Странствовать, значит жить! — предыдущий рассказ
Тут в Африке на автовокзалах такой порядок, не важно куда ты едешь, это можно выяснить потом, а вначале кто-нибудь из помогайл должен схватить твои вещи, пока другие желающие не нашлись, и потащить их к своему автобусу, заодно выясняя куда ты направляешься. Ну а если ты собрался ехать совсем в другом направлении, то вещи твои ту-же и бросят, показав рукой нужную площадку.
Два часа дня. Добравшись до Тундуру, вышла из автобуса ноги размять и подумать, что делать дальше. Но разве тут подумать дадут? Подскочили помогайлы, пытая куда мне дальше ехать.
— В Чиконголу — Мтвару!
Тут же был вырван из рук чемодан с палаткой, высоким и худым ободранцем, простите, африканцем. Я рванула вслед, а меня уж под белы рученьки несут, только ногами в воздухе перебирала! Понимала, что лечу к нужному мне транспорту, ведь Африка мне уже знакома и думать о криминале не стоило. Тот, который высокий и худой по — обезьяньи взобрался на крышу джипа и привязал мои вещи, не дав возможности передумать. Я только хотела вещи обратно потребовать, а мне заявили, что автобус в Мтвару не ходит, только эта машина.
Оказалось, что сначала надо до Масаси доехать, а в Масаси идут исключительно машины – вездеходы, и завтра тоже машина пойдёт, но сегодня нет дождя, а завтра – неизвестно. Только потом я поняла, почему в этой южной части Танзании так много внедорожников вместо автобусов. А потому, что танки грязи не боятся!
Машина была жутко грязная, даже стёкла заляпаны красной глиной. Ну, подумала, дело будет! А когда открыли дверь кузова, то я просто отпрянула. На квадратном метре уже сидели девять человек спрессовано и тесно. Сбежать не успела, невидимые руки меня подсадили сзади и я оказалась десятой, приземлившись у всех под ногами на мешок с рисом. Помогайло стал одиннадцатым! Если этого не видеть, то поверить невозможно! Предстояло проехать 9 ч.!
Двигать руками и ногами было запрещено. Каждая часть тела имела своё определённое место и если кому то вздумается пошевелиться, то одновременно стонут все вокруг. Люди сидели на боковых узких и жёстких скамьях, упираясь спинами в металлические планки, к которым раньше крепились мягкие спинки сидений, но с целью увеличения свободного пространства, их просто безобразно отодрали. Я сообразила, что мой мешок с рисом оказался наилучшим местом на данный момент. Подо мной он принял форму седла и подпрыгивать на ямах было не больно.
Но самым ужасным стало то, что среди нас двое двухгодовалых детей сидели у взрослых на коленях и девочка подросток пристроилась на палатку почти у меня на спине. Жара была непереносимой, середина дня, свою воду выпила почти сразу. Эта поездка обещала быть страшной. На передних сиденьях сидели мужчины друг у друга на коленях, а на водительском сиденье – двое. Несколько раз переспросила, действительно ли мы будем так ехать все 9 ч.! И несколько раз мне ответили, что действительно. Было ясно, что по пути никто выходить не собирался.
Выехав за населённый пункт, мы приняли на себя все муки бездорожья. Машину бросало из стороны в сторону, пассажиры вскрикивали, всхлипывали, охали, прыгали и съезжали с сидений, впиваясь в меня своими коленями. У мусульманина справа колени были острые и выступающие дальше других. Они просто просверливали меня насквозь и кровоподтёков было не избежать. Я сказала ему об этом, но мало что изменилось, ведь даже позу нельзя было сменить. Хотелось пить, но ни одного населённого пункта, ни одного придорожного базарчика. Мои ноги уже ничего не чувствовали, а ехать ещё предстояло 6 ч.
И вдруг мы встали. Все начали выходить, прыгая на землю, я чуть в канаву не загремела на онемевших ногах, а мужчина, который держал на руках ребёнка, просто упал, после того как уже выпрыгнул из кузова. Люди посмеивались над ним, помогая встать, а мне было не до смеха. Свои притензии высказала помогайле, что они думать должны о людях, хотя бы навязать в машине петли для рук, что бы было за что держаться. Если о взрослых думать не обязательно, то хотя бы надо жалеть детей, которые терпеливы не по возрасту и совершенно безропотны. А деньги собирать с пассажиров может даже идиот.
Водитель услышав мою пламенную речь, заявил, что оставит «мзунгу» на дороге, если не замолчит. Замолчала. Но пассажиры вступились в мою поддержку, крича на суахили. В общем, бунт на корабле! Впереди при въезде на дощатый мост стоял грузовик наперекосяк, перекрыв нам дорогу. Он не вписался в узкий мост, завалился на бок, рассыпав маис в траве, которым был загружен. Но его уже подняли каким-то чудом, сбежавшиеся жители окрестных хуторов. Маис собрали, как могли, а те кукурузные зёрна, что остались, люди подбирали в карманы, в руки, в цветастые юбки, выискивая их в красном песке и придорожной высокой траве. Дети и взрослые, целыми семьями, прознав о происшествии, торопились с холмов по тропинкам. Народ ползал по траве, вытоптав целую площадку. Дети радостно танцевали на дороге, придерживая подОлы с зёрнами. Жутко было смотреть. Зрелище для слёз!
Увидев меня, все встали в недоумении. Прошелестело «Мзунгу!». Видимо я была первая мзунгу в их жизни. Пацанчик, лет трёх, испугался и жутко заплакал, бросившись бежать. Его все успокаивали и держали. Наверное это был первый плачущий ребёнок, которого видела в Африке. Мзунгу для него, как страшный и ужасный Гудвин, бежать от которого надо, куда глаза глядят. Вот что такое мзунгу!
Вскоре грузовик тронулся, а вслед за ним и мы. Испытание становилось не возможным. Жара, воды нет, тело в сжатом состоянии было неуправляемо, болталось как придётся. В какой-то момент почувствовала, что больше не могу, мне надо выйти, лучше пойти пешком! Абсолютно не было страха, казалось, что вот-вот свихнусь. Но помогайло заявил, что осталось 5 км. Безнадёжно подумала, что именно этих пяти километров мне не хватает до психушки.
Совершенно очумевшая и измученная выбралась из машины в ночном Масаси. Пассажиры прощались со мной, а я думала только о том, как бы не упасть.
Устроилась в гестхауз при помощи проводника, заплатив ему за это 2000 шил. Он был так счастлив, что повёл меня на ужин в таверну, ждал, сидя рядом, а потом отвёл обратно. Не могла поверить, что сегодняшний день всё-таки пережила. Мозамбик! Чисто Мозамбик!
А на утро меня разбудили, что бывает не часто. Умывшись колодезной водой во дворе, отправилась на автовокзал Масаси. Утренняя свежесть бодрила, но восходящее солнце обещало быть жарким. Народ занимался каждодневными делами. Подметали дворы, разжигали угли, кипятили чай на продажу в больших кастрюлях и пекли чапати на маленьких жаровнях.
Микроавтобус до Мтвары уходил в 6.30 утра, едва успела в него запрыгнуть. Водитель мне пообещал асфальт до самой Мтвары и я расслабилась у открытого окна.
Начались заболоченные места, скалистые монолитные горы уходили в Мозамбик. На болотной осоке гнёзда маленьких пичуг свиты в мячики.
Термитники под пять метров! Замелькали баобабы с развешенными на ветвях вещами.
Лучшая африканская витрина! Окрестности оживлённые и весёлые.
Начались пальмовые рощи, стало ясно скоро океан.
Ещё неделю назад я стояла на краю Намиба, содрогаясь от холодного ветра Атлантики. И вот теперь меня встречал тёплый и синий Индийский!
Он лучезарно сверкал в просветах среди пальм, то приближаясь своими заливами, то отдаляясь вновь. Дорога шла вдоль берега. Меньше года назад я провела здесь девять дней, успев влюбиться в эти места и мечтая вернуться хоть раз. Я хотела увидеть свой остров, с коралловыми берегами и песчаными пляжами, где дорожки выложены огромными раковинами, а баобабы увиты гигантскими лианами, где мзунгу — только я! И только я – мзунгу!
Украденный остров — следующий рассказ.
