Кто на просторах нашей необъятной Родины не знает славного города Лебедянь! Да наверное никто не знает, кроме коренных лебедянок, их гордых пернатых спутников и немногочисленных соседей из Больших Избищ. Я вот например слыхом о нем не слыхивал до тех пор, пока не познакомился с роскошным парком Вальроз, что уютно примостился на окраине Ниццы и в свое время славно пошумел на весь Лазурный Берег перекатами своих тромбонов, всхлипами балабанов и выкрутасами ксилофонов.
Наверное немного странно видеть в одном абзаце названия городов Ницца и Лебедянь, но оказывается и между такими антиподами может существовать тонкая связующая нить, не имеющая к побратимости никакого отношения. 31 января 1826 года в городе лебедей и загадочных «дяней» народился на свет Павел Григорьевич фон Дервиз. Вряд ли этому событию тогда кто-то сильно обрадовался на просторах нашей бескрайней Родины, но будущего миллионера на данном этапе бытия это обстоятельство заботило далеко не в первую голову.
Впрочем Ницца в тот далекий и пасмурный год также не проявила особых признаков счастья.
Лебедянское детство Павла Григорьевича не пахло розами, не цвело ландышами и вообще было мало чем примечательно. Все самое увлекательное началось для него где-то в конце 70-ых годов XIX столетия, когда Россия от щедрот поделилась с только-только начинающей матереть Америкой «землицей-Алясочкой» и на вырученные деньги вознамерилась выстроить Рязанско-Козловскую железную дорогу. Кому-то такой размен мог показаться странным, а вот фон Дервиз всей своей жизнью сумел доказать, что Козлов в России ценят гораздо больше, чем далекий и мало кому понятный полуостров.
Дорогу он выстроил краше не придумаешь! На достигнутом Павел Григорьевич останавливаться не собирался, и вскоре из Курска через чащобы и буераки запетляла в славный Киев младшая сестренка Рязанско-Козловского направления. Когда и это начинание, издав пронзительный вой, помпезно пыхнуло в Киеве клубами черного, ядовитого дыма, для Павла Григорьевича наступило время глубоких и тяжких раздумий.
Уж больно неприличным стал его капитал и слишком часто его имя нвчало звучать в заведениях, которых опасались не только «фоны», но и господа рангом повыше.
Становиться пророком в родном Отечестве Павел Григорьевич предусмотрительно не возжелали и, смахнув на прощанье горькую слезу, отбыли поправлять внезапно пошатнувшееся здоровье на Лазурные Берега. На холме Симез, что в районе Ниццы, почетный железнодорожник приобрел скромный, как рассвет в Лебедянске, участок земли, на котором установил небольшую избенку, получившую впоследствии название L'Isba Valrose.
По указу Павла Григорьевича ее специально разобрали в одном из украинских имений фон Дервизов, ухабистой русской дорогой доперли до самой Одессы, а оттуда пароходом доставили в Ниццу. Она моментально превратилась в одну из достопримечательностей побережья, и народ валом валил подивиться на эту русскую экзотику. На новом месте изба прекрасно прижилась, расцвела новыми красками, пустила корни, однако от размножения наотрез отказалось. А может быть просто поблизости не оказалось ни одного приличного шато, способного достойно поухаживать за привередливой русской дамой.
На оставшиеся скудные грОши наш предприимчивый соотечественник распорядился вырыть роскошные пруды, разбить тенистый парк и выстроить дворец, чтобы не марать грязной обувью экзотическую избу, ради которой все собственно и затевалось. По слухам, шуршащим в коридорах лучших домов Петербурга, состояние скромного инженера фон Дервиза после окончания строительных работ в переводе на нынешние деньги оценивалось примерно в один миллиард евро!
Кстати, про Павла Григорьевича ходила еще одна весьма любопытная сплетня. В коротких перекурах между лесоповалом и пересчитыванием купюр он будто бы страшно охоч был до музицирования. И именно он, а не Алябьев написал музыку к знаменитому «Вечернему звону». По иронии судьбы автором стихов всеми любимого романса оказался Иван Козлов.
C каким-то особым трепетом фон Дервиз отнесся к своему парку, архитектором которого стал знаменитый Жозеф Карле, ранее проектировавший сады Монако.
На территории площадью в десять гектаров было высажено около двухсот видов декоративных кустарников. Парк украшали собственные виноградники, разбивали на отдельные сегменты оливковые, апельсиновые, вишневые и пальмовые аллеи, а его венцом считались убегающие куда-то в бесконечность плантации роз. Чтобы Павел Григорьевич мог голыми пятками всесезонно бродить по зеленой траве (что ему разумеется не воспрещалось) для парка ежегодно закупалось около 7000 кг семян газонной травы.
Одним словом, «шалость удалась»! В усадьбу Вальроз со всего побережья, будто реки в Средиземное море, стали стекаться гости всех мастей и калибров. Точнее сказать калибр у гостей был один, и им легко было поразить лучшие Дома Парижа и ЛондОна. Великие князья дома Романовых, королева Виктория, благородный бомонд и первые толстосумы Европы не считали зазорным пожать руку, а то и троекратно облобызаться с некогда скромным служащим РЖД.
В своем дворце Павел Григорьвич изволил иметь не совсем скромный домашний театр на 400 посадочных мест, оборудованный ложами для ОСОБО почетных ОСОБ. Подобно баварскому Королю-Лебедю (к тому времени уже барон фон Дервиз) стремился найти гармонию в музыке. Он устраивал постановки опер, содержал свой частный оркестр, состоящий из лучших музыкантов Германии и Франции, давал балы, от роскоши которых краснело даже заходящее в залив солнце.
Ну а когда хандра и ностальгия все же настигали великого покровителя искусств, из далекой России тут же стартовал скорый курьерский поезд с исполнителями «Дубинушки» и таки заломанной «Березки». Благо скидки на проезд в общественном транспорте у Павла Григорьевича были выдающиеся.
Однако не стоит думать, что жизнь в «Долине роз» была совершенно безоблачной.
Отправив жену с детьми в далекое село Старожилово, достопочтенный Павел Григорьевич дюже скучал по ним, утоляя грусть в обществе бездушных девиц, не способных постичь всей глубины его ухабистой русской души. Что могли дать ему многочисленные Иветты, Лизетты, Мюзетты, Жанетты и даже Жоpжетты, когда жизнь его и так была согрета июльским солнцем, а камины в экстренных случаях легко можно было растопить хрустящими ассигнациями.
Справедливости ради нужно сказать, что о щедрости барона фон Дервиза в России ходили настоящие легенды. На пожертвованные им деньги в Москве была учреждена Владимирская детская больница, открыт лицей, картинная галерея, построено несколько церквей в глубинке. Поговаривали, что таким образом Павел Григорьевич покупал себе свободу и расположение царской семьи после своего железнодорожного предприятия, но мы-то с вами уже поняли, что это был кристальной чистоты человек, которому просто было, чем поделиться со своим многострадальным народом.
Свою лебединую песню Павел Григорьевич спел при довольно странных обстоятельствах и в сопровождении весьма посредственных аккомпаниаторов. В 1881 умерла его «любимая» дочь Варвара, в судьбе которой он участвовал в основном деньгами. Говорят, что не выдержав расставания со столь близким человеком, фон Дервиз отправился вслед за ней то ли на вокзале, в ожидании доставки гроба, то ли в вагоне поезда. Глубокий символизм даже здесь не смог обойти «великого махинатора» своего времени стороной. Умер он там, где фактически начал по-настоящему жить…, на тот момент фон-барону исполнилось лишь 53 года!
И снова Ирония судьбы или с новым Паром! Дворец Вальроз достался промышленнику Путилову, который сделал свои миллионы на некачественных рельсах барона фон Дервиза, полностью заменив их по всей стране на свои собственные. Однако, в отличие от Павла Григорьевича, Путилов был человеком крайне занятым, ему было совсем не до роз с валторнами, а потому жизнь в Вальрозе вначале поубавила прыти, а затем и вовсе замерла на месте.
После смерти Путилова сын фон Дервиза Павел попытался восстановить былое величие поместья, но он не обладал ни талантами, ни возможностями предыдущих владельцев. Роскошный дворец и даже экзотическая изба начали накрываться знаменитым, но скорбным медным тазом. Лишь в 1965 году о нем вспомнили власти разжиревшей и превратившейся в настоящий курорт Ниццы. В некогда роскошные залы были запущены студенты естественно-научного факультета университета города, а на восстановленную травку в хаотичном порядке разложены хорошенькие студентки того же заведения.
Жизнь гомоном юной поросли снова ворвалась в Долину Роз и более не намерена покидать ее ни под каким предлогом.
Ницца, Парк Вальроз
Мой рейтинг – 6,5/10
