Антон Павлович Чехов мне всегда нравился как писатель, человек, коллега, думаю, что живи я в его время, то была бы среди "антоновок" — его восторженных поклонниц. Да и как не влюбиться в такого умного, талантливого и красивого мужчину!

Вот как описывали его современники.
Александр Куприн, близко знавший Чехова, вспоминал: "Я увидел самое прекрасное и тонкое, самое одухотворенное человеческое лицо, какое только мне приходилось встречать в моей жизни". А это художник Коровин: "Он был красавец. У него было большое открытое лицо с добрыми смеющимися глазами". В воспоминаниях В.Н. Ладыженского сказано о Чехове так: "Молодой и красивый, с прекрасными задумчивыми глазами, он на меня с первого же раза произвел неотразимое, чарующее впечатление".

Мне кажется, что у него очень современное лицо, которое легко впишется в наш 21 век.

Однажды, 9 мая, мы, вместо парада, отправились в усадьбу Мелихово, которое считается одним из главных чеховских музеев России. Антон Павлович прожил здесь семь счастливых лет и написал здесь 42 произведения, в их числе была и "Чайка".

В 1980 году Чехов вернулся из поездки на Сахалин и небольшого круиза вокруг Азии. Ехал он с "корреспондентским билетом" "Нового времени", но за свой счет. Издатель предоставил солидный кредит, а писатель обещал посылать путевые очерки в счет долга.
Расходы же предстояли немалые. Один только билет на пароход стоил около 500 рублей, а, например, наем дома на Садово-Кудринской, где жила вся семья (ныне Музей А.П. Чехова), — 650 рублей в год. Об этом его периоде жизни я писала В гостях у Чехова. К возвращению Антона Павловича родственники сняли куда более скромный флигелёк на Малой Дмитровке.

А он после поездки окончательно понял, что у него не хватает ни сил, ни здоровья, ни денег жить в Москве.
Чехов долго искал место, в котором будет жить вместе с родными, и куда будет возвращаться из деловых поездок и путешествий. Он мечтал о спокойном уголке, где поправит свое здоровье и начнет без помех заниматься творчеством. О мелиховской усадьбе писатель узнал зимой 1892 года из газетного объявления.
Чехов сразу же реализует свою давнишнюю мечту жить в деревне — покупает имение в Мелихово, которое была в запущенном состоянии, но обошлась ему относительно недорого — 13 тысяч рублей (да и то приобретено было частично в долг).
Куплено оно было у театрального художника Н.П.Сорохтина, который, уезжал за границу и спешил продать Мелихово, поэтому и запросил за него не очень большую сумму.
Для того чтобы замаскировать, что усадьба находилась не в очень хорошем состоянии, бывший хозяин решил перекрасить дом и близлежащие постройки, дабы не видно было изъянов стен. Так как покупка осуществлялась зимой, остальных изъянов имения под снегом совсем не было заметно.

Фото из интернета
Посмотреть на состояние построек отправились его сестра и младший брат — Мария и Михаил Чеховы. Усадьба им понравилась. Недостатки не были замечены, родственники оказались недостаточно сведущи, были доверчивы, да и уловки прежнего хозяина с косметическим ремонтом подействовали на них, в конечном итоге имение было куплено. Вместе с родителями и младшим братом Антон Павлович перебрался туда в начале весны того же года.

Сразу же начались работы по обустройству дома, территории. Чехов с огромным энтузиазмом взялся за дело, новая жизнь увлекала его. Здесь у каждого была своя хозяйственная роль. Павел Егорович, отец писателя, когда-то строгий, взыскательный и в некоторой степени деспотичный воспитатель, признавал главенство Антона Павловича. Он ухаживал за садом, а также вёл записи о повседневной жизни в имении.
Мать, Евгения Чехова, заботилась о хозяйстве и обедах, шила и чинила одежду на своей швейной машинке. Михаил Чехов впервые годы управлял хозяйством и следил за работами в поле, он даже перевёлся на службу в Серпухов, чтобы быть ближе к дому. Сестра Мария жила в Москве, но в свободное время приезжала помогать родным и ухаживала за огородом. Два других брата — Иван и Александр — тоже бывали в Мелихово наездами. А сам владелец усадьбы занимался садом: посадкой цветов и деревьев, и прудами.
Семья Чеховых вложила немало средств и сил на обустройство своего родового гнезда.

Мы приехали в Мелихово утром и, с удивлением отметили, что так поступили многие, наши ожидания на небольшое количество посетителей, учитывая праздник, не оправдались.
Купили билеты, они разной стоимости, в зависимости от того, что вы хотите посетить и входит ли в них экскурсия. На сайте это всё расписано.

Ожидая экскурсовода, осмотрелись, прямо перед нами театрально-выставочный зал, где проходят тематические выставки из жизни писателя.

Перед ним бронзовый памятник Чехову работы скульптора Юрия Львовича Чернова, установленный в 2002 году. Писатель стоит в непринуждённой позе на постаменте из гранита.

А вокруг — весна, воздух чистый, настоянный на травах.

Экскурсия началась с осмотра амбулатории. Антон Павлович долго не мог сделать свой выбор между медициной и писательством, поэтому старался совмещать и то и другое.
Он говорил: "Медицина — моя законная жена, а литература — любовница. Когда надоедает одна, ночую у другой".
Но в конечном итоге, всё же, выбрал перо, так как к медицине в нашей стране всегда относились с неуважением.
Когда местные жители пришли знакомиться с новым хозяином усадьбы и назвали его "барином", в ответ услышали: "Я не барин, а доктор, буду лечить вас". На время борьбы с холерой Чехов даже просил перестать считать его литератором, настолько врачебная деятельность поглощала его.

Экспозиция "Амбулатория" разместилась в бывшей "людской". При Чехове такие бревенчатые избы арендовали в деревнях и обустраивали их под медицинские пункты. Так что музейная экспозиция – это своего рода обобщенный образ сельской амбулатории чеховского времени. Здесь было все самое необходимое для лечения больных. Вдоль стены стоит длинная лавка, эту часть амбулатории называли "ожидальней". По другую сторону – кабинет врача, здесь много старинных врачебных инструментов, медицинских склянок. Земский врач должен был уметь все: вылечить простуду, больной глаз, принять роды, сделать несложную операцию.

Мелиховская амбулатория одновременно и собирательный образ, и действующее медицинское учреждение.
Собирательный — потому что при Антоне Павловиче амбулатории в Мелихове не существовало. Земский доктор Чехов вел прием дважды в неделю в соседних селах — Угрюмове и Крюкове. Медицинские пункты там были созданы, в основном, на его личные средства. Всего на его участке было 25 деревень, 7 фабрик и 1 монастырь Давидова пустынь.
Он писал: "Душа моя изныла от сознания, что я работаю ради денег и что деньги центр моей деятельности. Ноющее чувство это вместе со справедливостью делают в моих глазах писательство моё занятием презренным, я не уважаю того, что пишу, я вял и скучен самому себе, и рад, что у меня есть медицина, которою я, как бы то ни было, занимаюсь все-таки не для денег".
"За это лето я так насобачился лечить поносы, рвоты и всякие холерины, что даже сам прихожу в восторг: утром начну, а к вечеру уж готово – больной жрать просит".
Труды его увенчались успехом — на его участке никто не заболел холерой.
В самой усадьбе Чехов принимал во флигеле. Он не выделял для приема больных определенных часов, да и часов у крестьян не водилось. На балконе был установлен флагшток. Когда Чехов бывал дома, поднимался маленький красный флажок как сигнал местным жителям, что к хозяину флигелька можно приходить за советом и медицинской помощью. Приём отнимал у него много времени и сил, однако он никому не отказывал. Иногда доктору помогали родственники: сестра ассистировала, а Михаил Чехов помогал готовить мази и настойки.

Для лечения больных Чехов выращивал целебные травы, и сам же готовил лекарства, для этого рядом с амбулаторией были высажены лекарственные растения. И сейчас подобный огород существует
В настоящее время Мелиховская амбулатория является действующим медицинским учреждением и ведет прием местных жителей в соседнем (через стену) современном помещении с современным оборудованием.

Главный дом был одноэтажным, состоял из коридора и небольших комнаток с низкими потолками. К гостиной примыкала веранда с колоннами и затейливо украшенной крышей.
Чехов так описывал его: "Дом и хорош, и плох. Он просторнее московской квартиры, светел, тепел, крыт железом, стоит на хорошем месте, имеет террасу в сад, итальянские окна и прочее, но плох он тем, что недостаточно высок, недостаточно молод, имеет снаружи весьма глупый и наивный вид, а внутри преизбыточествует клопами и тараканами, которых можно вывести только одним способом – пожаром; все же остальное не берет их".

Фото из интернета
Чеховых это не испугало, они тут же взялись за работу: чистили, красили, убирали, за три недели привели дом в порядок.
Только тот дом, о котором писал Антон Павлович мы не увидим, он развалился ещё в 1929 году, а этот воссоздали по воспоминаниям сестры писателя Марии.

Расположение комнат напоминало маленький лабиринт. Недаром Чехов, показывая свой дом, чтобы тот казался больше, водил гостей по кругу, по одним и тем же комнатам, выдавая их за разные; причём многие не замечали подвоха.

Прихожая с окном из разноцветных стекол, платяным шкафом, вешалкой на стене, зеркалом в деревянной раме, здесь встречали гостей – званых и незваных, приятных и не очень, отсюда, спешно одеваясь, выходил Чехов, чтобы отправиться к очередному больному.
Можно представить, какая суета поднималась в тесной прихожей, когда приезжали гости! Девочки-горничные принимают верхнюю одежду у приезжавших гостей, вешают шляпы и трости. Вышедший из своего кабинета Чехов приветствует гостей. Под ногами вертятся любимицы Антона Павловича — забавные таксы Хина и Бром. Оживление, суматоха…
Головные уборы. Слева фетровая шляпа. Принадлежала А.П. Чехову. Чехов очень любил модно одеваться. "Шляпу куплю удивительную и вообще намерен франтить". Справа зимняя шапка отца писателя, Павла Егоровича Чехова. Шапку украшает бобровый мех. В мелиховские годы Павел Егорович носил эту шапку.
Фото прихожей из интернета, так как группа был большая и сфотографировать было невозможно.

Кабинет
Лучшая комната, с камином, венецианскими стеклами и большим диваном, досталась хозяину — он обустроил там рабочий кабинет.
Эпиграфом к его описанию можно взять стихи М. Бунина.
"Люблю цветные стекла окон
И сумрак от столетних лип,
Звенящей люстры серый кокон
И половиц прогнивших скрип
Люблю неясный винный запах
От шифоньерок и от книг
В стеклянных невысоких шкапах,
Где рядом Сю и Патерик "

Сам же Антон Павлович так писал о нём: "Мой кабинет прекрасно освещён сплошными итальянскими окнами и просторнее московского". "Сижу в своём кабинете с тремя большими окнами и благодушествую".

В кабинете добротный рабочий стол, просторный турецкий диван, располагающий к отдыху, шкаф с книгами, камин и кресло-качалка, всё, что нужно для работы и отдыха.

Стол был приобретен А.П. Чеховым в мелиховские годы, а при отъезде в Ялту подарен в мелиховскую школу. Спустя многие годы, после восстановления чеховского дома, стол вернулся на свое прежнее место.
На столе, под стеклом находятся мемориальные предметы.

Миниатюрная чернильница-банкетка на фигурных ножках, раньше она принадлежала матери писателя, ещё с таганрогских времён. Впоследствии находилась в ялтинском музее, а в Мелихово появилась в конце 50-х годов прошлого столетия.

Пенсне принадлежало А.П. Чехову. "У меня гостит в настоящее время глазной врач со своими стеклами. Вот уже два месяца, как он подбирает для меня очки. У меня так называемый астигматизм — благодаря которому у меня часто бывает мигрень, и кроме того, еще правый глаз близорукий, а левый дальнозоркий", — писал Антон Павлович в 1897 году. Зрение у Чехова было неважным и раньше, но постоянно он стал носить пенсне только в ялтинские годы.

Необычная рулетка в виде небольшого пресс-папье, она служила Чехову в саду при посадке деревьев. Затем, какое-то время хранилась у его жены О.Л. Книппер, которую она потом подарила К.В. Молчанову, он в разное время был председателем союза композиторов и даже директором Большого театра.
Меня заинтересовало, почему ему был сделан такой щедрый подарок?
Оказалось, что у него был сын, Владимир Молчанов — будущий ведущий легендарной и всеми любимой передачи "До и после полуночи", а Ольга Леонардовна была его крёстной, на тот момент ей было уже больше 80 лет. Надо отдать должное, Молчанов вернул рулетку музею.

В коробочке почтовые марки. За свою жизнь Антон Павлович собрал большую коллекцию почтовых марок: этому способствовала как обширная переписка, которую вел писатель, так и его любовь к путешествиям. Марки Чехов покупал во всех городах , которые посещал: Флоренция, Рим, Милан, Генуя, Неаполь, Париж, Ницца, Вена... В Доме-музее в Ялте хранится около 15 тысяч марок, собранных Чеховым. Также он дарил марки знакомым коллекционерам.
Настольная керосиновая лампа с рефлектором, подсвечник.

Кроме этого на столе фотография любимого композитора П.И Чайковского с дарственной надписью Чехову, фотография частой гостьи этого дома Лики Мизиновой, рукописи, визитная карточка, пенсне, медицинский отчет, врачебные инструменты, каталог садовых заведений — все это личные вещи писателя.
На окне — медицинский саквояж Чехова, который всегда был собран и был наготове.

Вдоль стены расположены книжные шкафы. В углу слева от двери — библиотечная лестница.
В углу справа — кресло-качалка конца 19 века. Антон Павлович просил сестру о приобретении именно такого кресла, и оно было куплено в магазине Мюра и Мерилиза (это нынешний московский ЦУМ). Он любил в нём сидеть в редкие минуты отдыха, когда не писал, не лечил, не ждал гостей.
В первые годы, по приезду в Мелихово, Чехов вёл приём пациентов прямо в своём кабинете.
В память об этом на стене висит шкафчик-аптечка, запас лекарств регулярно пополняли гости семьи.
Над ним резное блюдо с надписью "Чай пить — хозяйку любить". Его подарил Антону Павловичу крестьяне села Талеж, на нём ему поднесли "хлеб- соль" по случаю открытия школы, построенной на деньги писателя в 1986 году.

На камине видим конверт с надписью "перепись". В 1897 году, когда в империи проводилась первая всеобщая перепись населения, Чехов в качестве контролера-инструктора бесплатно руководил работой 15 переписчиков в Серпуховском уезде Московской губернии. За активное содействие этой акции Антон Павлович был удостоен медали "За труды по Всеобщей переписи населения 1897 года". Кстати, находясь на Сахалине, тоже проводил перепись и был превым, кто это сделал.
Здесь же он встретился с отбывающей здесь наказание Сонькой Золотой Ручкой, эта встреча имела важнейшие последствия для послабления каторжного режима.

На стене дорогие для писателя фото и картины, подаренные ему Левитаном.
Напротив стола фотографии Тургенева и Толстого. Этих двух литераторов Чехов ставил выше остальных и говорил: "Боже мой! Что за роскошь "Отцы и дети"! Просто хоть караул кричи. Болезнь Базарова сделана так сильно, что я ослабел, и было такое чувство, как- будто я заразился от него".
"Толстой, я думаю, никогда не постареет. Язык устареет, но он всегда будет молод".

Кабинет украшает подвесная лампа-молния – один из первых образцов русского модерна, творение Франца Осиповича Шехтеля. Он ещё, будучи учеником Художественного училища, познакомился с Чеховыми и стал бывать у них.

Рядом с кабинетом расположена гостиная. "У меня по целым дням играют и поют романсы в гостиной, рядом с моим кабинетом, и поэтому я постоянно прибываю в элегическом настроении", — писал Чехов.

В гостиной стоят рояль, кресла. Рояль не чеховский, но из круга общения писателя. Принадлежал Семенковичам и находился в их усадьбе Васькино, куда Чехов ездил сам и куда возил своих друзей послушать игру хозяйки дома, Евгении Михайловны.

Над роялем висят картины Шехтеля "Римлянка с лютней", картина брата Николая (он учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества) "Дама в голубом", этюд Поленова к картине "Христос и грешница".

Среди гостей в чеховские времена были художник Левитан, гостили многие писатели, артисты, музыканты, люди науки, старшие братья с семьями, родственники из Таганрога.

Приезжали актрисы: О.Л. Книппер, Т. Л. Щепкина — Куперник, Д.М. Мусина-Пушкина. Часто наведывались подруги Марии Павловны художницы Хотяинцева и Дроздова, и, конечно, Лика Мизинова — любимица всей семьи. "Гости, гости, гости ... Моя усадьба стоит как раз на Каширском тракте, и всякий проезжий интеллигент считает должным и нужным заехать ко мне. Одних докторов целый легион", — писал Антон Павлович.
У одной девушки только на третий день ее пребывания спросили — "а с чьей стороны она, собственно, и чьей гостьей является?", после чего она прожила еще 52 дня в имении.
Много знакомых и незнакомых людей прошли через гостиную мелиховского дома и все они, безусловно, оставили свой след в жизни Чехова…

В свете лампы этот уголок кажется таинственным.

На круглом столике с высокой лампой лежит ящичек с лото, в которое часто играли в доме Чеховых.

Особое внимание стоит обратить на лампы и абажуры в доме. Они необычной формы и очень разнообразные: слабость к красивым светильникам питал отец Чехова.

Рядом с гостиной находится комната Марии Чеховой. Мария Павловна преподавала историю и географию в московской гимназии Ржевской на Садово-Каретной. По пятницам она приезжала в Мелихово и жила здесь до понедельника, помогала матери по хозяйству, ухаживала за садом и огородом, названным Чеховым "Югом Франции".

В доме часто гостили её подруги, которым очень нравилась её комната. В ней она жила с 1892 по 1896 год. Потом Чехов отдал ей свой кабинет для занятий живописью, а сам переселился в ее комнату. Здесь им была написана повесть "Моя жизнь".

Комната обставлена просто: стол, узкая, кованая кровать, застеленная белоснежным бельём, этюдник.
В центре на стене портрет её любимого брата Антона Павловича, работа Н. П. Чехова.

Остальные картины написаны самой Марией: скромные мелиховские пейзажи; портрет Дуни Чуфаровой – местной крестьянки. Начала учиться Мария Павловна живописи еще в 1886 году, посещая вечерние классы Строгановского училища, однако именно в мелиховские годы желание рисовать, стало потребностью, талант выразился особенно ярко. Антон Павлович поощрял ее занятия живописью. Покупал художественные принадлежности и привез в подарок большой зонт из Парижа, он стоит в углу у стола. Вместе с Левитаном Мария Павловна выходила с этим зонтом на этюды. "Черт знает, как хорошо!" – восхищался Левитан ее работами. – "Какие вы, Чеховы, все талантливые!" В разное время ее учителями были Серов и Коровин и, хотя она не считала себя профессиональной художницей, многие отмечали её успехи в живописи.
Пушкинская

Из гостиной одна дверь вела в спальню Марии, а другая в проходную комнату с великолепным итальянским окном из разноцветных стекол. У неё было много названий: малая гостиная, проходная, газетная, тёмная, угловая, диванная, итальянская и венецианская, последние больше всего нравились сестре и брату Михаилу.

Самое же популярное ее название — "Пушкинская". На стене комнаты висела литография с портрета Пушкина. Полтавский помещик Смагин, ухаживавший за Марией Павловной, подарил ей этот портрет. Предложение было отклонено, а подарок остался в доме.
Количество названий этой небольшой проходной комнаты связано с розыгрышем. Чехов любил пошутить, и на сей раз его жертвой оказалась молодая писательница Т. Л. Щепкина-Куперник. Антон Павлович и гостья проходили по всем комнатам, хозяин называл их, а гостья считала. Но, пройдя по этой комнате через разные двери, он каждый раз называл ее по-новому.
В результате она насчитала восемнадцать комнат, хотя на самом деле их всего восемь.
Чехов так увлек собеседницу, что она не замечала, что несколько раз проходит по одной и той же комнате, называвшейся по-разному.

В этой комнате много фотографий на стенах, со многими связаны интересные истории.

Фотография, изображающая Антона Павловича под деревом необычна тем, что старый вяз на усадьбе гордо именовался "Мамврийским дубом", по библейской легенде под Мамврийским дубом в Палестине Авраам принял Бога. Скворечник на этом дереве имел три окошка и надпись — "Питейный дом ", так как в нищем Мелихове было три таких заведения.

Другое фото сам Чехов назвал "Искушение святого Антония". Здесь он в обществе двух прелестниц. Татьяна Щепкина-Куперник — переводчица и поэтесса, и актриса Лидия Яворская решили сфотографироваться с именитым писателем, с которым в то время их связывал дружеский флирт. Все трое долго усаживались, смеялись и подшучивали друг над другом. Вдруг Чехов отвернулся и сделал серьезное лицо, а проказливые дамы продолжали к нему приставать.
Этот момент и был запечатлён.

Есть фотография, про которую Антон Павлович говорил, что только на ней он на себя похож.

И его фото с Ликой Мизиновой, с которой у него была небычная любовь длиною в десять лет, которая вдохновили Чехова на создание бессмертной пьесы "Чайка", которая есть в репертуаре театров далеко за пределами родины автора.

Кроме фото много этюдов, подаренных ему друзьями-художниками. Среди них акварель "Букет" и "Уголок усадьбы Мелихово" художника О. Браза, который гостил здесь и писал портрет Чехова по просьбе Третьякова, но портрет получился неудачным, он не понравился — ни Антону Павловичу, ни самому художнику, и был, по-видимому, уничтожен.
Другой портрет писателя Браз писал уже в Ницце, Чехов долго не соглашался на позирование, но, всё-таки, не смог отказать. Работа длилась долго, а в итоге его тоже посчитали неудачным, слишком академичным. Сейчас он находится в Третьяковской галерее.

Антон Павлович в письме жаловался: "Меня пишет Браз. Мастерская. Сижу в кресле с зеленой бархатной спинкой. En face. Белый галстук. Говорят, что и я и галстук очень похожи, но выражение, как в прошлом году, такое, точно я нанюхался хрену. Мне кажется, что и этим портретом Браз останется недоволен в конце концов, хотя и похваливает себя."
Но в работе Браза есть одна несомненная ценность — это то, что Чехов похож сам на себя. Художник был очень доволен тем, что ему удалось передать на холсте сходство с оригиналом. В письме к Третьякову он написал: "Этот портрет, который я теперь сделал, меня больше удовлетворяет, и я считаю его по сходству гораздо лучше первого".
И сам Чехов, и его современники: родные, друзья, знакомые единодушно признавали факт сходства. Левитан писал Третьякову: "Видел портрет Чехова, нахожу его очень похожим. Считаю нужным это сказать Вам, ибо отлично знаю Чехова".

В гостиной книжный шкаф с многотомником Брокгауза и Эфрона, диванчики и кресла. Когда было много гостей, часть из них здесь рассаживалась, слушали музыку, беседовали.

И, конечно же, люстра.

Спальня Антона Павловича — совсем небольшая комната. Окно её выходило на пруд с карасями и линями. Как говорил Чехов "рыбу можно ловить из окна".
Обставлена она очень скромно. Кованая кровать. За изголовьем дубовый письменный стол. Он кажется не совсем уместным в спальне, но бессонница часто посещала Чехова, мешал спать изнуряющий кашель, приводивший в беспокойство родных. В такие ночи он писал, готовил порошки, микстуры, растирая фарфоровой ступкой необходимые ингредиенты. На столе мы видим шкафчик-аптечку и металлическую тарелку с медицинскими склянками.

Фото из интернета
Рядом с умывальным столиком стоит чемодан-сундук, вещь не только мемориальная, но и легендарная. Его купил для Чехова перед поездкой на Сахалин его брат Михаил, но он оказался настолько неудобным, что проехал с ним Антон Павлович только до Томска, где его и оставил, а купил вместо него кожаную сумку. Потом чемодан, по просьбе Чехова, стараниями помощника томского полицмейстера был возвращен. Впоследствии он долгие годы служил Ольге Леонардовне Книппер-Чеховой для театрального реквизита.

Шкаф был изготовлен по чертежам Марии Павловны. Работу выполнил мелиховский столяр Никита Слёзкин в 1890-е годы. В дизайне уже чувствуются первые дуновения модерна.
В шкафу – рубашка, накрахмаленные воротнички и манжеты, галстук-бабочка Чехова. Антон Павлович одевался со вкусом, не терпел небрежности и неопрятности.
Белую рубашку Чехов надевал в последние дни своей жизни в Баденвейлере, ее передала музею Ольга Леонардовна.

Комната Павла Егоровича Чехова. У каждого из родителей был свой угол. У Павла Егоровича уютная комната, в которой висели лекарственные травы, а на стенах – многочисленные фотографии.
Дверь в эту комнату была плотно закрыта, часто из-за нее слышались церковные песнопения в полголоса, звуки скрипки, стариковское покашливание, шелест переворачиваемых страниц богослужебных книг, пахло ладаном и лекарственными травами, немногие допускались в "монашескую келью" Павла Егоровича.
В "красном" углу — киот с иконами. Отец был религиозным человеком, исправно посещал церковь. В Таганроге, когда Антон был еще подростком, он организовал церковный хор, где пели его сыновья.
Иногда религиозность отца принимала довольно курьезные формы. Рассказывали, что как-то в лавочке у Павла Егоровича случилась неприятность: в бочке с подсолнечным маслом утонула крыса. Честный хозяин вылил бы испорченное масло, хитрый хозяин продавал бы масло, никому не рассказав про крысу. Павел Егорович не хотел терпеть убытки, вылив масло, а скрыть происшествие ему не позволяла совесть. Тогда он позвал священника, пригласил гостей, и при всех крысу извлекли за хвост из бочки, а масло освятили. Потом Павел Егорович долго удивлялся, почему гости за столом ничего не едят, да и торговля в лавочке шла всё хуже.

Он был разносторонне развитым человеком, сам научился играть на скрипке, рисовал. В семье говорили "талант у нас со стороны отца".
На конторке лежит большая амбарная книга, в которую Павел Егорович ежедневно записывал все, что происходило на улице, в семье и в доме.

На обитом металлическими лентами сундуке лежат газеты, которые Павел Егорович прочитывал от корки до корки.

Фото из интернета
Комната Евгении Чеховой, матери писателя всегда была закрыта для осмотра, в ней находился фонд музея. Евгения Яковлевна происходила из купеческой семьи, но происхождение не мешало ей быть великой труженицей. Все заботы по дому лежали на плечах матери и сестры Антона Чехова. А еще Евгения Чехова прекрасно шила и успевала обшивать всю свою родню.
После нашего посещения произошли изменения в главном доме, в комнате открылась экспозиция.

Узкий, длинный коридор
К чеховскому описанию коридора можно добавить еще и "темный", так как света от итальянских окон-витражей внутрь попадает мало. Из него двери вели в комнаты отца, матери и в столовую.

Здесь стоят громоздкие сундуки, когда гостей было слишком много, и не хватало спальных мест, на них клали тюфяки и люди спали прямо в коридоре.

Глядя на такой величественный, богато украшенный резьбой экземпляр, вспоминаются слова из чеховской пьесы: "Многоуважаемый шкаф!" Изготовил его плотник Никита Слёзкин по заказу Чеховых. Перед отъездом в Ялту Антон Павлович подарил буфет местному сельскому старосте Прокофию Андриановичу Симанову. В 1990-е годы буфет вернулся в музей.

Кресла, стоящие по бокам буфета необычные: вместо спинок – дуги из конской упряжи, вместо ручек – топоры, вонзенные в березовые поленья, на сиденье – рукавицы, а ножки заканчиваются весьма натуралистичными копытцами. Это яркие представители русского стиля в мебели — кресла типовой конструкции "Дуга, топор и рукавицы".
Впервые они были созданы столяром-резчиком В. П. Шутовым и были показаны на Всероссийской выставке 1870 года, где ее создатель был отмечен бронзовой медалью.
Кресло из этой серии хранится сейчас в Эрмитаже.
У Чехова одно сделано в мастерской Шутова, а другое неизвестным мастером. Оно более позднее, и сиденье его украшено ротанговой сеткой. Фото почему-то получилось в оранжевом цвете.

В конце коридора – дверь черного хода, откуда часто вбегали горничные, выполняя поручения, не спеша заходила с пыхтящим самоваром старушка Марьюшка – кухарка у Чеховых.

Столовая. Евгения Яковлевна – мать Чехова была радушной хозяйкой. Угощать было для нее большим наслаждением. В столовой она всегда сидела во главе стола и следила, чтобы не пустовали тарелки. Слева около окна сидели Павел Егорович и Маша, а Михаил и Антон Павлович справа. Место рядом с выходом Чехов выбрал для того, чтобы можно было быстро и незаметно выйти, не побеспокоив при этом гостей. Гостей же временами было так много, что приходилось не только раздвигать стол, но и обедать в несколько смен. Обедали обычно в 12 часов, именно для того, чтобы собрать всех к столу, перед домом был водружен на столбе колокол.
Обеды и ужины не поражали обилием деликатесов и дорогих вин, прелесть столу придавало то, что многие блюда были "домашними", сделанными с любовью. Хлебосольство и радушие, с которым Чеховы принимали гостей, отмечали все, кто когда-либо приходил или приезжал в гости к ним, но потом сами от этого и страдали, потому что не знали, куда от них потом деться.
Антон Павлович писал: "У дачи должно быть два достоинства: близость воды и отсутствие жилых помещений. Желательно две или три комнаты, чтобы никто не остался ночевать”.

В центре комнаты стоит большой обеденный стол, покрытый белой скатертью. На столе — подлинный фаянсовый сервиз, принадлежавший чеховской семье. Этот сервиз фирмы "Villeroy & Boch" Мария Павловна купила в московском магазине "Мюр и Мерилиз".

В столовой, в разных углах, стоят два сервировочных столика. На одном из них стоит кофейник на спиртовке со стеклянной крышкой. Михаил Павлович купил его в мелиховские годы. Чехов, хотя и называл в шутку кофейник "умным", но в отсутствие брата старался пользоваться другим кофейником, обычным медным, говорил, что в новом кофе невкусный.
Традиционным напитком в чеховской семье был чай, который с особым удовольствием пили на открытом воздухе и на террасе.

На чайном столике белая чашка с блюдцем Антона Павловича и красная сахарница, (Франция, конец 19 века) принадлежала Марии и побывала с ней в
Таганроге, Москве, Мелихове и Ялте, прежде чем вновь очутилась в Мелихове.

Под Новый год в столовую торжественно вносили большой пирог "со счастьем" — в тесто прятали гривенник. Все радовались как дети, когда при раздаче пирога доставался кому-то из них кусок "со счастьем". Казалось, что так будет всегда. Ежедневные дела, заботы и праздники. Но судьба распорядилась по-своему. В октябре 1898 года умирает Павел Егорович Чехов…
В эти дни Антон Павлович размышляет о том, как теперь быть с мелиховской усадьбой, которая со смертью отца осиротела. Через некоторое время было принято решение о продаже Мелихова и переезде семьи в Ялту, куда Антону Павловичу посоветовали переехать врачи.

Мы же закончили экскурсию по главному дому и идём знакомиться с остальной усадьбой.

Флигель-кухня — Чехов построил её в 1893 году. Антон Павлович приобрел в деревне два сруба и свел их под единую крышу. В одной половине разместилась собственно кухня, в другой поселились горничные.

Готовила для семьи любимая кухарка Чеховых, Мария Дормидонтовна Беленовская. Здесь же за печкой она и жила.

На кухне всё мило и просто. У стены деревенский диван. Перед ним незатейливый стол с самоваром, у стены соответствующий помещению буфет с посудой.

Жилая комната горничных во второй половине флигеля.

Здесь простая деревенская мебель: стол с разномастными стульями, комод, зеркало, сундуки, две кровати, одна с красивой кованой спинкой.

Антон Павлович и его сестра учили горничных и дворовых писать и читать, а бывало, что вечерами и читали им вслух.

Главный дом осмотрен, идём осматривать усадьбу дальше.

.
За главным домом расположен пруд, который вырыли при Чехове, он называл его "Аквариумом". И не только из-за его миниатюрности — в него сразу же запустили мальков карася и линя. А потом он любил сиживать у пруда с удочкой, обдумывая свои произведения.

Рассчитан водоём был и для купания, но гости не спешили его опробовать, один из них сказал, что "если хочешь сделать Чехову приятное — искупайся в его пруду..."

Выкопанную землю сложили рядом, и она образовала горку. Позже на ней поставили скамейку, где очень любил сиживать Левитан, будучи гостем Чехова, так возникла горка.

"Тут все в миниатюре: маленькая липовая аллея, пруд величиною с аквариум, маленькие сад и парк, маленькие деревья, но пройдешься раз-другой, вглядишься — и впечатление маленького исчезает". (А.Чехов)

Между флигелем-кухней и прудом растут огромные "берлинские тополя". Исполинам уже давно перевалило за сотню. Посажены деревья были отцом Антона Павловича в 1898 году. Деревья писатель заказал в Риге.

.
Чехов любил цветы: на клумбе недалеко от дома он разводил всевозможные виды роз. Поливал их, обрезал, боролся с вредителями. Еще на клумбе росли резеда, душистый горошек, пионы и гелиотропы. Рядом находился огород с помидорами, баклажанами, спаржей, артишоками и другими овощами, который домашние прозвали "Югом Франции". Мы были в самом начале мая, поэтому всего этого великолепия не увидели.

Антон Павлович был любителем давать оригинальные названия различным уголкам своего имения. Например, отдаленный лесной участок справедливо именовался "Дальний Восток", уголок усадьбы с хозяйственными постройками стал "наивным двором", об "аквариуме" уже упоминалось, само Мелихово называлось "великим герцогством". Здесь были и "левитановская горка", и "аллея любви" — любимая липовая аллея писателя, в которой он мечтал построить домик для творчества.

Писатель сам посадил 80 яблонь и 60 саженцев владимирской вишни с крупными и сладкими плодами темно-красного цвета, настоящий "Вишнёвый сад".
"Вишен у нас столько много, что не знаем куда девать. Крыжовник некому собирать. Никогда я ещё не был так богат. Я стою под деревом и ем вишни, и мне странно, что меня никто не гонит по шее. Бывало, в детстве мне каждый день драли уши за ягоды".

"С самого раннего утра, часто даже часов с четырех, Антон Павлович был уже на ногах. Напившись кофе, он выходил в сад и подолгу осматривал каждое фруктовое дерево, каждый куст, подрезывал его или же долго просиживал на корточках у ствола и что-то наблюдал" — из воспоминаний близких. В Мелихове в нём проснулся садовник. "Если бы не литература, я мог бы стать садовником".

Чехов купил колокол, который повесили на столб в саду. Каждый день кто-то из прислуги должен был прозвонить 12 раз, чтобы собрать всех домочадцев на трапезу.

Небольшой светлый домик с затейливым балконом, высокой тесовой крышей, стоит в центре сада, как сказочный терем. Он как визитная карточка усадьбы, ещё бы — его спроектировал сам Ф. Шехтель!
А начиналось всё прозаично. 11 марта 1893 года Антон Павлович писал: "Купили сруб для кухни и заказали сруб для флигеля; флигелек будет построен в саду, около забора, против аллеи любви, так что в то же время будет служить сторожкой".

Вначале он предназначался для гостей. В нем месяцами жили приезжавшие родные, останавливались друзья, знакомые, но флигелек так полюбился Чехову, что он постоянно работал в нем летом, а потом перебрался туда окончательно. В нём всего 20 квадратных метров жилой площади и холодные сени. Но планировка комнат так продумана, что уютный домик кажется просторным.

Поначалу, как уже упоминалось ранее, он здесь принимал в сенях больных. И только потом скажет про флигель: "Мой дом, где была написана "Чайка".
Флигель не всегда бывает открыт и нам не повезло ((

Аллея любви. На ней принято загадывать желания, проходя весь недолгий путь в тишине.

Баня, от неё и начинается аллея.

А этот домик с мезонином — "людская", где жила прислуга. Хотя Чехов и жаловался постоянно на безденежье, прислуги в усадьбе было довольно много. Отношения с прислугой и деревенскими жителями у Чехова были хорошими, "барина" любили, а вот Павел Егорович мог наградить дворовых девок подзатыльником.

В помещении бывшего скотного двора находится театральный двор, открытый уже в наше время. Снаружи — это большая деревенская постройка, а внутри — современный театр с гримерными и фойе. Каждый год в усадьбе проходит театральный фестиваль "Мелиховская весна".

Сиреневая аллея была посажена в память о писателе, в конце её стоит памятник Антону Павловичу Чехову. Установлен он был в 1951 году, рядом с флигелем, так как только в нём в то время была экспозиция, считается, что это первый памятник писателю в России, но потом музей расширялся, восстановлен был главный дом, другие постройки и был перенесён сюда.

Рисовать и ваять Чехова, всегда было трудно. Его современники говорили, что выражение лица Антона Павловича не было спокойным, оно постоянно менялось, в зависимости от внутреннего состояния и запечатлеть его требовало большого мастерства. Валентин Серов говорил: "Чехов неуловим. В нем было что-то необъяснимо нежное".
Многие художники искали и не могли найти воплощение чеховского образа. Писатель Иван Алексеевич Бунин отмечал: "У Чехова каждый год меняется лицо". Этому, видимо, способствовала болезнь. Короленко, общаясь с Чеховым на протяжении жизни, видел с годами разницу во внешности Чехова, которую изменяли мысли, заботы, болезнь: "Куда девалась его уверенная, спокойная жизнерадостность? Черты обострились, стали как будто жестче, и только глаза все еще порой лучились и ласкали. Но и в них чаще виднелось застывшее выражение грусти".
Поэтому и к его памятникам и портретам относятся по-разному — одним они нравятся, другим нет. Мне кажется, что бюст совершенно не похож на писателя.

Памятник таксам
"Жили в Мелихове две собаки-таксы, подарок Лейкина: длинный Бром Исаич, по прозванию "Царский вагон", и Хина Марковна, или "Рыжая корова". "Первый ловок и гибок, вежлив и чувствителен, вторая неуклюжа, толста, ленива и лукава. Оба любят плакать от избытка чувств".
"У меня новость: две таксы — Бром и Хина — безобразной наружности собаки. Лапы кривые, тела длинные, но ум необыкновенный".
"Таксы Бром и Хина здравствуют. Первый ловок и гибок, вежлив и чувствителен, вторая неуклюжа, толста, ленива и лукава. Первый любит птиц, вторая тычет носом в землю. Оба любят плакать от избытка чувств. …. Драть их приходится почти каждый день; хватают больных за штаны, ссорятся когда едят и т п…"
Так Чехов писал о своих питомцах. Он был одним из первых в России владельцев этой породы собак. Хорошо знал и любил их. Имена лекарств им дала сестра Мария, а когда таксы подросли, Антон Павлович счёл фамильярным обращение к ним по имени и дал им смешные отчества, он был с ними практически неразлучен.

Питомцев писателя увековечили в памятнике, автор скульптурной композиции из бронзы — член-корреспондент Российской академии художеств Александр Рожников.
В перевернутой фуражке лежит яблоко.

На территории есть ещё один пруд, он уже находится на бывшей усадьбе Кувшинниковых, которая сгорела ещё при Чехове. На его берегу важно расхаживают гуси,

а в воде плавает семейство уток. Пастораль.

На лужайках можно встретить лэнд-арт объекты проекта "Читаем Чехова". В этом году он проводится уже в третий раз. На мой взгляд "Вишнёвый сад", больше напоминает труды лесоруба.

.
.
Ещё какое-то время мы погуляли по усадьбе, наслаждаясь яркими красками весны, зеленью, пением птиц, хорошей погодой.
Но наша прогулка ещё не окончена, продолжение следует...