Этот холм всегда казался мне особенным, и мне давно хотелось понять и почувствовать "ауру места", но, увы, Монмартр от меня "ускользал".
В оба своих предыдущих приезда в Париж, я обязательно отправлялась на Монмартр, однако, маршрут почему-то всегда выбирала стандартный — Базилика, большая лестница, а дальше вниз — туда, где кафешки, художники, магазины... Однажды я немного изменила правилам, и "подобралась" к Монмартру со стороны Мулин-Руж, покрутилась немного у площади Пигаль. Все это здорово, конечно, но...
Но однажды я прочла заметку Сергея 
Монмартр. Незатейливая прогулка И какой-то кусочек моей души вдруг лишился покоя — вот оно! — то, что я искала и не находила — аура, которую теперь почувствовала даже через фотографии. В моей голове прочно засело желание увидеть виноградники Монмартра, и вообще по возможности повторить весь маршрут Сергея. Сразу скажу, что все вышло иначе. Да автор и предсказал в своей заметке, что маршрут у каждого будет свой. Но без Турбины и "Незатейливой прогулки" я бы, возможно, еще не скоро смогла узнать "свой" Монмартр, так что теперь с меня — большое спасибо!
На этот раз, с третьей попытки, я даже начать прогулку захотела не как всегда. Мы поднимались на Монмартр не фуникулером, и не по главной лестнице. Справа у подножия Сакре-Кёр имеется еще одна, "боковая" лестница, она начинается от улицы Пауль Альберт, и там, рядом с этой лестницей есть калитка — неприметный вход в маленький городской сквер. Этим сквером, по пологому склону мы и вышли к верхней части главной лестницы.
Здравствуй, белоснежная красавица! А кто-нибудь знает, почему базилика такая белая? Я вот где-то прочла, что она построена из такого материала, который светлеет от воздействия дождей.
Внутрь Сакре-Кёр мы в этот раз не пошли. Обойдя базилику слева, мы отправились на площадь Place du Tertre. Когда-то здесь вершился суд и казнили преступников, а в наше время площадь полна туристов и буквально оккупирована художественной армией уличных портретистов, шаржистов и карикатуристов. Но не стоит смотреть свысока на не всегда презентабельный вид самих художников, ибо работать на Тертр могут только избранные, имеющие соответствующее разрешение Союза художников, которое, понятно, не каждый может получить.
Честно, я не знаю, как можно спокойно сидеть в ресторанчиках либо прогуливаться на площади Тертр — здесь же самая натуральная толчея и людская каша! При всей значимости места, я бы долго тут не задержалась, если бы не поиски некоей достопримечательности, о которой накануне вычитала в интернете. И я обошла площадь трижды, дабы разыскать один из домов, на стене которого изображены писающие мальчики с Монмартра работы известного художника Пульбо. Ребята, если у кого-то есть их фото, покажите! Потому что мне эту стену с рисунком найти так и не удалось.
Зато на углу площади нашелся малюсенький, но замечательный туристический офис, где очень милая мадам снабдила нас подробнейшей картой Монмартра и всеми необходимыми объяснениями (что бы мы без нее делали? Очень пригодилось)
И вот, топографически вооруженные, мы смело устремились к месту пересечения Rue des Saules с Rue Saint Vincent, где сохранился старейший виноградник Парижа. Он появился здесь благодаря все тому же хулиганскому художнику Пульбо, "писающих мальчиков" которого я столь безуспешно искала на площади Тертр. В 1929 году Пульбо и несколько его друзей захватили пустующий участок земли на Монмартре, в протест "ненасытным" застройщикам, и высадили здесь, на северном склоне, виноград — вопреки всем правилам науки о виноделии.
Определенно, они в виноделии мало что понимали, художники не знали даже, что лозам потребуется на созревание 4 года, зато выпить были не дураки. Так что уже следующей осенью они устроили праздник первого урожая. И вот теперь, вне зависимости от качества, вино Монмартра из недоспелого винограда, пользуется большой популярностью. Скорее всего потому, что год его производится менее 1500 бутылок, и — это вино большая редкость.
Ох, ну какой же кайф, что все получилось! Вот оно — то, что я хотела увидеть и почувствовать — очарование размеренного, деревенского Парижа, с короткими извилистыми улочками, почти безлюдными, с солнечными зайчиками в маленьких скверах и плющом, оплетающим стены домов.
Удивительно, ведь только что на площади Тертр было невозможно протолкнуться в людской массе, а через каких-то десять минут нам приоткрылся другой Монмартр, почти без туристов.
Еще удерживая в голове какие-то детали из заметки Сергея, я подошла к легендарному кабаре "У ловкого кролика" (Au Lapin Agile), благо расположено оно прямо возле виноградников. Но дальше все пошло спонтанно, ведь интернета, чтобы свериться с "правильным" маршрутом, у нас под рукой не было, а улицы Монмартра под ногами как раз были, и они нас закружили и повлекли вперед, все более чаруя.
Исторические здания в Париже с некоторых пор снабжены темными металлическими вымпелами с соответствующим описанием. Это очень удобно, чтобы не пропустить интересные истории, которые иногда скрываются за мало приметными фасадами. Лучший тому пример — "Розовый дом" на пересечении улицы Абревуар с ул. Соль. Там сейчас находится кафе, а в начале ХХ века жил и работал художник Морис Утрилло. В розовый цвет домик выкрасил сам хозяин, причем спьяну.
Есть пара версий, которые обычно рассказывают туристам. По одной из них, однажды, возвращаясь под утро с друзьями с затянувшейся вечеринки и подходя к собственному дому, художник сказал: "Мне кажется, что он должен быть розовым". И в это же утро, не до конца протрезвевшая компания раскрасила дом в розовый цвет.
Другая версия утверждает, что пьяный Морис попросту не смог найти свой дом, в который вел подгулявших друзей для "продолжения банкета", и несколько раз проходил мимо. Чтобы этого не случилось вновь, наконец-то найденное жилище было выкрашено розовым, дабы выделялось.
Личность этого художника, с творчеством которого я прежде не была знакома, вообще довольно интересная. Пристрастившись к алкоголю 14-летним подростком, Морис Утрилло всю жизнь (а прожил он 71 год) был подвержен жестоким запоям. В колледже он не смог учиться из-за приступов ярости — когда не удавалось выпить рюмку абсента, Морис рвал тетради и одежду, ломал мебель, угрожал самоубийством. К 16-ти годам подросток стал предметом всеобщих насмешек. По совету психиатра, мать заставила его рисовать, буквально водила по бумаге рукой сына. Он ломал карандаши и рвал бумагу, но постепенно втянулся. Морис писал Париж, писал Монмартр — всегда и только единственный город — через призму своей одинокой и больной души.
Художник-самоучка, он даже изобрел собственную манеру живописи — масляные краски казались ему чересчур прозрачными, и он добавлял в них песок, гипс, клей, использовал даже известь и кусочки мха. Краски наносил на холст ножом и разглаживал пальцами.
Признание пришло не сразу, много лет спустя были и выставки, и аукционы, копиисты стали подделывать его картины, но долгое время городские пейзажи Мориса Утрилло, "его" Монмартр, скупали только кабатчики за рюмку спиртного.
Мне понравились картины Утрилло, в них я тоже увидела тот Монмартр, который хотела для себя найти — живописный сельский пригород Парижа, во многом сохранивший свое своеобразие даже теперь, в наши дни.
Когда-то этот район славился своими ветряными мельницами, которых было свыше тридцати — ведь здесь, на склонах высокого холма, их крылья всегда могли поймать ветер. Но только две — Галетная мельница и мельница Раде — сохранились до наших дней, теперь они — символы Монмартра. Чтобы увидеть одну из них, "Мулен де ля Галет", мы отправились по улице Лепик (Rue Lepic) до ее пересечения с улицей Оршам.
В свое время, когда доходы от работы мельницы стали сокращаться, ее предприимчивый хозяин устроил ресторан в садике под мельницей, а рядом, в большом сарае, оборудовал танцевальный зал.
Очень скоро это место стало пользоваться большой популярностью у жителей Монмартра, среди посетителей были Ренуар, Ван Гог, Коро, Тулуз-Лотрек, Морис Утрилло. Многие из них запечатлели "Мулен де ла Галлетт" в своих произведениях, а картину Ренуара "Бал на галетной мельнице" можно увидеть в музее D'Orsay.
Неподалеку от мельницы мы набрели на маленькую площадь, названную в честь французского писателя Марселя Эме (Place Marcel-Ayme). Памятник писателю сделал его друг, знаменитый актер Жан Маре, который кроме артистического дара, обладал талантами поэта и скульптора.
"На Монмартре, в четвертом этаже дома 75-бис по улице Оршан, жил-был замечательный человек по фамилии Дютийель..." — в повести Марселя Эме "Человек, проходящий сквозь стену" рассказывается о мелком чиновнике, который был тихим и скромным обывателем, покуда не обнаружил в себе умение проходить сквозь стены. С тех пор его жизнь круто изменилась, и он стал дерзким грабителем, нашел свою любовь, и какое-то время был очень счастлив, но однажды застрял в стене навсегда. Жан Маре воплотил своего друга Марселя в печальном образе героя этой повести.
Попка, которую не сразу замечаешь на стене рядом со скульптурой, художественной ценности не имеет. Это — чья-то хулиганская выходка, намек на не традиционную ориентацию Жана Маре. Точно неизвестно, когда на стене появилась попка, но французские власти почему-то не стали ее убирать.
Во время нашей прогулки, я посматривала на стены особенно внимательно, памятуя о зеленой маске, украшавшей стену в заметке Сергея. Правда, мне она на глаза не попалась, зато встречались другие произведения, тоже весьма затейливые.
На ул. Соль нельзя было не заметить дом, на стене которого развешено столько глиняных поделок и тарелок, будто это витрина гончарной лавки.
Оказалось, что в этом доме находится гончарная мастерская, она же Галерея керамических искусств, а внешняя стена на самом деле служит настоящей витриной, и любое изделие можно даже купить.
Улица Оршам (Rue Orchampt) привела нас к маленькой площади Эмиля Гудо (Place Emile Goudeau), похожей на тенистый скверик, откуда начинался резкий спуск с холма. Здесь наше внимание привлек очередной "вымпел" с исторической справкой, и очень кстати, иначе мы бы попросту прошли мимо Бато Лавуар.
Бато-Лавуар (Bateau-Lavoir) — в прошлом известное парижское общежитие на Монмартре, где проживали многие знаменитые художники, например, Пикассо и Модильяни. Название этого дома переводится, как "корабль-прачечная" или "плавучая прачечная", ибо внешне он очень походил на старую баржу — на таких прачки в позапрошлом столетии стирали бельё. Да и постиранное бельё жильцов, развешенное прямо на окнах (а больше было негде), усиливало схожесть.
Это здание представляло собой ветхий барак, в котором когда-то находилась фабрика пианино, с узкими коридорами, без отопления, без электричества и с единственным водопроводным краном и туалетом на все пять этажей. В конце 19 века хозяин начал сдавать комнатушки в Бато-Лавуар бедным художникам для мастерских. Нынче от прежнего здания остался только фасад, оно отстроено и благоустроено, но по прежнему заселено художниками, хотя и не такими знаменитыми, как их предшественники.
Прогулку можно было бы еще продолжать, но стрелки часов указывали нам на необходимость срочно найти местечко для обеда. Памятуя о том, что в Париже после 14:00 подают только напитки, мы поспешили вниз по улице Равиньян (Rue Ravignan), и вышли прямиком к заведению с пафосным названием "Le Vrai Paris".
Ну, истинный, так истинный. Какой-то кусочек настоящего Парижа мы ведь, действительно, сегодня узнали. И теперь можно дать отдых ногам, потягивая лимонад в ожидании заказа, и поглядывая на вечно спешащих прохожих за окном.
