О, это была удивительная женщина! В зените своей славы она запомнилась современникам как повелительница французской ночи, и по аналогии с милым ее сердцу Королем-Солнце, вполне могла бы войти в историю страны под именем Королева-Луна.
Однако наша история посвящена не только восхитительной фаворитке любвеобильного Людовика XIV. Поэтому, прежде чем познакомиться с загадочной Франсуазой д'Обиньи поближе, предлагаю перенестись в XIII век и для начала узнать, что такое шато де Ментенон, каким Богам он служил на протяжении долгих столетий, и как сумел добраться до статуса одного из самых прекрасных дворцов своего времени.
В начале головокружительной карьеры Ментенон мало чем выделялся среди своих многочисленных братьев-близнецов. Примитивные стены, одинокий клык монструозного донжона, глубокие вены рвов, – что еще было нужно средневековому сеньору для того, чтобы попытаться встретить старость? Однако даже такой весьма воинственный триумвират вовсе не гарантировал никому долгих лет жизни. Чтобы французский карась не дремал, на белом свете существовала хищная, зубастая и активно водоплавающая Англия.
По ее велению и по хотению Генриха VI Плантагенета во время Столетней войны Ментенон впал в глубокую руинную кому и вынужден был терпеливо дожидаться вмешательства бригады спасителей-реаниматоров. Однако непролазные средневековые пробки более чем на век задержали карету не самой скорой помощи в лице суперинтенданта финансов Жана Коттеро. Этот человек весьма плодотворно крутился вокруг государственной казны при трех королях Франции, а потому нужды в карманных лиардах не знал и особо свою светлость ни в чем не ограничивал.
В начале XVI века он отгрохал себе на радость и детишкам на потеху огромный замок в стиле шагающего по стране Ренессанса и зажил в нем счастливо, но, увы, совсем недолго. Про этого человека даже во французском интернете нет ни одного более или менее разумного слова. Могу лишь предположить, что вечно нуждающийся в деньгах Франциск I по уже хорошо обкатанной схеме обобрал своего финансиста до последней нитки (а там всегда было за что) и пустил его по миру, а возможно поступил с ним и гораздо менее гуманно.
Так или иначе, побродив по рукам в течение ста лет, замок в итоге достался Франсуазе д'Обиньи. При каких странных обстоятельствах произошло это знаменательное событие, я подробно расскажу в конце этой статьи, а пока позволю себе несколько слов о том, во что превратилось вполне ординарное шато под ее щедрым и заботливым крылом. Для разминки новоявленная маркиза пригласила в свои владения знаменитого садовода и парковеда Андре Ленотра. Немного набравшись опыта в Во ле Виконт, Шантийи, Фонтенбло, Тюильри и Версале ландшафтный архитектор рисует идеальный план парка Ментенон, и это становится залогом будущего успеха замка.
Чтобы красота, созданная Ленотром, всегда радовала глаз, Франсуаза распорядилась снести к чертовой матери целое крыло здания и тем самым открыла вид, на который хочется любоваться вечно. В значительной степени она облагородила
сам замок и конечно же его интерьеры, уделив особое внимание часовням, местам досуга и перманентного отдыха, а также столь необходимым а повседневной ночи будуарам.
К акведуку в конце парка маркиза не имела никакого отношения, но поскольку его возвели в то же время, наверное имеет смысл сказать несколько слов и о нем. Королю Людовику XIV всегда не давала покоя мысль о том, что в мире было, есть, а возможно и будет что-то более значимое, чем Его собственное Величество. Поэтому несмотря на все возражения гениального Вобана он вознамерился переплюнуть Великий Рим, выстроив акведук для снабжения фонтанов Версаля. Как и предсказывал знаменитый инженер, сама идея оказалась столь бестолковой и затратной, что ее бросили на полдороге, предварительно утопив в реке Эвр колоссальную сумму денег.
На этом затянувшуюся прелюдию вполне можно завершить и, аккуратно подбирая слова, перейти к предварительным ласкам, тем паче, что женщина, о которой далее пойдет речь, их явно заслуживает.
Франсуаза д'Обиньи была дамой крайне паскудной и запутанной судьбы. Ее дедушка прослыл в королевстве лютым гугенотом, за что в итоге лишился всего нажитого предками имущества и переехал из своего блестящего замка в убогую крепость Ниор.
Несгибаемый как столетнее древо родитель Франсуазы не пожелал идти на мировую с Ришелье, и в 1639 году эта семья казалось бы сгинула со страниц истории Франции навсегда. За упрямство, граничащее с идиотизмом, она отправились в бессрочный отпуск на Мартинику без денег, крема для загара и надежды на легкую, быструю кончину. На не обустроенном пока курорте главе семейства наконец пришла в голову мысль об испоганенной судьбе дочери, и он попытался исправить ситуацию.
Отныне Франсуаза на свою лучшую (по мнению батюшки) половину осталась строгой протестанткой, а на ту, которая неистово хотела выжить, преобразилась в законченную католичку. Однако вскоре упертый папА не сдюжил испытания однообразным пляжным «отдыхом» и отбыл в протестантский рай, оставив семью наедине с кокосами и бесконечным морем. На счастье оставшихся в живых д'Обиньи в тот же рай, но с глубоким католическим уклоном, навострил рясу и Красный Кардинал. После недолгих размышлений гораздо более сговорчивая и благоразумная матушка покаялась перед королем во всех смертных грехах, окропила письмецо жемчужинами детских слез и, собрав убогие пожитки, вернулась на историческую Родину.
Лелея мечту о хрустящих круассанах к утреннему кофе, 17-летнюю Франсуазу подложили замуж под не самого свежего поэта Поля Скаррона, который зарабатывал на жизнь сочинениями стихов-посвящений. Хотя слово «подложили» не совсем подходит для этого замужества, потому как ко всем своим прочим недостаткам Поль был еще и паралитиком. Он не смог дать бедной девочке ни сладкого меда первого брачного месяца, ни пресловутых булочек к завтраку, ибо за его рифмы платили, как за молитву на паперти в утро непраздничного понедельника самого неурожайного года. В довершении всего Поль оказался не только болезненным, но и смертным. На восьмой год супружеской жизни он без предварительных уведомлений скоропостижно отбыл на свидание с Господом, оставив молодую вдову без последних средств к существованию и одним лишь слабым лучом надежды в бесконечно темном царстве нищеты.
Отчаявшись окончательно, Франсуаза дала объявление в местной газетенке «Из рук в руки» за 1669 год. В нем говорилось о том, что опытная няня готова отдать всю себя обеспеченным детям, лишенным родительского внимания, их благополучным папам и вообще любому, у кого хватит средств на ее не самые дорогие услуги. Какими сквозняками весть о неэлитной прислуге задуло в королевские покои, знает только маркиза де Монтеспан, которая уже долгие годы являлась официальной любовницей короля и с исправностью парижских булочников пекла ему к праздникам незаконнорождённых деток, мечтая сплавить их в любые заботливые руки.
Так судьба впервые улыбнулась уже не самой молодой (34 года), доселе не самой удачливой и уж точно не самой красивой Франсуазе д'Обиньи. Однажды, каким-то особо светлым и безмятежным утром, заботливая гувернантка умудрилась-таки попасться на глаза своему всемогущему работодателю. Что разглядел в этом «гадком утенке» утомленный после бессонной ночи Людовик, наверное навсегда останется тайной. Однако после первой встречи случилась вторая, затем третья, а в итоге печальная вдова провела в обществе наиболее распутного человека Европы семь долгих лет жизни, то делясь с ним поэтическим наследием мужа, то приобщая к новомодным философским течениям, а то и попугивая Страшным Судом за разврат и беспробудный монарший кобелизм.
Вот такой вот белой лебедушкой она вклинилась в самую блестящую пару Европы и судьба предыдущей фаворитки была решена.
На восьмой год увлекательных бесед и откровений диалог плавно переместился в прекрасное поместье Ментенон, которое совершенно неожиданным образом вдруг перешло во владение к Франсуазе. Сама она, к слову сказать, вскоре после этого проснулась уже маркизой и более не желала вспоминать ни Мартинику, ни доходягу-мужа, ни отсутствие круассанов на завтрак, обед или полдник. Уникальность подарков заключалась еще и в том, что на момент получения титула и элитной недвижимости мадам д'Обиньи-Скаррон в официальных интимных отношениях с Людовиком замечена не была, ограничивая практически ежедневные тет-а-теты одним лишь разговорным жанром. И выражаясь языком современным, а оттого похабным и дурным, на замок она себе… — наболтала!
Удивительным образом эта серая вдовушка сумела предстать пред светлы очи короля в тот момент, когда он до одури устал от всех своих бесконечных кукольных любовниц, их истерик и вечной грызни за блестящие побрякушки. На 31 году жизни всесильному Людовику обрыдли насквозь искусственные вертихвостки развращенного им же Отечества, а в этих душеспасительных беседах «Утомленное Солнце» обрело необходимый даже великим монархам покой. Мудрая мадам де Ментенон ничего не просила у того, кто был намного сильнее ее, ОН сам пришел и бросил к ее ногам все, что могло только сниться обычной захолустной простушке.
(И как же прав был тот человек, который через 270 лет так красиво сформулировал эту азбучную и в тоже время гениальную мысль).
Однако, сколько бы не краснела удушливой волной добропорядочная Франсуаза, бесконечно сидеть, слегка соприкоснувшись рукавами, Людовик был просто не в состоянии. Весть о неизбежном сперва легким шепотом прошуршала по будуарам всезнающего Версаля, затем оглушительной пощечиной отметилась на прекрасном личике прежней фаворитки, и наконец выпорхнула на улицы жадного до сплетен Парижа. С воцарением под Людовиком XIV маркизы де Ментенон в некогда безумный и живой Версаль вползла юродивая северная осень. Осыпался унылым листопадом бриллиантовый блеск ненасытных фавориток, заморосили промозглым дождем по часовням бесконечные мессы, и в серую тоску обернулись наряды некогда игривых куртизанок.
При всем при этом оказалось, что сама виновница версальского преображения далеко не всегда была идеалом скромности и обескураживающего целомудрия. Ее бывший супруг в свое время имел в Париже не самую безупречную репутацию. И уж точно в его салоне собирались не только для того, чтобы посорить на досуге рифмой да пожечь глаголом остывшие от повседневности сердца. Веселье с безотказными музами всегда было неотъемлемой частью развлечений столичного бомонда, и по заверениям современников месье Скаррон, несмотря на свою калечность, был в этом деле далеко не последним удальцом.
Говорят, что один из друзей поэта сказал ему перед свадьбой:
— Связывая себя с этой женщиной, вы делаете большую глупость, мой друг.
На что Поль незамедлительно ответил:
— Я очень редко делаю глупости, сударь, но обучить им мою дражайшую супругу считаю своей наипервейшей обязанностью.
Дракон целомудрия внутри Франсуазы был повержен, но Франция еще даже не догадывалась, в какие спальни ее приведут уроки многоопытного наставника.
Неизвестно, насколько прилежной ученицей оказалась радушная хозяйка весьма фривольного заведения. В те годы, когда маркиза де Ментенон стала первой дамой королевства, этот романтический период ее биографии практически исчез из исторических документов. Однако, уже будучи бесхозной вдовицей, она позволяла писать с себя вот такие портреты, и ни заложенные с детства кальвинистские строгости, ни прикрывающийся лапкой от прелестей бесстыдницы ангел, не могли удержать ее от этого веселого и любопытного начинания.
Мне не ведомо, висело ли это полотно в одной из секретных галерей Людовика, или же Франсуаза всегда была для него примером несокрушимой добродетели, только в 1683 году сознание Короля-Солнца окончательно заволокли свинцовые, предгрозовые тучи. Он тайно женился на бывшей бесприданнице, презрев все правила этикета и нормы приличия. К счастью для страны, мадам де Ментенон так и не стала официальной королевой, потому как отмыться от подобного позора было бы не под силу ни людям, отвечающим за престиж государства, ни практически всемогущему Людовику.
Нужно сказать, что эта странная парочка оказалась еще и на редкость жизнелюбивой. Людовик, ничтоже сумняшеся, дотянул до 77 лет, лишив своих детей возможности стать королями, а его любовница и вовсе побила все мыслимые и немыслимые рекорды, отойдя в мир иной в 83 года.
По понятным причинам прекрасный замок Ментенон с определенного времени стал для Франсуазы не интересен, будто лысоватая полянка для Тузика, взятого одинокой, обеспеченной старушкой. Дворец, вместе со всеми своими парками, реками и полями перешел к племяннице фаворитки, которую на всякий случай выдали замуж за блестящего герцога де Ноай.
Календарный век пролетел для новых владельцев и их потомков как один счастливый миг, в котором нашлось место и для славы, и для доблести, и для величия. А затем в этот роскошный дом заглянула и попросила постоянной прописки настоящая человеческая драма. Блестящий маршал Франции Луи де Ноай не поверил в то, что люди в одночасье способны превращаться в дикое, полоумное зверье.
Он отказался эмигрировать из страны в первые дни революции, и от позорной казни его спасла заглянувшая на огонек всезнающая смерть. Вместо него на гильотину взошла его жена, его невестка и даже его внучка! Трем беззащитным дамам остервеневшие скоты в один день отсекли головы, как символ того, что эта страна уже никогда не будет прежней. Когда-то слегка прикоснуться губами к их руке считалось великой честью для полубогов, а в августе 1793 года их головы по мостовой пинала ногами сошедшая с ума, захлебнувшаяся кровавым восторгом толпа недолюдей.
Через несколько месяцев та же участь постигла брата Луи де Ноайя — Филиппа. Еще один маршал Франции вглядывался в кровавые сопли рассвета на Place de la Concorde, проклиная тот день, когда встретился со своей будущей супругой. В эту секунду она униженной и оскорбленной оборванкой стояла подле него, готовясь разделить участь мужа. Гордый и сильный воин не мог сдержать своих слез, потому что в ее гибели винил одного лишь себя, а точнее — свое благородное имя.
Вот такие истории помнят стены этого не самого старого по французским понятиям замка. За несколько веков они стали свидетелями разрушительной войны и вороватого мира, удивительной любви и ужасной смерти. Ментенон прожил красивую, искрящуюся событиями жизнь, и сегодня ему не стыдно стоять в одном ряду с испещренными шрамами, заслуженными ветеранами.
Он одной с ними крови, одной веры и одного камня!
Замок Ментенон. Сhateau de maintenon
Мой Рейтинг 7,5/10
