Путь к Спитакавору шел в меланхоличных беседах об увиденном ранее. По дороге даже попадались деревни и люди, и вдруг, свернув налево и нырнув на УАЗике в глубокий ручей или даже небольшую речку, мы притихли и напряглись — и вовсе не зря: следующая часть пути прошла либо в напряженном молчании, либо во внутреннем монологе типа «Тихо-тихо, всё будет хорошо». Признаться, что страшно, было нельзя — с нами дети. Как позже призналась мне попутчица (когда мы уже были дома), «хорошо, что мы не истерички». Да, узкая вертлявая дорога, усеянная камнями, и частенько идущая по краю обрыва — это и правда не для истеричек. Дорога вела уверенно вверх. УАЗик кренило из стороны в сторону, он регулярно подпрыгивал,… — к сожалению, никому не пришло в голову засечь время подъема. Но нам это время показалось вечностью. По крайней мере не меньшим часа и не короче 30 км. На деле же гораздо меньше — когда мы спустились, то увидели указатель, 9 км до Спитакавора. Всего 9 км! Но я забегаю вперед. До того, как мы спустились, конечно, происходило много интересного.
Большинство армянских церквей и монастырей намерено построены в труднодоступных горах — к ним не только тяжело добраться, их в первую очередь трудно найти, трудно увидеть. Расчет прост и логичен — таким образом в стародавние времена монахи скрывались от врагов, войн и преследования. Спитакавор спрятан очень надежно. Ехали мы, ехали по вышеописанной экстремальной трассе и думали: «А куда же мы едем, не видно же ничего, где цель?» — и всего метров за 200 до цели она показалась. Причем всего на несколько секунд: вынырнул храм из укрытия и на новом повороте снова скрылся, теперь уж до самого конца пути. То же самое и с обзором внизу: поднимаясь почти на крышу неба, мы несколько раз видели Ехегнадзор как на ладони с селами вокруг — далекие-далекие крыши и перекрестки, но панорама вдруг исчезала, и снова поднимаясь выше, мы находили знакомый вид только после определенных поворотов.
9 км — только горы, деревья и цветы. И вдруг мы увидели крохотное поселение — как дача, несколько балков, обеденный стол на улице, пасека и скот. Распространенный опыт для Армении — коров, овец загоняют высоко в горы на лето, на экологическое питание и там же живут семьями сами скотовладельцы-пастухи. Тут же маленькие дети. Никаких условий, кроме природных и созданных руками на 3 месяца. Когда мы ехали вверх, вся семья работала: кто-то возился с машиной, кто-то стирал в ручье, кто-то готовил обед. Когда спускались — все сидели за столом и весело звали нас присоединиться.
Но я снова забегаю вперед. Итак, Спитакавор — это квинтэссенция нашего путешествия. Неописуемой красоты и энергетики храм. Вернее — остатки от него: часть фасада, грамотно комментируемая в советских и более поздних учебниках по искусству, находится в Эрмитаже. Храм воспринимается как женский; то ли от белизны камня, давшего собственно название монастырю, то ли от Богородицы над входом в храм: ее видишь неожиданно, входишь в ворота, наклоняешь голову и тут же ее подымаешь — и ахаешь от восхищения. Я не могла сойти с места, а отходя — снова возвращалась полюбоваться. Нет никаких драгоценных камней или красок в отделке, барельеф сохранился не полностью, он потемнел местами от времени и погоды, но солнце и ворота с поднятием головы делают его (барельеф) неописуемо притягательным.
Во внешнем убранстве храма вообще много интересного и радующего глаз. Отлично знаю, что храм армянский, это осознается и на уровне чувств, но есть что-то в нем нетипично армянское, то есть украшен он элементами, совершенно не встречающимися в других постройках.
На территории захоронен Гарегин Нжде, армянский военный деятель, публицист, мыслитель и прочая. Он был родом из этих мест. Как бы мы ни относились к идеям Нжде, прелесть Спитакавора трудно опорочить...
Наконец мы поднялись от храма к машине (храм и тут спрятан — в низину) и присели отдохнуть на дорожку. Уезжать совсем не хотелось, и дело не в обратной дороге, а в благодати, тишине и свете около храма. И зачем-то мы произнесли вслух, что уезжать не хочется. А что хочет женщина (тем более две женщины), то хочет Бог: мы сели в УАЗик и он отказался заводиться. Первый (и надеюсь — последний) раз на моей памяти. Рррррраз, рррррааааааз, и рррррррраз — и не заводится. Мысленно каждый из нас помолился и Спитакавор отпустил нас. Спустились мы легко и бесстрашно. И еще надолго осталось приятная нега и белое послевкусие....
