К графу Сергею Дмитриевичу Шереметеву, сыну Дмитрия Николаевича, вместе с огромным богатством старинного рода, перешёл по наследству и ген роковой любви.
Его карьера по всем статьям удалась: участник Русско-турецкой войны 1877-1878 годов, был парламентёром к Али-Паше; статский советник, с 1900 года член Государственного совета —
— высшего органа власти в России, и обер-егермейстером двора, и кавалером множества орденов, как русских, так и иностранных. Автор более 200 научных работ.
Консервативность своих взглядов выказал еще в 1897 в записке, поданной Императору, в которой отмечалось: «Россия развилась и создалась самостоятельно, а потому все существенное в ней является самобытным; и Церковь, при всем вселенском ее значении, самобытна, и монархия ее самобытна; самобытно и ее дворянство: оно не чета европейскому потомству рыцарей — детищу феодализма. У нас не было феодализма, не было и замков.
Наши замки — монастыри наши, светочи просвещения, двигатели колонизации, рассадники благотворительности... Законодательство наше не может не считаться с этими особенностями нашего самостоятельного развития, с этою самобытностью России».
К Манифесту от 17 октября 1905 года отнесся резко отрицательно.
По этому поводу писал Великому князю Владимиру Александровичу в Царское Село:
«Национальное чувство никогда не было так глубоко принижено и оскорблено всячески».
К Государственной Думе относился отрицательно, считая, что учреждение «иноземного духа» не может быть «выразителем духа русского».
Действительность разочаровывала его, прошлая жизнь казалась глубже, значительнее.
Он взялся за перо и очень редко выезжал из дома, предпочитая написать лист-другой какого-либо исторического изыскания, чем убивать время в пустопорожних разговорах.
На склоне лет Сергей Дмитриевич, никогда не любивший великосветской жизни, все чаще уединялся в своем кабинете, где хранились громадное книжное собрание и коллекция редкостных документов, связанных с прошлым России и ее выдающимися личностями.
Время словно остановилось в восемнадцатом веке — «золотом веке» русского дворянства. Казалось, что за высокими окнами все еще скользит призрачная фигура недолгой хозяйки дворца — Прасковьи Ивановны Жемчуговой-Шереметевой, героини самой знаменитой в России любовной истории и бабушки нынешнего хозяина.
* * *
Всё чаще Сергей Дмитриевич предавался воспоминаниям...
В дальнем конце зала, где сгущались сумерки, ему ясно представлялся образ молчаливой княжны, которую некогда впервые увидел здесь. Это вызывало в нем острое, непередаваемое чувство, названия которому он не знал, да и не хотел знать.
По «Мемуарам» Шереметева можно судить, о печальной истории Мари Мещерской, которая в юности заняла в его сердце особое место и осталась там навсегда, на всю жизнь...
И не только в его сердце попала стрела амура — его друг Александр, тоже, был страстно влюблён
в княжну Мещерскую. Однако, судьба приготовила ему неожиданный сюрприз — 12 апреля 1865
года в Ницце на вилле Бермон скончался цесаревич Николай — это означало, что наследником
российского престола становится он, Великий князь Александр.
В скорбный момент Николай сам, молча, соединил руку своей невесты с рукой Александра.
Всё оборвалось, мечты о любви рухнули!
Когда в январе 1866 года родители объявили о своём решении женить сына на принцессе
Дагмар, ему ничего не оставалось, как согласиться.
"Он преклонился перед необходимостью, перед долгом... Явление было необычное, но оно
не могло не внушать к нему уважения" — писал С.Д. Шереметев.
Александр был вынужден жениться на невесте-вдове своего брата.
Княжну Мещерскую выдали замуж за промышленника Демидова. Родив ему дитя, княжна скоропостижно умерла.
Александр III прожил со своей супругой Марией Федоровной 28 лет в мире и согласии.
Рядом со своим мужем, с годами сильно раздавшимся и никогда не следившим за модой,
Мария Федоровна смотрелась весьма молодо. Разница между супругами была заметной.
При всей сердечности царицы, ей никогда не изменяли безукоризненное воспитание, такт и выдержка.
День 17 октября 1888 года Мария Федоровна называла «воскрешением из мертвых».
Возле станции Борки императорский поезд потерпел крушение.
Подставив свою спину, Александр держал крышу разбитого в щепки вагона, держал сколько было сил, все те бесконечные минуты, пока жена и дети выкарабкивались из-под обломков.
Он всегда был способным на жертву и верным друзьям, семье, памяти, убеждениям, и эта сущность характера государя спасла его семью.
Но платить за столь мужественный поступок пришлось дорогой ценой. Через несколько лет резко обострилась болезнь почек. Врачи считали ее следствием невероятного напряжения, которое испытал организм государя в тот роковой день. Сорокадевятилетний богатырь таял на глазах.
…20 октября 1894 года Шереметеву сообщили, что государю «совсем плохо», и Сергей Дмитриевич выехал в Ливадию.
Вот что записал Шереметев:
"II est mort" — «Он мертв». Разрешили войти.
Я увидел то, чего, конечно же, помыслить не мог… Увидел и остолбенел. Спиною к открытым дверям, в кресле, сидел государь".
Шереметев посмотрел в угол, где стоял письменный стол государя, заставленный разными предметами. Перехватив его взгляд, Мария Федоровна сказала:
— Может быть, хотите что-нибудь на память?» Он подошел и взял маленькую бронзовую статуэтку, изображавшую любимую собаку Александра по кличке Камчатка, которая погибла
в Борках.
Переведя взгляд чуть выше, Шереметев увидел женский портрет в овальной раме под стеклом, висевший на крученом шнуре.
Портрет ему был знаком. Сергей Дмитриевич и прежде знал, что это Мари Мещерская,
но никогда не осмеливался спросить о ней государя напрямую.
Понимал он и почему портрет повесили так низко. Из-за косо падающего света он оставался незаметным постороннему взгляду, зато хорошо был виден сидящему за столом.
Как ни хотелось Шереметеву рассмотреть портрет получше, чего раньше никогда не удавалось, он благоразумно решил не привлекать к нему внимание Марии Федоровны.
Вдруг Мария Федоровна спросила:
— А не знаете ли, Сергей Дмитриевич, кто та дама? — И движением головы указала на портрет
в овальной раме.
Шереметев обернулся. Лицо Мари за блестевшим стеклом уже было неразличимо.
Помолчав немного, он ответил:
— Нет, ваше величество, не припомню…
* * *
Повезло Сергею Дмитриевичу не только в карьере, но и в семейной жизни.
В свете его жену Екатерину Павловну, урожденную княжну Вяземскую, внучку Петра Андреевича
Вяземского, друга Пушкина, называли не иначе как «идеальная женщина».
Красотой она превзошла свою мать — Марию Аркадьевну Столыпину, во втором браке
Вяземскую, известную всем красавицу.
Кроме красоты Екатерина Павловна обладала прекрасным мягким характером.
Екатерина Павловна родилась в 1848 году, по любви венчалась в церкви села Останкино.
Занималась благотворительностью, в своём имении Михайловском Подольского уезда создала
музей и ботанический сад. Выкупила у брата Петра Павловича Вяземского усадьбу Остафьево,
устроила там литературный музей и установила памятники Карамзину, Пушкину, Вяземскому и
Жуковскому. В Странноприимном доме создала богатую библиотеку. Была председателем
Российского общества Красного Креста во время русско-японской войны 1904-1905 годов.
Семеро детей — пять сыновей и две дочери — выросли в знаменитом Шереметевском дворце, отгороженном от Фонтанки кружевной чугунной оградой.
Дети выросли, дочерей выдали замуж.
Усадьбу Вороново, принадлежащую брату Александру Дмитриевичу, Сергей Дмитриевич
выкупил и отдал в приданое дочери Анне Сергеевне, вышедшей замуж за А.П. Сабурова.
Она принадлежала им до 1917 года. (Сейчас усадьба Вороново — закрытый ведомственный санаторий, доступна к осмотру только Спасская церковь).
Счастливую, размеренную жизнь прервал вихрь революции.
В апреле 1917 вся семья Шереметевых покинула Петроград, который он называл не иначе,
как «преступным городом». Семья проживала в собственном московском доме на Воздвиженке,
как его ещё называли — "Наугольный дом".
С приходом к власти большевиков все имущество Шереметевых было национализировано.
Старому графу разрешили жить в одной из комнат коммуналки, на которые был поделен особняк.
В ноябре 1918 года во время обыска у графа была конфискована вся переписка, дневники,
ценные вещи на 10 млн. руб. золотом. Чекисты намеревались арестовать и самого Шереметева, однако, увидев, что он лежит в постели с гангреной ног, трогать не стали.
С. Д. Шереметев писал князю Н. С. Щербатову: «Дорогой Князь, Вы знаете, ныне арестованы
после обыска четыре сына и оба зятя, мне нездоровится, да и трудно поправиться...».
Через месяц, на 75-м году жизни, граф скончался.
Похоронен за оградой Новоспасского монастыря, т. к. внутри обители хоронить было запрещено.
Послереволюционные годы стали самыми тяжелыми в жизни графини Шереметевой:
были арестованы и вскоре расстреляны оба её зятя, подвергались арестам родственники и друзья семьи. Екатерина Павловна была вынуждена жить в семье сына Павла Сергеевича, который был назначен заведующим музеем-усадьбой «Остафьево», бывшим имением Вяземских.
Екатерина Павловна Шереметева умерла 24 января 1929 года и была похоронена у стен церкви Святой Троицы в Остафьево. Ей, к счастью, не пришлось увидеть, что стало в 30-х годах
с её семьёй.
Судьба детей Сергея Дмитриевича и Екатерины Павловны Шереметевых:
1. Дмитрий (1869—1943) — полковник Кавалергардского полка и флигель-адъютант Императора Николая II, после 1918 эмигрировал в Италию, где возглавил Союз Русских дворян;
женат на графине Ирине Илларионовне Воронцовой-Дашковой (1872—1959)
2. Павел (1871—1943) — писатель, историк, художник, предводитель дворянства Звенигородского уезда, член Гос. Совета, с 1919 работал хранителем музея-усадьбы Остафьево, после закрытия музея в 1930 поселился при Новодевичьем монастыре, где и умер от истощения;
женат с 1921 года на княжне Прасковье Васильевне Оболенской.
3. Борис (1872—1946?) полковник Кавалергардского полка, умер в эмиграции во Франции;
женат на баронессе Марии-Луизе-Маргарите фон Гебль (1880—1941)
4. Анна (1873—1943) — жена с 1894 года Александра Петровича Сабурова (1870—1919); расстрелян большевиками.
5. Пётр (1876—1914) — офицер Кавалергардского полка, умер в эмиграции;
женат с 1900 года на Елене Борисовне Мейендорф (1881—1966)
6. Сергей (1878—1942)
7. Мария (1880—1945) — жена с 1900 года графа Александра Васильевича Гудовича (1869—1919; расстрелян большевиками.
8. Екатерина (1880—1880)
9. Василий (1882—1883)
