Мы резко упали в осень. Сначала ватные замки из облаков залитые оранжевым солнцем, а потом туман, парадоксально бело-тёмный и непроходимый, вот оно, начинается – дремота, полумрак, холод. Мы кружили над аэропортом. Бурые кляксы земли не похожи на аккуратные европейские сегменты, такая одинокая взлетно-посадочная полоса, как дорога, уходящая прямо в пелену.
Сухо. Воздух наполнен прохладной и тяжестью, в подтверждение экологической обстановки этой части материка мои легкие как будто наполнялись свинцом. Дорога до города лежала через бескрайние поля с пейзажами Альпийского предгорья, не хватало зеленой травы и ровного густого леса, настоящий марсианский пейзаж разбавляли многочисленные дымящие трубы комбината. Вот мимо проехал один из самых больших самосвалов в мире, он вырвал из меня утреннюю дремоту и сначала показалось, что на нашу легковую игрушечную машину надвигается трехстворчатый шкаф. Ближе к городу выжженный натюрморт прорезался огромными кровяными протоками. Нет, скорее морковными; ярко-коралловые с металлическим отливом субстанции текли из ниоткуда высыхая у асфальтового настила трассы. Так будет выглядеть планета, если ещё когда-нибудь ей предстоит пережить Мировую войну.
Впереди – интересный месяц. С первых секунд здесь всё внушало покой, каменные лапы города обняли меня защищая от проблем, забот, невзгод, ветров, дождей, он, – живой организм, с интересом наблюдал, как его приёмное дитя делает свои первые шаги по гостеприимной, но суровой, серой, грязной почве. Многодетный родитель бескорыстно растил и помогал всем нуждающимся, потерянным и смелым, учёным и глупым не отвергая никого. Ему была уготована сложная судьба, после спокойной тысячелетней истории доброта перекована в смертельные капканы – тюрьмы. Радушный хозяин начал отдавать всего себя на благо и во имя разрушения человечества, разрешил воспользоваться всем, что имел, поделился самым дорогим, позволил обращать нечеловеческие труды, боль и страх в обыкновенные деньги. Он замораживал, залезая в каждую щель, заставлял лучшие умы страны создавать невиданные до селе технологии, да, таким его создала природа, он отнимал здоровье и жизнь у слабых, а сильных ломал пополам.
Недолгие годы с интересом наблюдаю насмешливую, часто отрицательную реакцию на мою профессию, сейчас это «не модно», «не прибыльно» и «глупо». Я искусствовед в музейной сфере, поверьте, этот удивительный город-вселенная являет собой большой современный социально-культурный объект подлежащий реставрации, консервации, дальнейшему бережному хранению и экспонированию туристам как положительный опыт в архитектурной, природной, даже бытовой области и отрицательный в экологической. Его история данного богата, но мало изучена по сей день.
Любой подтвердит – это суровый холодный край, кажется, здесь всегда зима. Между вечной сухой мерзлотой под северным сиянием в ледяной пустыне живут люди с горячими, добрыми сердцами, настоящая иллюстрация моего любимого стихотворения Алексея Константиновича Толстого: спорят смело, карают за дело, прощают всей душой и устраивают пиры горой – норильчане.
Невозможно не полюбить Норильск и его горожан, кто там никогда не бывал меня не поймёт. Может ли коренной житель Северной столицы перенять любовь к Таймыру?.. Да, может! Земля обетованная подарила мгновение абсолютного счастья, а ведь большинству не испытать его никогда.
Абсолютная единица.
Неделя прошла в предвкушении путешествия, оно интересовало и пугало одновременно. Вечером пятницы мы отправились в пригород на стоянку катеров – частным гаражам. Полярное светило окрасило воды реки Норильской, я натягивала все имеющиеся походные тёплые вещи маленького размера, которые искали по всем знакомым. Считая свою комплекцию более, чем удобной для перемещения в пространстве, сейчас завидовала рослым особам. Итогом перевоплощения стала следующая картина:
- башмаки 44 размера, ранее именовавшиеся «кроссовки «Рибок»;
- мужские горнолыжные штаны 50 размера затянутые в районе груди на отцовский армейский ремень;
- три свитера домашней вязки, которые кололи друг друга и все вместе меня;
- пуховик подростковый, модель «Снеговичок» был почти новым в отличие от остальных вещей, сшитым для женского пола;
- шапка шерстяная «петушок»;
- перчатки шахтерские, в каждую из которых легко можно было уместить полугодовалого котенка.
Столь потешный вид не раз уберег меня от переохлаждения. Маршрут следующий: река Норильская через перекаты, ночевка, река Талая до озера Мелкое, обратно тот же маршрут после ночевки на избе в тундре. Наш провожатый Лёша – человек бывалый спокойно погрузил все вещи на катер, установил двигатель, отчалили уже затемно. Шли медленно, против течения, город подсвечивался ярко, хорошо отличимы некоторые дома, постройки, стоянка вертолетов, Оганер – маленький город-спутник Норильска с его огромной больницей, затем погрузились в кромешную тьму. Товарищи на соседней лодке обогнали нас для разведки местности, был штиль, температура воздуха около нуля, так тихо, что мелькнула просьба в никуда: «хочу приключений». В эту секунду мотор заглох. Стали грести веслами к левому берегу, причалили, ребята помогли спуститься на землю, ноги тут же увязли, испугалась, пришлось запрыгнуть обратно. Удача была в работающем мобильном телефоне, отзывчивости друзей, ушедших вперед. Помощи ожидали еще около часа, время скоротали разговорами о местной природе, людях, походах. Лёша оказался бывшим альпинистом, скалолазом, его особой страстью стало проведение выходных в тундре. К моменту нашего знакомства он успел обзавестись собственным катером и снегоходом.
После замены двигателя проследовали далее по реке. Винтовой мотор оказался причиной самого большого приключения. Дойдя до переката, где река изламывается делясь на две части, лопасти винта на нашем катере были моментально срезаны об острые камни, судно плотно село на мель. Спасшие ранее ребята оторвались вперед, у них был водомет. Пошел снег окончательно отдаляющий действительность окружающего мира, вокруг только бескрайняя тундра, луна и небольшие тучи – опасная романтика.
Надо вытаскивать катер, попробовать пройти на веслах до места первого ночного перевала. Мне доверили подсвечивать маленьким фонариком работу мужчин, они спрыгнули в ледяную воду в болотных сапогах, толкали, раскачивали судёнышко, Лёша пытался снять нос с камней, оттолкнуть наше плавсредство обратно на глубину. Показалось, лодка решила обнять своего хозяина, она мощно подалась вперед, искупав его по плечи, однако, тут же одумалась и высвободила сама себя из цепких каменных оков. На борт замерзшего Лёшу затаскивали вдвоем, он вылил из сапог воду, накинул сверху спальник и принялся грести, в никуда. Когда под нами оказался берег невозмутимый «хозяин тундры» предложил заночевать сидя, а утром продолжить путь. Ни один мускул не дрогнул на его лице, ни одна нотка страха не прозвучала в голосе, эта цельнометаллическая оболочка железного человека распахивала все двери своего мира, не стихийного, нет, спокойного, тихого полярного леса, с музыкой реки.
Запрашиваемые ранее приключения только начинались. Я судорожно водила фонариком по топкому берегу пока неподалеку не блеснула браконьерская лодка. Набравшись смелости подошла ближе, посветила в стекла, воззвала о помощи несчастным голоском. На звук вышел мужчина, именно таким я представляла старых морских волков: худой, морщинистый, сутулый, усталый. Наш рассказ был оборван на середине: «Всё понятно, ребята, заходите». Внутренности переоборудованного под рыболовецкое судно старого спасательного катера обогревались «буржуйкой», команда занимала нары, полностью застлавшие пространство нарах, нам на троих выделили самую нижнюю, маленькую, капитан заставил развесить мокрые вещи, угостил свежей соленой икрой, напоил самогоном. Сон напал неожиданно.
Новое солнечное утро началось для горе туристов с легкости в ногах и моей истерики. Посмотрев на перекаты, сломанные винты, лица потерявших нас походных сотоварищей организм оценил масштаб миновавшего бедствия, но успокаивать и, особенно, экстренно возвращаться обратно в город никто не собирался, впереди манило озеро Мелкое, куда мы выехали расплатившись с нашими спасителями старыми солнцезащитными очками.
К озеру в ту субботу мы не доплыли, оставались считанные километры, когда ветер поднял волнение. Очередной раз рисковать двумя неопытными душами Лёха не стал, решено было остановиться в ближайшей избе. Тундровики наполнены уважением друг к другу, в лютый мороз, жаркое лето, позднюю ночь можно повстречать в чащобе маленький домик, в котором найдутся дрова, чистая посуда, приправы, спички, даже инструкция по растопке бани.
Мы лежали в теплой избе, вокруг шелестел лес, как в детстве: тихо, спокойно; в печке трещали дрова, мягкий пух не успевал застлать землю, растворяясь в полете, большая пластиковая бочка была полна грибов, всё на своих местах, система элементов этой матрицы уравновешенна, неконфликтна, не противоречива – секунды абсолютного счастья, способные стать вечностью.
