице в Париже, почти 4,5 км. (Прошу Канадцев с их многокилометровыми улицами не кидать в меня тапками), мы двинулись направо, разыскивая монастырь кармелиток Дешо (разутых), дом номер 70-74. Именно во дворе этого монастыря прошла памятная дуэль, которая закончилась так хорошо для всех, кроме гвардейцев кардинала. Церковь не пожалела французская революция и поэтому монастырь так и выглядит, немного заброшенным, и монастырский двор покрыт тем же булыжником, что и пятьсот лет назад. Повернув обратно и посмотрев на милые новогодние украшения магазинов, мы увидели дом на другой стороне улицы, на перекрестке по диагонали с улицей кассет, который, возможно, был домом Арамиса.
Вот, наконец, мы и вернулись к малому Люксембургскому дворцу или как его называют иногда в романе дворцу Эгильонов. Дело в том, что у Решилье была юная племянница, которая после скоропостижной смерти мужа перебралась жить под крылышко к дяде. Ходили слухи, что их отношения немного превышали обычную родственную близость но, скорее всего, это были только слухи. Племянница была по мужу Эгильон и жила она как раз в Малом Люксембурге. Кроме мадам Эгильон, Малый Люксембург сыграл огромную роль в жизни выдающегося французского математика Паскаля. Отец Блеза Паскаля Этьен Паскаль участвовал в стихийном митинге против урезания ренты Рантье, которым тот и являлся. Митинг против Ришелье и понижения доходности ренты дальнейшего развития не получил, однако главных шумелок попытались взять за поводок. Этьен сбежал и долго скрывался от повестки по квартирам друзей. Наконец сочувствующая ему г-жа Эгильон пригласила дядюшку посетить домашний спектакль в Малом Люксембурге, в котором одну из главных ролей играла дочь Этьена Жаклин. Кардинал был так тронут игрой ребенка, что заменил наказание Этьену ссылкой в Руан на должность интенданта. Позднее в том же зале, где Жаклин спасла его отца, Блез Паскаль представил миру одну из первых вычислительных машин.
Кроме Малого Люксембурга есть еще большой Люксембург. Сейчас там заседает сенат Франции, а начиналось все очень мило. Мария Медичи, вторая жена Генриха IV, по примеру Екатерины Медичи, жены Генриха II, после смерти мужа пожелала иметь собственный дворец с садом, напоминавшем ей родную Италию. Чем ей не приглянулся Тюильри, ума не приложу, но вот на месте усадьбы герцога Люксембургского возводиться новый дворец. Так уж получилось, что Людовик XIII не желал повторять историю детей Екатерины Медичи, поэтому мамашу благополучно оттер и выслал подальше вскоре после завершения строительства дворца. На этом фоне в стране чуть не вспыхнула гражданская война, однако все обошлось, епископ Ришелье всех помирил, обзаведясь, в качестве благодарности, малым Люксембургом. Но мир миром, а обед по расписанию. Ришелье, обзаведясь своим дворцом, полностью перешел на сторону короля и стал главным министром, проводившем независимую от Марии Медичи политику. Борьба за власть между министром и вдовствующей королевой продолжалась десять лет до 1631го года, т.е. как раз в те годы, когда мушкетеры творили свои юношеские безобразия, кардинал был отнюдь не всесилен. В 1631г королева мать бежала из страны и умерла в бедности, приживалкой в доме Рубенса, который был благодарен королеве за заказ 24 картин для Большого Люксембургского дворца.
Если и есть в Париже место, где я чувствовал себя приятно и расслабленно, то это именно Люксембургский сад перед Люксембургским дворцом. Даже не смотря на то, что специально к нашему приезду все общественные туалеты в парке были закрыты. В саду вокруг фонтана в 19ом веке установили около 20 статуй французских королев и святых. Разглядывая их становится понятно, почему из-за их красоты могли разыгрываться войны. Моя супруга так активно пыталась оттаскивать меня от этой выставки королев, что думается решила меня поревновать. Именно среди этих статуй мы и найдем Анну Австрийскую. Там же в парке расположен один из старейших фонтанов, сохранивший свою форму с 17го века — фонтан Марии Медичи. Из парка открывался вид на Сорбонну, туда мы отправились, чтобы закончить нашу сегодняшнюю прогулку.
На выходе из Люксембургского сада мы первый и последний раз встретили настоящих шарманщиков. Мы постеснялись их снимать открыто, но все равно зрелище очень колоритное. Орентируясь на купол Сорбонны, мы подошли к одному из старейших университетов Европы, который в свое время смел даже указывать папе римскому на ошибки в богословье. Университет выступал как политическая сила вплоть до религиозных войн. Тогда Сорбонцы сделали неправильный выбор, поддержав ультраправых Гизов.
После воцарения Генрих IV всячески разрушал политические возможности университета. А доктор философии, выпускник Сорбонны герцог Ришелье вообще ввел политическую цензуру в чисто богословские споры внутри университета. После же беспорядков 1968 года университет окончательно делят на 13 мелких высших учебных заведений. То, что сейчас называется Сорбонной всего лишь институт экономики, менеджмента, искусства, социальных наук и юриспруденции. Однако что же мы о грустном. Ришелье хотя и подавлял волю Сорбонны, любил свою Альма Матер, и повелел схоронить себя в ее стенах. Цвет нашего серебряного века — Мандельштам, Гумилев, Цветаева последовали выбору Ришелье и выбрали Сорбонну, чтобы учиться.
После Сорбонны мы прошли к Сене по одноименной улице к музею средневековья Клюни, расположенному в бывшем аббатстве. Здание сохранило свой средневековый облик и очень подходит к своему содержимому, но мы уже спешили домой. Быстрая прогулка через Сену и вот мы ныряем в метро Сен Мишель и едем к сыну.
