- А ты куда, в Питер?
- Ещё дальше.
- Куда дальше?! Там же всё, земли нет!

Ой, как правы те, кто сидят дома. В тёплом помещение. На мягкой подушке. С клубничным вареньем, капающим с ложки.

А я вот поехала в Заполярье.

История началась с того, что меня пригласили в гости в Ковдор. Кто не в курсе, рассказываю: едете по трассе на Мурманск и километров через 25 после Кандалакши сворачиваете налево. И ещё 100 км в сторону Финляндии, до упора. В Кондоре все нормальные дороги кончаются, дальше всё очень сезонное.

Решение ехать созрело внезапно. Просто вдохновение, озарение, и просветление случились одновременно: ехать!!

Со временем всё в порядке, времени как раз навалом: каникулы. Зимние. Вот с чем похуже - снаряга. Имеется синтепоновый спальник. Он был засунут в рюкзак типа "колобок", комплект дополнили кружка, ложка, пара свитеров и пара пар носков. Как была в городской и неприспособленной к тяжёлым дорожным условиям обуви и куртке, так и поехала.

Момент психологический: оказывается трудно в первый раз поднять руку, установить её строго перпендикулярно телу, палец показывает чётко в небо (а не на верхушку рядом стоящей ёлки), на устах - улыбка, а в глазах сплошное дружелюбие и внимание к реакции водителя.

Своего дебютного драйвера я решила вылавливать у придорожного магазина. И, наконец, кто-то решил посетить этот магазин. Он вошёл и вышел, а я уже стояла рядом с его машиной.

Конечно, он согласился довезти меня до поворота на Шереметьево. И, само собой, повосхищался: и что так далеко, а тем более зимой, а главное - не на юг.
-Ну, я бы так не смог!

Следующий водитель выловился до Солнечногорска.
Но до этого я полчаса провела за голосованием. Это так кажется, что зима - холодная. Стоял 0°, снег был рыхлый и мерзкий, а там, где много ходили или ездили, он был - вода: грязная, комковатая, и, главное, хорошо летающая.
Машины, которые считали, что нам не по пути, щедро делились этими брызгами. Где бы я ни стояла и какой стороной тела не смотрела бы на трассу.

После Солнечногорска я очень хорошо ехала. И быстро. С душевным подъёмом.

На тверской объездной меня высадили у моста через Волгу, на трамвайном переезде. Условия весьма неплохие - есть куда увернуться от снежной талости. И голосую я всем хорошим драйверам, но никто из больших и красивых машин не хочет составлять мне компанию. И из маленьких и шустрых тоже не хотел. А вот из города вышла дама в серой шубе, - она хочет постоять рядом. Некоторое время мы дружно размахиваем руками. Душевный подъём ползёт вниз, ибо ноги в сырости, а по трассе ветер веет.

Но машины едут, как им не ехать, ведь ехать-то им надо. И, наконец, одна фура остановилась, приняла в своё буржуйское нутро серую даму, сочно фыркнула и перевалила через мост. Пока я провожала их, мысленно желая всех благ и даме, и себе, сзади меня аккуратно и бесшумно материализовалась жёлтая "девятка". Это было так незаметно для моего сознания, что я крупно вздрогнула, внезапно услышав из-за спины:
-Вам куда надо?
Драйверу важно было услышать, что я еду не в Тверь,
и он это себе уяснил,
особенно когда я эмоционально его в этом убедила.
-А рюкзак давай назад. До Питера довезу.
О!

Хорошо смотреть на заснеженные ели по обочинам. Хорошо считать столбы и читать имена населённых пунктов. Хорошо отмечать показания спидометра и соотносить их со временим и пространством. А ещё когда драйвер не жаждет беседы, а слушает музыку и свои мысли. Есть возможность обратиться внутрь себя и увидеть там дорогу, такую же, как та, что раскатана под колёсами, и почувствовать, что эти дороги стекаются в один горизонт, а вот что там - ещё неясно. Этот кусок пространства неосязаем, неуловим, как родниковая вода.

Проехали табличку поворота на Петрозаводск. Да, да, мне тоже на Петрозаводск, но завтра. А сегодня ещё поживу по-человечески в обществе старых знакомых, посмотрю на замёрзшую Неву. Потом мы будем сидеть на кухне (здесь же коридор, здесь же ванная; ещё унитаз в коробку с дверью заделан), рассказывать о прошлом, настоящем и будущем, прихлёбывать чай и облизывать ложки с мёдом.

Утром встали рано, потому что подруге надо на работу, а автобус всё-таки ходит по расписанию. А её родители уверены, что я сгину где-нибудь по дороге. Вот щас отъеду от города пару сотен километров и сгину. И до Ковдора не доберусь. А если доберусь, то месяца через два. На поезде. Потому что в этот раз совсем разочаруюсь в автостопе где-нибудь к ночи.
Или, скорее всего, напугаюсь до дрожи в солнечном сплетении и вернусь домой к радости и довольству окружающих, а про автостоп забуду. И все эти нервы, нервы плюс боязнь темноты, маньяков, маленьких закрытых пространств и безлюдных больших пространств я и должна была получить в качестве диагноза.

Сразу на выезде мне попался карельский МАЗ.
Сначала он не имел ко мне никакого отношения. Просто остановился почистить стекло. В самом деле, должен же человек видеть, куда едет его машина. Так вот, остановился МАЗ стёклышки почистить, а идти сзади, я иду. И читаю всё, что сзади на этом МАЗе написано (ой, а знаете, сколько написано на машинах, уделанных грязью по самый потолок!), в том числе и номера, которые карельские. Вот, думаю себе, вполне подходящая машина. Подхожу и впрашиваюсь, упирая на дальность предстоящего мне расстояния и на то, что его помощь будет неоценимой.

На лице драйвера очень ясно формулировалось: вот ещё, да пошла ты, связываться ещё, ну тебя. И прочее. Однако - не сказано. А ещё через секунду, видимо, взгляды его на жизнь полностью изменились:
-Ладно, залезай.

Ехали долго и нудно. Пейзаж за окном становился утомительным (ну Вы поймёте меня правильно, зима, заснежено всё. А снег я и под Москвой видела), но я упорно держу на лице выражение заинтересованности. Машина едет где-то 60 км/ч, отчего заинтересованность на лице тихо гаснет, остаётся только выражение, да и то весьма общее. С драйвером тоже эпизодически беседовали,.., но лучше уж в окно смотреть. Выяснила. Что машина возила в Питер хлеб с Олонецкого хлебозавода и теперь возвращалась в порт приписки.
Прогромыхали сквозь Лодейное Поле. А уже весьма плотные сумерки надвигались. И мне не хотелось думать, во что же они превратятся через полчаса.
Раздираемая любопытством на мелкие неравные части, сунула нос в атлас. У-ух, а впереди целая Карелия, не говоря уже о том, насколько целая и длинная.

Про что я ещё раз подумала, когда мы с драйвером вежливо попрощались, и он свернул в Олонец. А я осталась на трассе. И времени восьмой час вечера, и на трассе ни одного фонаря, и темно-синяя куртка почему-то не отражает свет.
Но! Не всё так плохо. Поворотилась по сторонам и обнаружила свет. Сзади по ходу движения, метров за 300 до поворота располагался пост ДПС, обещавший жизнь, людей, машины и блестящие перспективы.

Пост на самом деле оказался слепленным на скорую руку; видимо, задумали как временный и назначили постоянным. Стоит этакий вагончик типа бытовка, вмёрзнув в снег, лёд, землю; вокруг него даже фонари поставили, которые даже освещали, а не просто так. На посту водились менты: один снаружи и два в бытовке, которые дымили чайником и изредка подавали голоса. Пока машин не было и проверять некого, "наружный" мент заходил в бытовку, заводил разговоры и надеялся, что его сменят. Но слышался очередной мотор и мента снова выставляли за дверь ("Давай, договорились же по часу. Иди, работай").

Мои перемещения по территории поста не вызвали в ДПС-никах никаких ответных чувств: за мной, конечно следили последней четвертью глаза, но так держат в уме шевелящийся предмет просто потому, что он шевелиться. Машины, спящие на посту, кончались на двадцать метров дальше, чем свет, а там, где оставалась свободная полоса трассы, могло проехать 1,5 грузовика. Умирать не хотелось, а с голосованием здесь были бы сплошные проблемы. Мент ведь обладал гораздо большим влиянием на водителей и уж точно выглядел убедительнее меня - чем не причина заручиться поддержкой сильного.

-Помогите, пожалуйста, машину поймать, - обратилась я к обветренному лицу мента.
-Куда? - уточнило лицо, старательно скосив на меня глаза, ибо при высоком росте мента и окоченевших лицевых костях иначе никак.
-На Петрозаводск. Хотя бы (это совсем тихо, сквозь зубы и внутрь себя сказано).

ДПС-ник влип в приоткрытую дверь бытовки, делясь содержанием нашего диалога с "внутренними" ментами, которые очень любопытствовали, но без бытовки мёрзли.
А тут зашумела очередная фура, и "наружный" мелкой рысью двинулся ей наперерез. Почитав документы, он спросил у драйвера
-Девочку возьмёшь? На Петрозаводск
-Давай, - вполне обычно согласился тот.
-Давай, - махнул мне мент и понёс своё лицо в бытовку. Из окошечка строения за нами наблюдало четыре случайных глаза.
Я села в кабину - попала в рай. А куда же ещё, если по ту сторону борта -15°, а по эту никак не меньше +25°. Да здравствуют сбывающиеся мечты!
Мужик ехал в Сегежу из Финляндии. И сам он, уверял меня горячо и страстно, был финном, самым чистокровным. Даже имя своё продемонстрировал - Ивар.

Некоторое время мы были заняты каждый своим делом: я вовсю наслаждалась теплом, а Ивар старался не пропустить дорогу мимо колёс. Снег пошёл, и даже завьюжило. У Петрозаводска на посту встали, Ивар разложил кофеварку: и тут уже ничего не отвлекало от размеренной беседы. Правда, размеренным и спокойным Ивар оставался недолго - узнал, что собираюсь за Полярный круг и в одиночку. А женщина, по его финскому понятию, должна дома сидеть, а если и выходить за пределы населённого пункта, только в сопровождении больших, крепких, сильных мужчин. Иначе никак. И он демонстрировал мне карельскую трассу, с поворотами, в лесах, скалах, заснеженную и практически безлюдную.
-Ну, вот видишь, какие дороги! - и ловил асфальт колёсами, чтобы вписаться в поворот со спуском.

Вот тогда то я и прониклась происходящим. Все эти вплотную подступившие елки-сосны и проступающие сквозь них скалы, как нагромождения чего-то непонятного и не отпускающего, красивые и пугающие до благоговения в лице; дорога ныряет вправо-влево, и снег сыплется сверху так, что в окно его не видно, а дорогу всё равно засыпает, а драйвер сидит с сосредоточенным лицом, виляя машиной с горки в поворот, и старается не думать о том, что с двух сторон скалы, красивые и пугающие, а также елки-сосны, проступающие сквозь снег, а, наоборот, все очень тепло и скоро приедем.
Масштаб происходящего оценивалась соответственно масштабам атласа, и я наглядно убедилась: впереди километров уже меньше, чем сзади, так что ближе всё-таки в гости.

Со временем драйверу надоело сосредотачиваться на дороге, и снова были разговоры.
Вернее так:
Драйвер в упор не понимал, как это можно, чтобы лицо женского пола перемещалось, таким образом, и в таких условиях. В общем, так не бывает. А если бывает, то в какой-нибудь параллельной реальности, а не там, где он.
Однако, я сидела здесь же, в его кабине и получалось совсем наоборот. Тогда Ивар решил отвлечься от грустных мыслей и пустился рассказывать про одного своего знакомого, "тоже большого экстримала". Среди прочих подвигов значились и попытка заблудиться в лесу (на сибр), и суточное плаванье очень вольным стилем в Средиземном море (за борт стряхнуло).

Если он меня в чём-то и убедил, так в том, что компания идиотов - не самая плохая.

Расстаться с драйвером я решила на заправке перед поворотом в Сегежу (так я в атласе прочитала). Так что когда по правому борту промелькнула заправка, я и высадилась. А Ивар радостно и без лишних вопросов поехал до дому.
Ну-ну-ну…А как ещё выразить эмоции!

То место, куда я выпрыгнула из Volvo (тёплая, душевная машина!!) прямо в середину местной январской ночи (02.00, знаете ли, ночи, но скоро - утра), несомненно, - заправка на трассе. Но! Это не была заправка в реальном смысле, а только в смысле будущего, ибо заправка находилась в процессе строительства.
Так что внешне она была вполне походила сама на себя, только не действует.
Из интересного там имелось две бродячие собаки и строительный вагончик, который я не стала проверять на обитаемость.

Ну что Вы хотите: первая самоходная поездка по незнакомой трассе, когда неизвестно, что сильнее - впечатления от местности или восторг от самого процесса передвижения.
Ой, как Вы правы; Вы, кто сейчас сидит в тепле, на мягкой подушке. А я вот поехала…

Лес, знаете ли, кругом, скалы красивые, дорога широкая - и всё это в снегу белоснежном; волшебство одним словом. И посреди этого белоснежного волшебства я чувствую себя такой дурой, что даже плакать уже не имеет смысла.
Ну не замерзать же здесь!
Тем более, что где-то там, на смычке отсвечивающей снегом дороги и тёмного неба виден свет, этакий ночник за занавеской. То есть там - реальная заправка на повороте, чего я, собственно от жизни и хотела.

С этого самого места я начинаю идти пешком. Ясное дело, раз попала на такой аттракцион, надо прочувствовать всё до конца.
Поэтому:
сначала я пугалась собственных шагов и движений;
потом я к ним привыкла;
потом за каждым деревом мне стало мерещиться по маньяку, или медведю, или, ещё какому-нибудь малополезному мне в данной ситуации персонажу;
а если учесть, что всего освещения у меня - снег под звёздами, то понятно, почему я стала тихо разговаривать сама с собой.
(нельзя же бросать себя в сложных условиях).
Кстати, звёзды мне очень хотелось выключить. Мне ещё не доводилось встречать такого космически глубокого в темноте своей неба и звёзд, крупных, как горох, и таких близких на фоне неба, что прямо вселенским холодом веет.
А холода мне и так хватало.

Но вот я могу уже различить не просто свет, но и его источник.
А здесь появляются гаишники.
Навстречу мне подъехал УАЗик, оттуда вышло три лица при исполнении
-Ты откуда?
-Из Москвы, - просипела я (вредно долго дышать холодным воздухом).
-Садись, подвезём.
До "правильной" заправки оставалось метров четыреста.
В дороге менты читали мой паспорт.
-А где ты живёшь? - уткнувшись носом в страницу с пропиской
-Так там же написано.
И долгий укоризненный взгляд мне вдогонку: ну, мы же тут не ерундой…вообще-то.

Наконец-то захожу в призаправочное кафе, такое квадратное помещение, где всей мебели - стойка раздачи и окно по продаже автомобильной химии. За стойкой командовала девушка Лена, живущая в ожидании утренней пересменки. Взаимное общение оказалось кратким, так как ночь глубокая и жизнедеятельность замедляется, но потусоваться здесь до утра - сколько угодно.
По эту сторону стойки был интересен человек Коля - из местных чукчей; что-то вроде заправщика - дворника-распорядителя на стоянке. Он охотно поведал мне, сколько здесь спит машин на Мурманск, в какие из них реально вписаться и во сколько они утром очнуться, ибо вечером здесь сильно квасили и сейчас в живых никого. Периодически Коля возникал в кафе и выпрашивал у Лены "грамм сто для согреться, за мой долг".
Я же, в свою очередь, имела ещё часа четыре на обдумывание жизни.

Утром. Небо стало сереть крапинками. Выстуженный за ночь мир закопался в снег, и Коля отправился сгребать этот снег в разнокалиберные кучи. В воздухе наметился день.
Лену пересменили: приехал лично хозяин всей этой системы добрых услуг на трассе, привёз ей сменщицу, а потом стал по мобиле с кем-то ругаться насчёт вывоза снега, который Коля разложил по обочинам. Потом осталась только сменщица, - и зашевелились машины и их обитатели. В кафе - отличная позиция, все драйвера заходили сюда перед отъездом на утренний кофе. Оставалось только подходить и - с добрым утром! - спрашивать
а туда ли Вы едете? -
ну, туда, но места нет,
так что - счастливого пути.
(Коля глядел на драйверов и бурчал: а ведь врёт, полно у него места в машине, сам видел. Ну и фиг с ним - добавлял и добавлял ещё 50 граммов).
Пол в кафе нужно было вымыть, поэтому меня временно выставили вон. Я зашла погреться в соседнее, более респектабельное кафе (о котором см. в рассказе А. Кротова "Авария на Мурманке"). Через несколько минут Коля дал мне сигнал к возвращению.

На выезд выстроились КамАЗы; из одного выскочил драйвер, мотор не глуша, двинулся на свой утренний кофе.
Наши траектории просто не могли не пересечься. Просто не имели права. Мы обречены были на краткую беседу уже известного содержания:
-Вы едете на север?
-Ну; а что? Ты куда собралась?
-Мне хоть бы до Кандалакши.
(Разговор перетёк внутрь, где драйвер купил кофе).
-А зачем тебе туда?
-Надо. В гости.
-Надо… Надо поездом ездить.
И отошёл совсем в сторону.
А я стала смотреть на витрину с кассетами, так как всё равно больше нечего делать.
А перед витриной стоял драйвер. И пил кофе.
И получалось, что я смотрю как бы и не на кассеты, а на драйвера.
Хотя на самом деле на кассеты.
Но драйвер понял по-другому и чуть не захлебнулся кофе - от смеха:
он думал, я его решила загипнотизировать.
Когда я оценила эту сцену, я бы тоже не смогла спокойно пить кофе.
Так мы и улыбались, делая вид, что улыбка одного не имеет к другому никакого отношения.

Драйвер Сергей оказался человеком,- мы поехали в Кандалакшу.
Началось ползанье по карельским горкам. По очень крутым подъёмам, и закатанным до льда к тому же. И это на гружёном КамАЗе: он замирает на середине подъёма в таком усилии, что становиться ясно - всё… Щас начнём обратное движение вниз - или машина просто развалится пополам от напряжения. Сергей скрипит вместе с машиной, а я мысленно целую ей колёса и прощу вытянуть.
-О, русские люди! - веселится драйвер, когда мы в очередной раз со свистом съезжаем вниз.
Через час решили остановиться позавтракать. Сергей заказывал так щедро, что даже сам не смог всё съесть, что уж обо мне говорить. (Но блины со сгущёнкой бросать было жалко, и я обкусала все края, которые со сгущёнкой. Ни крошки врагу!)
Поехали дальше. Вернее, поскакали.
-В прошлом году местным властям было выдано некое количество денег на ремонт трассы. Денег хватило километра на полтора.

Возле Кольской АЭС у КамАЗа квакнулось колесо. За полчаса драйвер чем-то его облагородил, чтоб не развалилось на ходу. А капитальный ремонт был отложен до Лоухи.
На ремонтной площадке на повороте на Лоухи уже стояло несколько машин (по разным своим причинам, а не только по ремонту) и знакомые, конечно, нашлись. Два часа на сильном ветру, под работающими двигателями и помогая себе самыми музыкальными выражениями, трое мужиков меняли колесо. Ещё минут десять Сергей отмывал соляру с рук и копоть с лица.
-Точно морда не грязная? -спрашивал он меня следующие полчаса, пока ехали.
А вот пока чинились, - хорошо так смеркаться стало. И дорога хужеет с каждым километром: из-под накатанного "снегольда" её не прощупать. Местами её ремонтируют, - конечно, самое время. Из-за этого проезжее пространство сужалось до ширины одной фуры (которая при этом одним бортом скребёт обочину-сугроб, а другим - строительные заграждения). И идти грузовик может только пешком, осторожно переступая колёсами, так как на этих участках снеголёд застыл неровными по форме и неравными по высоте колдобинами. На этих "хребтах" машины строго соблюдали вежливость: сначала на цыпочках проходил грузовик с одной стороны, потом с другой стороны, один туда, один сюда.

Мы уже миновали Полярный круг. Самого памятного знака на эту тему я не увидела по причине темноты; зато плотно посетили харчевню имени Полярного круга, где было нам тепло и вкусно.
Отчаливаем от харчевни.
-Гляди, северное сияние.
Надо было нагнуться в кабине о-очень низко и закатить глаза, чтобы увидеть антрацитовое небо и лёгкий мазок белой кистью над дорогой.
-Стало быть, градусов пятнадцать ниже нуля, - рассудил драйвер. -Цветистость оно приобретает после 30°, ближе к 40°.
(В этот раз мне лучше не встречаться с цветным вариантом сияния).

Подъехали к очень крупной стоянке (заправка, кафе, ещё кафе и где-то за всем этим угадывается пост).
-Ну вот твоя Кандалакша, - Сергей заглушил мотор.
Освободив от себя и рюкзака кабину, я уставилась в небо. Вдоль трассы высоко-высоко над безумным миром струилось сияние: такой мягкий и пушистый локон; как красивые волосы - даже погладить хочется.
Драйвер развернул меня в сторону кафе и погнал внутрь.
Кафе было прелестным: небольшое, тёплое, с удобными стульями и телевизором. Ещё здесь имелся и отдельно оформленный "кабинет" - большая ниша с диванами вдоль белых стен и столом, занимающем весь остальной объём ниши. Недолго думая, я заняла эту VIP-зону до утра и стала делать попытки заснуть.
Ближе к ночи на стоянке скапливается всё больше машин, и водители заходят в кафе, чтобы быстро что-нибудь съесть перед сном, а главное, со вкусом выпить (наконец-то день закончился). Периодически моё уединение нарушалось любопытными лицами и почти одинаковыми вопросами: Ты кто? Куда едешь? У-у, это уж до завтра. Вот с утра и поедем.
И так до поздней ночи.

К утру мне всё-таки удалось поспать, и разбудила меня возня девушки-официантки, которая готовилась к сдаче смены.
Отрываться от нагретой скамейки - мама моя как не хотелось. Поэтому я и не спешила с этим насилием над собой, а прислушивалась к внешней жизни: двигаются ли машины и куда. Даже не глядя за окно (безнадёжно, кстати, запотевшее изнутри и замёрзшее снаружи) было ясно: там холодно и очень. И никак иначе.
Пора выходить на длинную прямую; попить водички, собрать вещички и вплотную заняться уезжанием.
(Не сомневаюсь, что через полтора часа машин проснулось бы гораздо больше; и драйвера бы заходили в кафе; и можно было бы их стопить прямо здесь, без отрыва от телевизора. Но хотелось уже приехать, тем более, что оставались последние 140 км).

В запасе у меня уже не было тёплых вещей: всё, что могло быть надето, уже было надето. Хотя всё равно хотелось утепляться и утепляться.

Дорога оживлённостью не поражала. Грузовики, ночевавшие кабиной на Мурманск, и не думали просыпаться.
На краю дороги танцевал мужик в хиленькой куртке, шапку натянув до плеч, а шарф, намотав до макушки.
-Машину жду.
Ну вот, только рассвело, а уже конкуренция.
-Мне в Петрозаводск нужно попасть.
-А чего ж Вы на этой стороне ждёте? И в помещение, по-моему, гораздо теплее ждать.
-Не-е. В течение часа здесь должна машина пройти, ребята из Апатитов, обещали меня подхватить. Но ведь не догадаются, что я внутри где-нибудь сижу. Постою тут - так вернее.
Чечётку мы уже вдвоём отбиваем. Через несколько минут стоплю что-то очень древнее из породы ЗиЛов, втискиваюсь в кабину и мне почти неважно, куда это едет - всё равно не ближе поворота в город.

ЗиЛ ехал в Полярные Зори - и я оказалась в середине размашистой развязки. Поле, чистое поле. Людей нет, машин нет; топаю до конца развязки. Красиво всё-таки вокруг: солнечные блики на снегу, а небо, конечно, серенькое ещё, но местами уже голубеет сочно, многообещающе. Морозный день ожидается, блин. Хорошо-хорошо, дышу воздухом, любуюсь Заполярьем. До последнего лепестка добежала почти бегом; некоторое время стояла там, в ритме чунга-чанги; а уже потом появился бензовозик.
О, как я мечтала о тёплой машине, где можно вынуть руки из перчаток, лицо из капюшона и не корчиться замерзающим попугаем.
М-да. Видимо, в этих краях такие машины редкость. Драйвер и сам был бы не против таких условий работы, но реальность почему-то всегда гораздо интереснее. Из щелей (а они были практически везде) тянуло морозом. Печка решительно умерла ещё два года назад. Но обо всём этом можно не думать, потому, как пейзажи вокруг такие, что остаётся только глазами восхищённо моргать. Ведь:
Хибины косматые встают от горизонта и приближаются-приближаются;
и снегом их так щедро присыпало, но всё равно видно, какие они косматые ёлками;
и там, у горизонта ещё прячется розовое что-то, рассветное, и тающее. Оно смешивается с остатками серого в небе и этим оттенком падает на горы, заснеженные и занеженные в глубоком вздохе рассвета. Где-то внизу под небом, разбросаны облака, багровые, белые, как яблоки.
И в эту красоту петляет дорога.
Я не выдержала и высказалась на тему неотразимости пейзажа.
-Это оно из далека уже такое красивое, - зашевелился драйвер. - А если там ехать, так вообще…
Он так и закончил - многоточием, дескать, настолько всё это "невыразимо прекрасно" (слизано у Кортасара, откуда - не помню).

Лирическое отступление кончилось, - мы доехали до поворота на Ковдор, где и расстались.
Настроение, конечно, замечательное, но - не бегают по трассе машины толпами; дорожное движение в анабиозе. Пришлось вальсировать поперёк трассы: до Ковдора ещё 100 км, не пешком же.
Ура-ура! Появилась "Волга", остановилась "Волга" и повезла меня "Волга" прямо в Ковдор.
-Ни фига себе путешествуешь! - Это драйвер уже узнал, что я таким образом из Москвы добираюсь. -Я тут на машине-то не всякий раз в такой мороз поеду, а ты автостопом.
И далее несколько общих фраз на тему "куда смотрят родители".

Машина, действительно, не страдала тёплым микроклиматом. Из-за чего страдал владелец машины, т. к. ездить надо много, а в этой морозилке не хочется.
В дороге случилась одна достопримечательность: пограничный пост. Раньше с этого места и до самой границы тянулась приграничная зона и все, кто хотел туда попасть, должны были доказать своё право на это:
наличием прописки в этой зоне (а в неё попадали несколько поселков, и даже нечто покрупнее, вроде города Ковдора);
приглашением от тех, у кого в наличии прописка в этой зоне и соответствующем разрешением на въезд (а спрашивали строго, ведь рядом - буржуйская страна).
На посту водятся пограничники, несмотря на смещение приграничной зоны близко к границе, и даже не зря водятся - они всех въезжающих регистрируют, а у выезжающих проверяют документы. Только после этого шлагбаум поднимается.

В Ковдоре лично мне нужно было на улицу Комсомольская, о чём я и стала расспрашивать драйвера:
-А Вы не знаете, где здесь улица Комсомольская?
Драйверу было известно только, где находиться контора, в которую он по делам ездит. То, что в городе ещё есть какие-то улицы, он, конечно, догадывался, но без подробностей.
Пришлось опрашивать аборигенов. Сначала меня посылали в разные стороны одновременно, но, наконец, нашлась тётка, которая сообщила: Комсомольская - это за углом.
На улице за углом имелась только одна сторона. С чётными домами. А мне, разумеется, нечётный нужен. Опять стала приставать к населению, объяснили: нечётная - это та, которая через овраг, через пустырь, вон там метрах в ста виднеется.
Ну, раз виднеется, значит - доехала. С чем себя и поздравляю. До сих пор.