Остров Сент-Маргарет является старшим братом среди Леринских двойняшек. Он вышел у создателя покрупнее, покаменистее и поугрюмее, а потому, не в пример младшенькому, не ударился в святость, не посвятил себя Господу, а скорее наоборот, — зажил покрытой вечными тайнами и скользящей по грани жизнью. Хотя начиналось все для него практически так же, как и для единокровного Сент-Онора, расположенного всего в нескольких сотнях метров.
После отбытия римлян в мир иной ни святые, ни сильные мира не позарились на уединенность Сент-Маргарет, а потому монастыри, крепости и прочие атрибуты Жизни достаточно долго не могли пустить здесь свои средневековые корни. Первыми после долгого перерыва на остров (тогда еще называвшийся Леро) добрались крестоносцы. Везде, где только можно, они оставляли хвалебные следы своего отбытия в святые земли, а потому в самой высокой точке, окруженной водами земли, выросла небольшая часовенка, посвященная Святой Маргарите.
Согласно легенде юная дева бессмысленно цвела прекрасной маргариткой в садах отчего дома ровно до того дня, пока не встретила на своем жизненном пути Сына Божьего. Всю себя она решила посвятить Его вере, но наткнулась на полное непонимание со стороны черствого и недалекого батюшки. За вольность сию родитель погнал несчастную Маргариту вон со двора, снабдил троекратным, переливистым проклятием и забыл о своей кровиночке навсегда.
Девушка, по понятным причинам, искусством не дуть в ус владела только в общих чертах, а потому, повздыхав и помолясь Господу, записалась в пастушью гильдию и решила провести остаток своей жизни среди незлобливых жвачных.
Неизвестно, как сложилась бы жизнь Маргариты, только на свою беду повстречала она в бескрайних лугах объезжающего свои владения римского префекта. Почтенный старец выслушал ее историю, чрезвычайно проникся накалом страстей и немедленно предложил красавице проследовать с ним на ближайший сеновал.
Удивлению патриция не было предела, когда вместо свеженького, прекрасного тела он увидел перед глазами вполне конкретные острозубые вилы. Красочное описание запаха свежескошенной травы, бесконечной шири разметавшегося повсюду голубого неба и своих недюжинных любовных способностей результата не возымели, и вилы по-прежнему были к нему гораздо ближе, чем губы распалившейся не на шутку недотроги.
Серьезный человек даже предложил соплюшке руку, кошелек и брачный договор, по которому, отрекшись от Христа, Маргарита могла стать полноправной хозяйкой всего в округе, но девушка с орудием передового крестьянства расставаться так и не пожелала. Итог оказался вполне предсказуем. Маргариту лишили вил и невинности, доставили во дворец и запытали до смерти, требуя отречения от новой Веры. Но супостаты вновь, уже в который раз, были прилюдно посрамлены. Истерзанная 15-летняя девочка умерла с именем Христа на губах, чтобы десятью веками позже бородатые рыцари возвели в ее память часовню и назвали в ее честь остров.
На острове за почти 20 веков истории произошло немало всего интересного и запоминающегося, как то: строительство форта и связанные с ним осады, но мне хочется рассказать лишь об одном событии, случившимся на Сент-Маргарет. Уж больно оно выбивается из общего ряда и тревожит умы тех, кто как и я обожает нырять на самое дно истории и копаться в ее неизведанных тайнах.
В концу XVII века форт Рояль становится государственной тюрьмой и начинает принимать своих первых узников. Как и у загадочного острова Иф у Сент-Маргарет есть свой пленник, слава которого многократно превышает славу Эдмона Дантеса, а по количеству сплетен вообще не имеет себе равных. Его имя не известно до сих пор, несмотря на то, что Вольтер, Гюго, Дюма, де Виньи и лично великий ди Каприо предложили миру свои версии событий того далеко не всегда безоблачного времени.
Доподлинно про события того времени известно лишь следующее: 19 ноября 1703 года в Бастилии скончался узник под номером 64389000. Его доставили пятью годами ранее с острова Сент-Маргарет в закрытых носилках, и его лицо было спрятано под бархатной маской (железный аналог на несчастного надела сама история и сплетни, расползшиеся из каземата, как тараканы). Имя узника указано не было.
Сколько таких бедолаг закончили свои дни в казематах древнего Лоша, Пиньероля, Консьержери да и любого из тысяч замков Франции, знает только Господь Бог. Однако этим инкогнито в 1751 году заинтересовался сам Вольтер, а все, к чему прикасалось перо гения, моментально становилось темой номер один в салонах Парижа, где сплетни любили так же сильно, как вино, красивых женщин и дуэли. Вольтер первым сменил благородный бархат на железо и нарек узника братом-близнецом Людовика XIV. В конце своего труда философ добавил сакраментальное: «Я знаю об этой истории все, но, как добропорядочный француз, я должен молчать».
Что еще нужно, чтобы тысячи версий знатоков и любителей жареного тут же заполонили город. Из королевского брата-близнеца «железная маска» обернулась незаконнорожденным сыном Анны Австрийской и герцога Бэкингема, затем сменила отца на кардинала Мазарини, еще чуть позже на принца Конде, а потом и вовсе докатилась до плода запретной связи королевы с капитаном кардинальской гвардии. Через некоторое время в истории с маской нарисовались итальянские корни, и следы настойчиво повели в сторону ненавистных Габсбургов. Покрутившись по Европе, страшная сказка снова вернулась во Францию, обретя имя генерала Вивьена де Булонда, который вместо атаки неприятеля предпринял чудовищный по скорости марш-бросок в ближайшие кусты, и тем самым чуть не загубил всю итальянскую компанию.
Даже суперинтендант Фуке ненадолго примерил эту маску, но был вынужден очень быстро с ней расстаться, так как скончался за несколько лет до произошедших событий. И еще многие, многие, многие…. Мне же по понятным причинам наиболее увлекательной показалась версия с родным, до боли близким русскому купечеству и боярам царем Пертом I. Доподлинно известно, что Великое Русское Посольство отправилось в Европу в начале 1697 года, и сам государь инкогнито участвовал в нем под фамилией Михайлов, дабы мир посмотреть и себя до поры до времени не показывать. Все бы хорошо, но вот кого подсунули нам через два года, некоторые сорви-головы не могут понять до сих пор.
Поговаривали, что царь-батюшка вернулся из чужестранья постаревшим на десяток лет, дурно говорящим по-русски, страдающим тропической лихорадкой и напрочь лишенным столь запомнившейся подданным родинки. В отличие от государя уехавшего, новый Петр поражал окружающих своей необразованностью и невежеством. Более того, вернулся он в посольской команде, состоящей из одних только иностранцев и людей никому не знакомых и неведомых. Исключение составлял, пожалуй, один только Меншиков, который впрочем ясности не добавлял и пребывал в каком-то явном неадеквате, порхая от одного распустившегося бутона россейского девичества к другому.
По логике лже-царь перво-наперво должен был избавиться от того человека, который мог опознать его даже наощупь, а потому Евдокия Лопухина в срочном порядке сменила прическу и отправилась в город-герой Суздаль за стены Покровского монастыря. Затем наступила очередь сестрицы Софьи, на всю округу вопящей о том, что «Царь-то НЕНАСТОЯСЧИЙ»! Она также стала гораздо ближе к Господу, чем сама того хотела, только произошло это в Новодевичьем монастыре. Когда с ближайшим окружением было покончено, самозванец вздохнул наконец спокойно, закурил трубку (чего на Руси никто, никогда не делал), открыл в себе склонность к беспробудному пьянству (чего также за царем ранее не наблюдалось) и принялся рубить боярам бороды, а первопрестольной — купола.
Стоит ли говорить, что в это же время в Бастилии со всеми атрибутами секретности появился тот самый человек в бархатной маске, о котором впоследствии будет сложено столько легенд. Русская версия истории о таинственном узнике по своей глупости мало чем отличается от зарубежных аналогов, а потому вполне имеет право на жизнь. Ну а куча нестыковок…? А в какой из этих сказок их нет! Я же позволю себе добавить лишь одну фразу, которая на мой взгляд стала истинной причиной ссылки царевой супруги, и которая произвела на меня неизгладимое впечатление:
“…И была принцесса лицом изрядная, токмо ума посреднего и нравом не сходная к своему супругу, отчего всё счастие своё потеряла и весь род свой сгубила!» Конец цитаты.
По-моему исчерпывающе.
Однако от дел росейских нам пора возвращаться во Францию, туда, где Петр I, Людовик XIV или еще Бог знает кто, печально смотрели в зарешеченное окно на бесконечное средиземноморское небо и плещущееся у самых ног море.
На острове Сен-Маргарет (особенно в апреле) волей неволей забываешь о том, что ты находишься всего в нескольких километрах от набережной Круазет. Вместо тысяч галдящих и суетливых ресторанов здесь царят тишина и покой, прямо под ногами здесь распускается весна, а к небу вместо бетонных коробок, тянутся кривенькие, битые всеми ветрами сосны.
Здесь нельзя даже курить, но это совсем другая, грустная и совсем неинтересная история, о которой вам расскажет кто-нибудь из ярых борцов за спасение природы или общества защиты северного длинношерстного вамбата.
Однако в гостях у Святой Маргариты все не так безоблачно и погоже, как может показаться на первый взгляд. По сравнению со своим роскошным соседом этот остров выглядит как недолюбленная троюродная падчерица, которую злая мачеха в последний раз причесывала никогда, а наряжала и вовсе только в прошлой жизни. Бараки внутри форта больше напоминают до боли знакомое Нечерноземье, чем ухоженную, цветущую Францию, а в музее моря пусто и одиноко, как в Сургуте в дни новогодних каникул.
Так что если вы вдруг встанете перед выбором, на какой из островов ехать, то считайте, что выбора у вас просто нет. Не задумываясь покупайте билет на Сент-Онора и проводите день в сказке, оставив Маргариту неразборчивым купальщикам и любителям пикников.
Остров Сент-Маргарет, Île Sainte-Marguerite
Мой рейтинг – 6,5/10
