В путь к Красным Горам наш туристический автобус отправился на рассвете. В дымке утреннего тумана за окном проплывали пустынно-холмистые просторы Юты. Глазу не за что было уцепиться и, посему, путешественники предпочитали дремать. Лишь изредка на горизонте появлялись величественные скалы, но и они не будоражили – скалы как скалы, в мягких пастельных тонах да, к тому же, на изрядном удалении.
Все взбодрились лишь на стоянке.
Во-первых, поступила информация, что мы уже почти добрались до Красных Гор. И, во-вторых, на стоянке оказался потрясающий магазинчик, в котором продавались тысячи самых разнообразных причиндалов из индейской жизни: луки, стрелы, томагавки, копья, лассо, мокасины, украшения, головные уборы – боевые, бытовые и праздничные — в перьях всех цветов радуги и разных размеров. Индейская романтика усиливалась за счет умелого обрамления стен и стеллажей шкурами и чучелами – теми самыми, из книг об индейцах – бизон, пума, койот, бобер, лось, скунс, мустанг и т.п. И за прилавками стояли реальные навахо – живые краснокожие потомки гордых воинов и вождей.
Умело закрученный антураж магазинчика, несомненно, впечатлил. Дальше народ ехал уже с горящими глазами и экзотическими сувенирами. И не успели еще рассеяться в головах индейские видения, а уже по краям дороги появились красные скалы-столбы – они проглядывали за чередой елок и своей яркой красочной контрастностью напоминали только что виденные перья индейских плюмажей (роучей).
По извилистой узкой дороге среди красных скал автобус протиснулся сквозь тесные красно-каменные арки и въехал в веселых хвойный лесок – скалы кончились. Тем временем гид бодро вывела нас из автобуса в лесок и повела к низкому парапету. Издали казалось, что за парапетом нет ничего, кроме неба. При этом гид по пути настоятельно и неоднократно рекомендовала нам смотреть под ноги – действительно, было скользко. Но оказалось, что дело было не в скользкости, а в неожиданности – гид вдруг остановилась, просияла и объявила: «А теперь – смотрите!».
Внизу «пульсировало» «живое» сердце Красных гор – Брайс Каньон. Конечно, это сердце не было «живым» и не «пульсировало», но из его недр истекали волны нежнейшего розово-красного мерцания. Именно непривычно насыщенные и переливающиеся оттенки — карминный, оранжевый, апельсиновый, коралловый, киноварный, розовый, сливочный и другие – создавали иллюзию того, что скалы светятся изнутри. Наша гид сияла от гордости и лучилась позитивом, всем своим видом выражая свою сопричастность к этому творению природы.
Исполинский амфитеатр каньона изобиловал всевозможными каменными башенками, шпилями, столбами, иглами, минаретами и прочими вертикальными изваяниями. Непривычно, неожиданно, впечатляюще. Местный народ дал этим изваяниям название ХУДУ (Hoodoos). На сталагмиты они непохожи – нет облизанной округлости и ледяной склизкости.
Живое свечение камней – было первой иллюзией. За ней последовали другие впечатления. Казалось, что в котловине происходит ежегодное собрание каменных троллей, глубоко задумавшихся над нелегким мировым вопросом.
А может быть, именно в этот каньон ушли духи былых великих вождей навахо – исполины, отягощенные ранами и подвигами, врастая в скальные глубины, оставляя наверху лишь несгибаемые перья своих боевых плюмажей.
Однако одна из индейских легенд приписывает этому каньону зловещую сущность – когда-то давно Великий Дух, возмущенный избытком зла на земле, собрал сюда всех гадких и недостойных людей и обратил их в камень. Воистину ВЕЛИКИЙ Дух – из гадости сотворил КРАСОТУ!
Долговечна ли эта красота? Вероятно, не очень. Своим рождением худу обязаны эрозии – именно ветер, дожди и туманы проточили канавки и расселины в этих мягких глинисто-песчаных породах. Подножие каждой скалы утопает в песчаных осыпях и завалах, крутизну стен прорезают трещины, сколы и борозды. Боюсь, что нашим пра-пра-пра-пра-…-внукам придется довольствоваться лишь видом Брайс-барханов.
Каньон получил свое название в память о пионере-мормоне Эбенезере Брайсе. Он поселился в этих местах в 1825 году. Жил лесозаготовками и знал каньон как свои пять пальцев. По-соседству больше никого не было, а посему жители дальних поселений приписали каньону имя Брайса.
За долгие годы многие худу и их группы приобрели собственные романтические названия – Молот Тора, Точка Заката, Уолл-стрит, Затонувший корабль, Пиратская стрелка, Замок Гулливера, Замок Королевы, Город тишины, Холм Вдохновения и т.п. Через весь каньон протоптались тропы. Самые популярные из них — тропа Навахо и тропа Королевский сад. Эти тропы ведут в самую сердцевину скальной страны.
Путеводители обычно рассказывают о летнем Брайс-каньоне. Нам же хотелось увидеть его заснеженным – более диким и контрастным, с красными всполохами, рождающимися из белого-белого снега. Отчасти нам это удалось. Снег был. Не всюду, но местами очень даже добавлял живописности.
Взгляд на Брайс-каньон сверху оставляет сильное впечатление. Совсем другие, но не менее сильные эмоции, рождаются при спуске внутрь котловины. Пока смотришь сверху, скалы кажутся какими-то красочными игрушками, не очень настоящими, розово-несерьезными и вовсе нестрашными.
А спускаешься вниз — каменные иглы превращаются в исполинов, а ты в кроху, затерянную и бессильную. В обычных горах такого впечатления не создается, а в Брайсе – запросто. На помощь этой иллюзии приходит холод.
Чем ниже спускаешься, тем сильнее ощущаешь поток векового холода, ползущего из пучины каньона — из вечной стылости каменного царства. На самом деле, наверху холоднее и ветренее. Но елочки-дорожки и солнышко согревают своей веселой и родной обыденностью. А в вечной тени каменных расселин холодновато – наверное, Великий дух производил процесс превращения нечисти в камень методом заморозки. Не оттаяло до сих пор.
На обратном пути из каньона автобус еще долго ехал среди скал.
Но это уже было не то – какое-то время даже самые замысловатые и величественные из них не завораживали – они имели обычные блеклые оттенки бежево-коричневой серости… Просто им не повезло с соседом — полыхающим Брайс-каньоном.
