Продолжаю публикацию 
Эквадорский дневник 2010
19.12.10
Утром погрузились в лодку и поплыли в деревню. Берег реки в этом месте высок, поэтому дома не на сваях. Население 150 человек. Есть свет, телевидение и интернет. Индейцы народности Секойа, вторая подобная народность региона называется Сиона. В отличие от индейцев Гуарани, которые населяют соседнюю провинцию Исуни, одеваются как цивилизованные люди. Все блага цивилизации за деньги нефтяных компаний, которые разрабатывают в этом регионе месторождения, и которых правительство обязало поддерживать местное население. Интернетом пользуются только дети, для компьютерного образования. Каждый житель деревни имеет право на 2 гектара земли, но не каждый этим правом пользуется. Запросы и потребности у местного населения невысоки. Ещё индейцы по госзаказу растят какао.
Нам показали, как растёт юкка (маниока), как её собирают, как чистят, как пекут из неё хлеб. Хлеб это основная еда местных, иногда в меню «дичь». Фрукты не в счёт, их много всяких разных.
Немного о приготовлении хлеба. Корневище (клубень) чистят, моют и трут не терке. Потом полученную массу отжимают и просеивают через сито. Потом пекут на костре, на большой плоской круглой жаровне, не добавляя к протёртой массе ни воды, ни соли, ни молока. Получается тонкая лепёшка, по вкусу непохожая на наш зерновой хлеб.
Пока писал про приготовление хлеба, нарыл очень поэтичное описание соседнего парка Ясуни. Вот здесь – community.livejournal.com
В далекой эквадорской Амазонии, где нет дорог, а есть только речки с водой negro и водой blanco, и нет бродячих собак, а есть только собаки дикие лесные и, конечно, много обезьян, стоит деревня Аньянго на берегу быстрой реки Rio Napo. В деревне всего сто семьдесят жителей, больше восьмидесяти из которых — дети. Их предки, индейцы Kichwa, давным-давно спустились c Анд. Деревня стоит в национальном парке Yasuni, и вокруг множество амазонских чудес: причудливые мармозетки, тамарины, капуцины, ревуны и прочие приматы, тапиры, приходящие лизать соленую глину, гигантске броненосцы, стаи попугаев, по численности доходящие до тысяч, кайманы, множество удивительных бабочек и колибри, а также много такого, что я не смогу назвать, да и описать вряд ли смогу. Дело, впрочем, даже не в редких животных и не в удивительных птицах, которых сюда приезжает смотреть эрудированная публика из западных стран: каждая маленькая речка, каждый ручеек, по которому можно проплыть на каноэ, очаровывает свисающей сказочной зеленью, огромными цветущими геликониями, орхидеями, тишью, гладью, отражениями... Лесная музыка тут не замолкает круглые сутки: цикады, птицы, лягушки, обезьяны поют, хлопают, клюкают, квакают, гукают... Так и хочется записать этот хор и ставить себе дома в морозные вечера. Да и почему бы не быть музыке в такой глуши, почему бы не быть свежему воздуху, полному запахов тропического леса: до ближайшего города с людьми, духотой и мусором час на каноэ и еще почти три часа на моторке. А в дебрях парка, кроме жителей этой маленькой деревни, еще только несколько неконтактных племен, с некоторыми из которых антрополагам в последний раз удавалось встретиться в середине прошлого века.
Лет пятнадцать назад жителям деревни пришла в голову мысль добиться охранного статуса своей территории, запретить охоту и развивать экотуризм. Три года без отдыха они всей деревней строили базу для приезжающих на одном из островов: несколько домиков, экологически чистую канализацию, солнечные батареи. Получилось у них на славу. Сейчас вся деревня там и работает. При этом работают они настолько слаженно, ненавязчиво и организованно, что совершенно непонятно, кто над кем начальник, и кто кем руководит — скорее, это напоминает семейный бизнес, только семья действительно большая.
Вернусь к нашей деревне. Все лодки, которые используются турфирмами, принадлежат местным, соответственно у местных же и арендуются. В деревне есть «ночной ларёк», рядом беседка, где повсюду на земле пивные пробки. Местный клуб алкашей. Есть и футбольное поле. Сортиры в деревне с нормальными унитазами, но без воды почему-то.
Постреляли из духовой охотничьей трубки, довольно точное оружие, бьет на 50м. Местные охотятся с такими трубками на обезьян и птиц.
От постоянного употребления мучного (маниоки) индейцы довольно упитаны, в купе с маленьким ростом выглядят порой комично.
Купили местных бус по 2$? Примитивизм. Палыч купил браслет из кожи игуаны, говорят, помогает от боли, 5$. Весь аттракцион с приготовлением хлеба стоит 2$ с носа.
В деревне раскрасили лица друг другу соком какого-то экзота. Мне покрасили в красный бороду – Алмазов «Красная Борода», хули.
Вниз по течению от деревни живёт широко известный в регионе шаман – дон Альберто, 71 год. Не смотря на почти поголовный католицизм, местное население более охотно лечится именно у шаманов.
Альберто долго учился у нескольких старых шаманов, перенимал опыт и сам начал учить и лечить только в 40 лет. Сейчас у него несколько западных учеников, один из России. Шаман выглядит экзотично – корона из перьев разных попугаев, ожерелья из раковин и зубов ягуара, простая туника ниже колен. Ясные, но с хитрецой, глаза, хорошо поставленная академическая речь, говорил по-испански. На 71 не выглядит, лет на 55. Говорит, что его дед прожил 182 года, но сейчас типа шаманы измельчали и постольку не живут.
У всех теперешних шаманов, у Альберто в том числе, есть государственные сертификаты. Весят обычно на стене в зале церемоний и ритуалов. Обучение шамана не только в изучении растений, но и в употреблении наркотических напитков, с помощью которых они общаются с духами, покидают тело и прочее. Пойло варится определённым образом, настаивается, заговаривается. Многие европейцы пробовали варить и употреблять самостоятельно. «Кукушка» съехала у большинства.
Шаман лечит в 3 этапа, я имею ввиду ритуал. 1-й этап распознавание болезни, 2-й нахождение средства лечения, 3-й работа с энергиями, если я правильно понял. Шаман пьёт свое зелье, входит в транс, и как-то по цвету или свечению кожи определяет основное заболевание.
Альберто понадобились волонтёры для демонстрации некоторых методов лечения. Я сел на пенёк, шаман обмахивал меня с ног до головы какими-то листьями и пел песню, тем самым очищая мой дух. Мне теперь не надо доделывать «Алмазный Ум» походу, хе-хе. Палыча он положил на живот после моей очистки на тот же самый пенёк, а затем и меня положил, ну после Палыча, и отхлестал по голой спине местным аналогом крапивы. Вся спина в волдырях, которые однако быстро прошли. Шаман сказал, что это полезно для кровообращения и сосудов. Наша группа вся участливо интересовалась нашими ощущениями и самочувствием. Опят же, никто из иностров не подписался быть екзикутируемым. Снова всех спасли «крэзи рашнз».
После экзекуций с Альберто можно сфотографироваться. Весь аттракцион для туристов стоит 2$.
Во дворе растёт куст настоящей коки, ничем не примечательное по виду растение, но очень полезное по внутреннему составу. Не зря боливийцы и прочие постоянно жуют листья коки.
Перед ужином ездили купаться и снимать закат в лагуну. Красиво и тепло. Накрыло ливнем, никто не взял с собой пончо. Моторист Томас гнал лодку домой. Крупные капли хлестали по истерзанному шаманом телу. Ветер дул в лицо. Перло невероятно!))))
Вечером общался с Кайро о гидстве. Тут есть три уровня квалификации. У Кайро сейчас второй, и чтобы получить третий Кайро учит второй иностранный язык (немецкий). Ему 30 лет, жены нет, но есть большая семья, которой он собственно и помогает деньгами. Живёт в Лаго Агриа, учился по государственной программе в Гуякиле. Работает на несколько турфирм. Про зарплату умолчал.
Просили его рассказать какую-нибудь местную легенду – страшилку. В духе «пришла чёрная большая вода и стали пропадать люди…» Он рассказал довольно банальную историю, и я наверняка её перевру из-за сложностей перевода. Как сказала одна эквадорская особа: «русскоговорящего гида, чтоб с вами лазал по горам, нужно очень поискать, а по-английски эквадорские гиды сами порой несут вальпургеническую чушь из-за тех же трудностей перевода».
Жила маленькая община в джунглях, при царе Горохе. Семья – мама, папа, деды, брат и сестра. К дочке ночью повадился приходить какой-то молодой человек и спать с ней. Она никак не могла узнать его. Темно. И так ночь, одна, другая, третья. Так и влюбилась потихоньку. Пошла к мудрой бабушке за советом. Та говорит, возьми трудносмываемой хны, положи в тарелку под кровать и в полнолуние размажь ухажеру по лицу. А потом при свете дня опознаешь его. Так и поступила. При свете дня никого с крашеным лицом в деревне не обнаружила. А дома брат прячет лицо, ну тут то всё и вскрылось.
Родители велели жениться и жить отдельно. Сестра рада, а братик не очень. Он уже давно хотел свалить в большой мир и ждал только повода. Единственным способом было сделать большого воздушного змея из паутины и запустить его с самого высокого дерева Самона. Ну и улететь на нём. Помаялся малый немного, и в одну из ночей развернул своего змея и при полной луне полетел прочь. Сестричка увидела это, побежала вслед, звала, умоляла. Но парень был целеустремлён, непреклонен и невозмутим. Девушка безутешно рыдала под деревом. Дух дерева устал от рыданий и взял да и превратил парня в птицу, название которой с индейского переводится как «мать луны» (тут я связи не уловил). И с тех пор девушка один фиг безутешна, а птица в полнолуние орёт дурниной, хотя птичка и в обычные ночи не затыкается.
Персонал лоджии проставился в виде слабоалкогольного местного коктейля «Куябено Либре».
Продолжение как всегда следует...
