"Век живи, век учись!" Именно эту известную, слегка укороченную народом, мудрость Сенеки я нередко напоминаю своим трудновоспитуемым студентам, разумеется, рискуя нарваться на "смелое", также народное, но более современное её продолжение: "...а дураком и помрёшь."
Не знаю, как вы, друзья, но я впервые ощутил настоящий кайф от слушания других людей далеко не в школьные и даже не в студенческие годы, а когда, ближе к тридцати летам, судьба, а в её лице директор учебного заведения, где я в то время служил, направила меня на курсы повышения квалификации в столицу нашей родины, город Москву.
В основном курсы проходили в Гнесинке, но однажды нас отправили на лекцию в Консерваторию. С замиранием сердечной мышцы, помню, ступал я по "священным" коридорам, приоткрывал, любопытствуя, огромные массивные двери, чтобы вдохнуть всеми ноздрями тела воздух атмосферы этого храма искусства.
Я не знал, кто будет читать лекцию, и когда увидел вместо ожидаемого убелённого сединами профессора слегка взлохмаченную моложавую особу, одетую "по сезону" в дублёнку в апрельский разгар весны, то меня посетило некоторое разочарование. В свои тридцать пять эта дама, тем не менее, как выяснилось позже, имела титул профессора, доктора искусствоведения.
Когда она сбросила на стол своё одеяние, то, увидев новые лица, включая и моё, среди десятка своих студентов, почти извиняясь, заметила что-то в духе: " Опять задержалась. Но, вы же знаете, я всегда задерживаюсь". Хорошее начало, подумал я, учитывая, что задержка была не менее получаса.
Однако когда она начала свой рассказ, я прочувствовал воочию, что означает фраза ещё одного древнего мыслителя: "Я знаю, что ничего не знаю."
Я, действительно, полагавший, что более-менее сносно осведомлён об искусстве Серебряного века, сообразил весьма быстро, что ничего о нём, оказывается, не знаю. Профессорша, помимо всего прочего, владела ещё и такой необыкновенной "музыкой красноречия", что я моментально простил ей и её неряшливый вид, и получасовое опоздание и, вкупе с ними, все иные невыясненные к тому моменту грехи.
Другой профессор, уже в Гнесинке, тоже сумел с успехом, как он говорил, запустить мне в голову ежа. Благодарный уже за то, что запустил он мне туда ежа, а не тараканов, я уехал в свою провинцию просветлённым (а в чём-то и просвещённым), чтобы уже в местных условиях осуществлять экзекуцию с ежами в отношении вверенных мне студентов.
"Ребята,- говорил я о своих новых ощущениях своим подопечным, — только сейчас я понял, как вам завидую! Какое это удовольствие — учиться!"
"Ну, да, ну, да!"- отвечали те, не очень уверенно, видимо, чтобы меня не очень расстраивать.
А затеял я эту прелюдию, поскольку четвёртый день пребывания в Англии у меня начинался поездкой в святая-святых университетской науки — в Оксфорд, где я в очередной раз позавидовал белой завистью современной молодёжи.
На сей раз день выдался погожим, как бы осуществляя сатисфакцию за пару предыдущих хмурых лондонских дней. Восьмидесяти километровое расстояние от Лондона до Оксфорда мы преодолели на автобусе за час с небольшим.
Дороги в Англии, может, не столь идеальные, как в Германии или, скажем, в Бельгии, но вполне хорошие. А уж недооценённую мною при переезде из Дувра в Лондон красоту местных пейзажей я вполне реабилитировал во время этой поездки в Центральную Англию.
Череда мелькающих в окнах городков и посёлков, желтеющие цветущим рапсом поля, изумрудно-зелёные пастбища с их кудрявыми потребителями — вот где настоящая Англия!
Именно в Центральной Англии и располагаются два крупнейших университетских центра — Оксфорд и Кембридж, в один из которых я держал путь.
Оксфорд, оказывается, — город столичный. Он — главный в графстве Оксфордшир. Разумеется, известен Оксфорд не в этом качестве, а благодаря старейшему в англоязычных странах и одному из старейших в Европе высших учебных заведений — Оксфордскому университету. В Великобритании считают его лучшим в стране. Шутка ли, он дал миру около 50 Нобелевских лауреатов. А если сюда добавить 25 британских премьер-министров, 6 королей, 12 святых, около 50 олимпийских медалистов, около 20 управляющих 100 крупнейших бизнесов мира, тысячи ведущих политиков, ученых, людей литературы и искусства, то всё окончательно станет ясным.
Если вы, приехав в этот город, спросите у прохожего местного жителя: "Где же здесь Оксфордский университет?", то он, вероятнее всего, обведя взмахом руки вокруг себя, ответит: "Везде".
Дело в том, что Оксфордский университет — это объединение из 38 колледжей и 6 так называемых "общежитий" (образовательных учреждений не получивших пока статуса "колледж"). У нас в последние лет пятнадцать встречаются внешне похожие объединения — университетские комплексы, которые состоят из многих подразделений, включая институты, колледжи, но, во-первых, это учебные заведения разного образовательного уровня, во-вторых, насколько я знаю, почти все они "доживают" свой век в подобном организационном состоянии.
Обычный же университет, как известно, у нас состоит из факультетов, где факультет — это автономная часть университета, которая ведёт обучение студентов по определённой специальности или направлению.
Оксфордские колледжи, с одной стороны, близки между собой по методике преподавания, но в тоже время все они — уникальны. Есть колледжи очень старые (самый старый был основан ещё в 1263 году), есть молодые, например, Келлог коледж (был основан в 1990 г., а в 1994 г. получил статус колледжа). Есть колледжи очень богатые, а есть довольно бедные, однако при этом качество обучения у них у всех — одинаково высокое. У каждого колледжа есть своя библиотека, церковь, общежитие и столовая. Каждый колледж самостоятельно отбирает студентов, которые будут в нём учиться.
По каким же критериям британские студенты выбирают "свой" колледж? Тут большую роль играют личные симпатии и семейные традиции. Если, скажем, у вас все в роду поступают в Тринити колледж, то и вы скорее всего будете поступать туда же.
Что ж, теперь, чтобы проникнуться "оксфордским духом", самое время пройтись по университетскому Оксфорду. А начать можно с самой широкой улицы города — Брод стрит. Тут уж само название улицы подсказывает, что нужно на ней делать в первую очередь.
Колледж Баллиол.
Моё внимание в начале Брод стрит привлёк не Колледж Баллиол — один из старейших в Оксфорде, фасад которого выходит на улицу, а скопление людей, как выяснилось, занимающихся съёмкой какого-то фильма. Оказалось, что снимают они продолжение популярного в Британии сериала "Инспектор Морс". Впрочем, учитывая свой негативный опыт общения с Голливудом в Каннах (кто-то, может, помнит 
Легко ли стать знаменитым), я не стал особо углубляться в работу местных кинематографистов, да и заинтересовывать их своей особой.
Ну, а дальше — бредём по Броду к Кларендону, оглядываясь по сторонам и заглядывая сквозь решётки во дворы колледжей Оксфорда, которых здесь настоящее изобилие.
На Брод стрит.
Тринити колледж.
А вот и Кларендон (The Clarendon Building). Его изначально строили как помещение для типографии, но уже в начале XIX в. там находились административные службы университета. Сейчас оно в ведомстве Бодлианской библиотеки.
Кларендон.
По соседству — Шелдоновский театр, построенный в 1668 г. по проекту Кристофера Рена. Несмотря на то, что он называется театром, спектаклей там не дают, а используют для концертов, лекций и университетских церемоний.
Шелдоновский театр.
А теперь подойдём к самой Бодлианской библиотеке.
Хертфорд колледж с копией "Мостика вздохов".
Уильям Герберт у Бодлеанской библиотеки.
У её входа памятник и герб на стене посвящены Уильяму Герберту, Третьему Герцогу Пембрукскому, личному патрону Шекспира, которому тот, возможно, посвятил венок сонетов "Прекрасная юность". Он работал Канцлером университета вскоре после Бодли, чьё имя носит знаменитая библиотека, и довольно много сделал для развития всего Оксфорда, в целом, и библиотеки, в частности.
Вообще, Оксфорд владеет 102 библиотеками, 30 из которых принадлежат библиотеке Бодлиана. Представьте себе масштаб её фондов: более 11 миллионов томов размещены на 190 километрах полок. Бодлианская библиотека — вторая по размеру в Британии после Британской Библиотеки в Лондоне.
Позади меня купол Ротонды Радклифа. Это одно из зданий Бодлианской библиотеки.
Конечно, бродить вокруг да около колледжей Оксфордского университета, заглядывая, как лисица на виноград, на их территорию сквозь решётки ворот, — дело, само по себе, — не плохое, но мне чрезвычайно было любопытно попасть хотя бы в один из них, что, собственно, и удалось.
Это был Брасенос колледж. Рассказывают, что когда Роберт Ранси, будущий архиепископ Кентерберийский, впервые явился к своему наставнику в Брасенос колледже, навстречу ему из аудитории вышел американский студент, который сказал: "Малыш, когда ты войдешь в эту дверь, то встретишься с цивилизацией".
Двор Брасенос колледжа.
Среди выпускников колледжа лауреат Нобелевской премии по литературе Уильям Голдинг, фельдмаршал Дуглас Хейг, звезда коллектива "Монти Пайтон" Майкл Пейлин...
Brazen nose ("бронзовый нос"), которому колледж, якобы, обязан названием и необычной историей, — это старинная дверная ручка в форме львиной головы. Она была установлена на входной двери в Брасе нос-холле, и преступивший закон, взявшись за неё, получал убежище. Такова была одна из привилегий академических холлов Средневековья, предшественников колледжей. Когда в 133З году студенты временно покинули Оксфорд, дверную ручку они взяли с собой в Стэмфорд, откуда она вернулась в Брасенос колледж лишь в 1890 году. Ныне она закреплена над профессорским столом в трапезной, прямо под портретом основателя колледжа Уильяма Смита, епископа Линкольнского.
Святая-святых коллледжа — столовка.
Бронзовый нос над моей макушкой.
В Оксфорде всё проникнуто духом университета. Всё серьёзно, по-настоящему. Даже спина дамы-преподавателя выдаёт её несомненную солидность, основательность, учёную респектабельность.
А какие напитанные интеллектом глаза у этого оксфордского пса?
А вот некоторые студенты, вместо упорного разгрызания гранита науки, зарабатывают себе на пиво уличным музицированием.
А это, видимо, его коллега по несерьёзному бизнесу, работающий в другом стилевом направлении.
Впрочем, не будем дурно думать о молодёжи. Может, им на учёбу не хватает средствов. Ведь обучение здесь не дешёвое — порядка полумиллиона наших целковых в год, а, с учётом сопутствующих затрат, — ещё в два раза дороже.
В общем, если отвлечься от последнего неприятного обстоятельства, скажу без утайки, я бы весь оставшийся век и жил, и век учился, если бы местом этих занятий был Оксфорд.
Башня Карфакс 13 века — единственная сохранившаяся часть бывшей городской церкви.
Башня университетской церкви Св. Девы Марии.
Я готов потреблять... знания.
P.S. И ещё. Вы, наверное, замечали, что от посещения многих интересных мест, помимо всего прочего, остаётся и "запаховое" воспоминание. Так вот, дух Оксфорда в моей памяти сложился не только из эфемерного университетского духа, но и из "духа" его мыльных лавок, которые во множественном числе рассредоточены в торговой части города и источают по всей округе необычайное благовоние.
*
