Нагорный Карабах наверное самое удивительное место в мире из тех, что мне довелось посетить. Это страна ошеломляющего гостеприимства, первозданной красоты и несгибаемой воли. Здесь не нашлось места полутонам, оттенкам и намекам. В Карабахе, если верят, то до исступления, если празднуют, то до утра, если воюют, то ни на жизнь, а насмерть.
Этот народ вероятно можно уничтожить, но его нельзя победить, нельзя унизить и нельзя поработить. Свобода. Вот чем нынче дышат карабахцы в своих суровых, но бесконечно прекрасных горах; её они пьют во время сокрушительных всенощных праздников, и ею они вскармливают своих едва народившихся грудничков.
Как-то во время интервью у президента Армении спросили – что он чувствует в сотое утро своего пребывания у власти?
На вопрос Серж Саргсян по старой армянской традиции ответил вопросом: «А как вы думаете, что должен испытывать обычный руководитель страны, одновременно с которым каждое утро просыпается три миллиона Наполеонов?»
Однако, не спешите сочувствовать ироничному президенту братского народа, потому что любой житель Карабаха отреагирует на этот диалог приблизительно так: «Этот Наполеон, кто такой? Я вчера был у Самвела …» И дальше вы во всех подробностях узнаете все преимущества гончара, садовода или медбрата перед Великим Императором, и конечно же то, что Бонапарт тоже был немножечко карабахцем. Просто слабых и некрасивых мальчиков в этой стране издревле отсылали прочь, чтобы не портить вид под столь прекрасными скалами.
В Карабахе особенное ВСЁ! И горы, и реки, и храмы, и конечно же люди! У этого народа не может быть обычной, такой же как у всех остальных, вскипающей после пронзительного ливня семицветной радуги. Она здесь своя, такая, какую вы больше нигде не увидите. И даже не пытайтесь спорить со мной, потому что сотни лет назад мои далекие предки жили на этой земле и видели ее своими собственными глазами.
Радуга Карабаха открывается ослепительно белой, густой, как местная сметана полосой. Белый – цвет чистоты и целомудрия, и он вот уже СЕМНАДЦАТЬ ВЕКОВ ассоциируется в этой стране с христианской верой.
Наверное любой здравомыслящий человек задастся вопросом, какими землетрясениями занесло Арарат в заметку о крохотной и все еще непризнанной Республике. Да просто эта легендарная гора является некими воротами в Карабах. Во время шестичасового переезда из Еревана в Степанакерт около часа в правое окно вашего авто будет настоятельно стучаться этот великолепный вид. С него начинается путешествие в эту удивительную горную страну и с него открывается панорама бесконечно длинной, бурлящей и кипящей армянской истории.
Сколько храмов в Карабахе наверное не знает никто. Их крушили непримиримой ненавистью иноверцев, стирали с лица земли бесконечными набегами ближних и дальних соседей, рвали на мелкие куски безжалостным атеизмом советского динамита, но они восставали снова и снова. Возрождались народом, который не может жить без ВЕРЫ, и по сей день продолжает нести свой крест самого крайнего христианского государства в мире.
Один из древнейших монастырей Карабаха — Дадиванк. Первое святилище на могиле Святого Дади (ученика апостола Фаддея) было возведено в I веке. До наших дней каким-то чудом дожили стены, которым скоро исполнится шестнадцать веков. За многие столетия борьбы с людским скотством этот храм научился выживать. Сегодня, укрывшись от недоброго глаза вершинами гор и зарывшись в спасительное одеяло непролазного леса, он уже в который раз начинает верить заботливым человеческим рукам. В него снова ходят молиться, а не грабить, под его сводами от камня к камню порхает слово Божье, а его кресты снова вонзаются в бескрайнее карабахское небо.
Еще более вольготно живется и дышится нынче монастырю Гандзасар. По сравнению с Дадиванком он зеленый юнец, едва отпраздновавший свое совершеннолетие, но и этому сыну древнего Карабаха совсем скоро исполнится восемь веков. По преданию в усыпальнице храма покоится отсеченная голова Иоанна Крестителя. С этим фактом готовы до хрипоты спорить Франция, Италия, Греция и Сирия (у них есть свои артефакты и аргументы), но какое может быть до них дело настоящим горцам из села Ванк, что ежедневно любуются этим красавцем и готовы положить собственные головы за его прошлое, настоящее и будущее.
Свои унылые, черно-белые дни Гандзасар оставил в недалеком, но уже таком неблизком прошлом. Ему больше нет смысла вспоминать о войне, о рвущих его стены снарядах и ранящих душу проклятиях. Он выстоял…, превратился в визитную карточку Карабаха и стал жемчужиной страны, которая привыкла гордиться своим наследием.
Плавно и почти незаметно встающая над долинами радуга окрашивается в золотые тона. Золото Карабаха – это его люди! Нигде мне не доводилось встречать народа более радушного и гостеприимного, чем здесь. Вековой старик, живущий сбором ржавого железа, провалится от стыда сквозь землю, если не угостит тебя чашечкой дымящегося кофе, добрым словом или стаканчиком забористой, как сама смерть, тутовки.
Поразительно, что стол президента страны практически ничем не отличается от стола крестьянина из глухой, притаившейся под самыми небесами, деревни. Ни тут, ни там вы не увидите экзотических крутонов, красноперых барабулек или истекающего жиром фуа-гра. Карабахская еда проста как сама жизнь, но боже мой, до чего же она хороша! Из сметаны и сливок здесь можно лепить затейливые скульптуры, и будьте уверены, они легко простоят до конца ужина, если только не станут жертвой чьего-то разгулявшегося аппетита. Парное, пахнущее молоком мясо, почему-то совсем не хочется жарить, и далеко не во мне одном при его виде просыпался зов предков и вспоминались те времена, когда человек еще не ведал кулинарных возможностей огня.
И хватит об этом, потому что сейчас, находясь в Москве, я рискую погибнуть от страшной смерти воспоминаний и не закончить историю о народе Карабаха. А ведь далеко не столом единым славятся люди, которым еще совсем недавно пришлось с оружием в руках отстаивать свою Родину, свою веру, а стало быть и свою жизнь.
Кстати, увлечения первого лица государства также очень далеки от московских… А в этом поединке верховная власть одержала сокрушительную победу над духовной ☺
В дни войны на каждого карабахца приходилось СТО азербайджанцев, а ее итог знает сегодня каждая честная карта в мире. Но этот народ не говорит о том времени, не кичится победой и не хочет вспоминать те дни, когда воевал. Все разговоры здесь ведутся о мире, о празднике, который случится завтра, послезавтра и через неделю, о детях что должны пойти в восстановленные школы и о садах, что разметались на полстраны. Наверное так и должны вести себя сильные. И пускай сегодня вокруг них лежат разбитые дороги и расстрелянные больницы, но они точно знают, что после беззвездной ночи обязательно будет новое солнце, новая радость и совершенно новая жизнь!
К сожалению красного цвета радуги нам в эту поездку наблюдать практически не довелось. Разомлевшее на фруктах, вконец обленившееся лето наотрез отказывалось паковать тепло в чемоданы и отправляться на юг. Деревья что-то безбожно врали о вечерней прохладе, при этом даже не думая краснеть ни из чувства долга, ни для приличия, ни для услады взора.
О столь ожидаемом красноцветии не могло идти и речи. Отдельными, оброненными на склонах рубинами то тут, то там полыхали пунктуальные кусты и та растительность, что согласно календарю честно завершала летний сезон. Но общая картина все еще была полна жизни и радости. Все, к чему прикасался взгляд по-прежнему неистово хотело жить и радоваться каждому новому дню.
Наверное кто-то посчитал бы поездку неудавшейся, а себя обманутым, но для меня все происходящее виделось лишь очередным поводом вернуться сюда на будущий год и получить обещанный старожилами полный спектр радуги.
Зеленый цвет, как известно, символизирует любовь и покой. И пускай настоящий покой Карабаху еще только снится, зато любовь эта страна уже вполне может поставлять на экспорт. В зелени Карабах утопает, ею он живет и дышит, она со временем станет его символом и превратит в маленький, но бесконечно прекрасный рай (благо, что с садами, Евами и запретными плодами здесь тоже полный порядок).
Не случайно одна из самых старых легенд страны связана не с седовласыми храмами, не с победами в великих сечах, а с казалось бы самым обычным деревом. Хотя что обычного можно отыскать в платане, которому по преданию исполнилось 2000 лет; в дупло которого может легко поместиться сто сытых и не самых стройных карабахцев, и чья тень может укрыть собой всех обитателей Ноева ковчега.
Всезнающие карабахцы утверждают, что здесь с краткосрочным визитом останавливался отдохнуть и испить местной живой воды Александр Македонский (многие даже составляли ему компанию, рассказывая о прелестях своей страны и потчуя вином и советом). Эти же люди сегодня с превеликим удовольствием разбредаются по близлежащему холму и под хороший шашлык рассказывают были и небылицы об удивительном дереве-ветеране и конечно же о себе.
Синий — цвет королевской власти, благородного происхождения и благосостояния.
C последним в Карабахе да и в Армении, пока не густо. Но я считаю неправильным приезжать в страну, фотографировать помойки, разруху и нищету, а затем говорить, что всё здесь выглядит именно так. Поверьте мне, бывает и по-другому.
Как и везде, здесь встречается и самое убогое, полуживое полужилье, страны, только что вышедшей из разрушительной, жесточайшей войны, и его роскошество королевские покои. Наверное нет большего удовольствия, чем с чашечкой кофе поутру, с любимой книгой на полдник и с бокалом благородного двадцатилетнего «Наири» под звездами сидеть, поглядывая свысока на мир и на покоящуюся под ногами столицу.
Еще более поразителен тот факт, что в древнем, как сама вечность, городке Шуши, численность населения которого едва ли может соперничать с обычной московской многоэтажкой, за последние несколько лет родилось сразу три новых музея. У картин из художественной галереи такая обширная география, что разве только Гваделупа и Атлантида не представлены здесь затейливым пейзажем или портретом дамы с камелиями. Однако, по понятным причинам, моим любимым является музей минералогии (и не спрашивайте меня, каким образом в бесконечно далеком Карабахе появилась коллекция камней со всего мира).
Серого цвета в Карабахской радуге практически нет…. Разве что набежит откуда-то с гор непролазный туман, укроет все вокруг мягким, пушистым одеялом, превратит день в ночь, да и сгинет в небытие, гонимый ветром, солнцем и человеческим желанием радоваться.
Да и черный все реже и реже встречается в этих местах. Его обгорелые стены, пропитанная человеческим горем зола и угли прошедшей войны до сих пор сохраняются в городе Агдам. Это страшное место. Сюда не возят туристов, о нем не рассказывают в путеводителях, а часть территории вообще закрыта для въезда. В свое время по численности населения один только этот город был значительно крупнее всего Карабаха. Отсюда по изможденному Степанакерту без разбора и перерывов на сон били установки «Град».
Карабахская армия приговорила его к расстрелу. Около месяца над останками огромного города висело зловещее черное облако, а когда дым рассеялся, Агдама больше не было. В качестве страшной памяти нетронутым оставили лишь минарет, чтобы каждый, поднимающий оружие против Карабаха, помнил: безнаказанным отсюда не уйдет никто!
Через несколько лет внутри разрушенных, искореженных агдамских домов выросли гранатовые деревья. И этот контраст, это ужасное соседство жизни цветущей в объятиях смерти я уже вряд ли когда-нибудь смогу стереть из памяти. У войны не женское лицо, сказала как-то Светлана Алексиевич; по-моему, у войны нет лица! Ее страшное рыло, питающееся человеческими жизнями, более никогда не должно соваться на эту землю. Так, во всяком случае, думает весь без исключения Карабахский народ, строящий сегодня свой маленький, но такой счастливый МИР.
Однако красивая музыка карабахской радуги, просто по определению, не может оборваться на черной ноте. Из-под траурной вуали туч на притихшие долины и приунывшие взгорья обязательно должен пробиться сияющий, цвета огненного солнца, луч надежды.
Карабах. Октябрь 2015.
