«Куда Вас, сударь, к черту, занесло?
Неужто Вам покой не по карману?»

Поцелуй мамы Африки был обжигающим! Легкие заполнил раскаленный воздух, а губы сразу покрылись сухой колючей корочкой. Сколько же сейчас? +40 или +45? Ветерок, дующий в спину, словно проглаживал одежду горячим утюгом. Суровый прием…

Красная выжженная земля, домишко под железной крышей, одинокая пальма и гордая надпись «AEROPORT DE MOPTI HAMBODEDJO». В малийской пыли, неподалеку от взлетной полосы, ровными рядами лежал багаж, напоминающий тела на опознании. Пока мы заполняли въездные анкеты, в огромном зеленом железном ящике подогнали вещи. Рюкзак наш плохо перенес дорогу – он был вывален в грязи, хранил на себе отпечатки чьих-то ботинок и истекал белыми липкими слезами. В верхнем клапане взорвался флакон с солнцезащитным кремом.

Длинная очередь на открытом солнце, два утомленных мухами и туристами пограничника за шатким фанерным столом, корявый штамп в паспорте и… мы в МАЛИ!

За окном автобуса замелькали первые туземные пейзажи – бесконечные рисовые поля, мягким зеленым ковром уходящие за голубой горизонт, исчерченные синими линиями топких тропок, поросшие белоснежными лилиями. Бредущие по пояс в воде фигурки крестьян с корзинами за плечами.

«Какая красота!» - восторженно шепчет внутренний голос.

Но, пасторальные восторги моего сознания поулеглись, как только автобус въехал в город.

Издав сдавленное – «Ой…» - внутренний голос настороженно смолк.

Вокруг была Африка! Не лубочно-туристическая, не умытая и отштукатуренная, а самая настоящая – незнакомая, шумная, пыльная, яркая, остро пахнущая, шокирующая своей откровенностью, зовущая и одновременно пугающая.

Городок, в котором нам предстояло остановиться, назывался Мопти. Назвав Мопти городком, я, конечно, погрешила против истины. По малийским меркам - это большой портовый город, находящийся на месте впадения реки Бани в Нигер, с достаточно развитой инфраструктурой. Есть в городе отели, магазины, аптеки, больницы, школы, банки. И транспорт общественный имеется - правда, речной. Достопримечательностями Мопти тоже не обделен. Так что, вполне себе город. Но, это я сейчас так думаю, а тогда… Хотя, обо всем по порядку.

Разместились мы в небольшом французском отельчике с игривым названием “Pas des problems!” («Ноу проблем!» - если по-русски ;о).
Отель симпатичный, в африканском стиле. Просторные кондиционированные номера, чистое белье, удобные кровати, туалет, душ с горячей водой. Что еще нужно для полного счастья?! И за все удовольствие – около 30 евро с завтраком.
На крыше отеля – ресторан, а во внутреннем дворике совершенно неожиданно обнаружился маленький бассейн и тропический садик с плодоносящими бананами и папайей.

Да, совсем забыла представить моих попутчиков!
Знакомьтесь: Алексей из Симферополя, Фарид из Казани, Давид из Норильска, Елена из Нижневартовска и пятеро москвичей – я, Андрей, Володя, Михаил Васильевич и Татьяна (единственная из нас, для кого свидание с Африкой было первым). А во главе банды – бессменный командор Николай Баландинский.

До ужина еще пара-тройка часов, в душе мы отмокли, теперь можно и по городу прогуляться. Первое погружение в жизнь западноафриканского города можно сравнить разве что с воздействием электрошока на мозг сумасшедшего. И как бы ты не уговаривал себя (сидя в Москве), что ко всему готов, что ничему не будешь удивляться, потому что читал статьи, смотрел фотографии и, вообще, подкован на все лапы… Культурный шок обеспечен! Мало знать, мало читать – надо быть там, надо ВИДЕТЬ!

Наш путь к центру города лежал вдоль набережной реки Нигер. Река большая – для малийцев Нигер и национальный символ, и кормилец (рыбы в Нигере много), и поилец (в прямом смысле этого слова. Сами видели, как люди пьют воду, запросто черпая её кружками или ладонями прямо из реки), и главная транспортная магистраль.
Грузы и людей по ней перевозят чаще всего на традиционных лодках - пинасах. Стоит такая лодка по местным меркам дорого. Покупают пинасы в складчину. Так и работать – рыбачить, и возить грузы или пассажиров, сподручнее. Несмотря на кажущуюся хрупкость и изящность, грузоподъемность пинасы просто поражает. Каждая лодка может взять на борт от 12 до 15 человек, плюс еще груз весом более тонны.
На больших пинасах есть и «кубрик», и «гальюн», и «камбуз», и «кают-компания». Крыша закрыта тростниковыми циновками, защищающими пассажиров от ветра, солнца или дождя. Нос и корма почти каждой лодки украшены яркими рисунками-оберегами. Мне лично пришвартованные пинасы чем-то напомнили венецианские гондолы… Может быть своей декоративностью?

Мопти - рыболовецкая столица страны и главный товар на городском рынке, конечно же, рыба. Названия у рыбы странные - рыба-собака, рыба-кошка, доррада. Много сомов. Но, всеафриканскую известность Мали принесла невзрачная рыба - рыба-капитан или нильский окунь. Рыба вкусная, с плотным белым мясом и небольшим количеством косточек.

Ежедневно в Мопти приплывают суденышки с товарами со всех концов страны: из Тимбукту везут знаменитую соль; из прибрежных селений - сосуды-калебасы, сделанные из тыквы; просо, сорго, рис, батат, лук, ямс; из столицы Бамако – ткани. Ткани не залеживаются. Из них в швейных мастерских, расположенных прямо на набережной, местные «кутюрье» с легкостью создают традиционные одеяния – разноцветные хлопковые халаты. Смотрится нарядно :о)

Самая многолюдная часть города – это порт, плавно переходящий в большой рынок. Здесь одни торгуют, другие покупают, третьи заняты кораблестроением, четвертые стирают, моют посуду, купают детей.
Местные дамы не очень доброжелательно отнеслись к попыткам запечатлеть на фотокамеру их банно-прачечные процедуры. Подняли крик и грозили нам мокрым бельем.
Здесь же, на набережной, я простилась со своей светлой мечтой – искупаться в Нигере. Запах исходящий от воды, её цвет и то, что в ней в изобилии плавало, напрочь избавили меня от этой блажи. Прививок тут недостаточно, для безопасности нужен гидрокостюм…

Движение на дорогах оказалось оживленным. Население передвигается на велосипедах и мотороллерах китайского производства, заглушая керосиновыми выхлопами естественные запахи города.

А запа-а-а-х – это что-то!
Канализация в Мопти открытая – стекает к реке по желобам вдоль улиц. Козы, бараны, ослики – полноправные городские жители. Продуктами их жизнедеятельности щедро удобрены улицы. Как можно догадаться, пахнет удобрение не фиалками. Но, местных жителей это ничуть не смущает. Более того, навоз – продукт ценный, используемый, как одна из составляющих, при производстве кирпича.
Необожженный, высушенный на воздухе кирпич - саман изготавливают из глины с добавлением соломы, мякины и навоза (за что он и был переименован нашей группой в говнокирпич). Здания, построенные из такого кирпича, в странах с сухим климатом, стоят сотни лет. Но уж если польют дожди, то кирпичу не устоять – стены оплывают, и приходится снова браться за строительство. А потому, кирпича нужно много и делают его прямо на городских улицах.

Помимо канализации, в Мопти есть еще два источника тошнотворного запаха – это заливчик, куда стекают нечистоты, выбрасывается мусор, трупы животных и прочие мало аппетитные ингредиенты и продуктовый рынок. А точнее – мясные и рыбные ряды.
Вид местного мяса поверг нас в ужас – пожелтевшие, усаженные мухами животные останки, комья жира, шмотки внутренностей лежали на палящем солнце и отчаянно воняли. Тут же потрошили рыбу, продавали овощи, приготовляли в огромных чанах какие-то нехитрые блюда.
«Блин…» - еще раз высказался внутренний голос.
«Замолкни!» - скомандовала я сама себе.
«Ты что, не знала куда ехала? Хотела Африку? Вот тебе Африка. И нечего нос затыкать - свое не пахнет!»

Но, голос не заткнулся. Он безудержно истерил - «Лекарства, бактерицидные салфетки, марганцовка, антибиотики, СПИРТ, туалетная бумага, наконец! Мало взяли, не хватит, загнемся от диареи!!!».

Да, в чем-то он был пугающе прав… Пустые аптечные прилавки оптимизма не внушали. Так вот ты какое – средневековье.

Между тем, город продолжал жить своей повседневной жизнью и не обращал ни малейшего внимания на наши душевные терзания. Подумаешь, глупые европейцы. Мало ли здесь таких шатается?
Разве что торговцы активно старались втюхать свой товар – связку бус, браслетов или бронзу. Причем, тактика у всех была разная. Некоторые пытались взять нахрапом, а некоторые – таинственностью.
Идешь себе, никого не трогаешь, как вдруг вырисовывается рядом какая-то непонятная фигура и, проникновенно заглядывая тебе в глаза, начинает что-то тихонечко лепетать. Затем, настороженно оглядываясь, пытается приобнять за локоток и отвести в стороночку. Ты уже заинтригован…
Человек начинает копошиться в складках своего рубища, продолжая озираться, пока не извлекает на свет божий замызганную тряпицу.

Все, ты уже в нетерпении! Что же там? Рубин размером с голубиное яйцо? А может доселе невиданный артефакт невероятной ценности?

Ме-е-е-дленно, очень ме-е-е-е-дленно человек разворачивает тряпицу.

«Что, что там у тебя???!!! Я уже это хочу!» – вопиет все твое существо.
Покровы спадают и на грязной ладошке торговца поблескивает очередной браслетик, каких вокруг тысячи, или бронзовая фигурка.
«Тьфу, шайтан! Сколько времени на тебя убито…» – думаешь ты, но про себя отмечаешь, что попытка втюхивания совсем неплоха!

Немало веселили «псевдотуареги» – здоровенные черные дядьки, по самые глаза замотанные в голубые тюрбаны, предлагающие купить 3 метра крашеной в яркие цвета ткани. «Три метра» - в их устах звучало, как некая сакральная формула.

«Эй, купи. Посмотри, какая нужная тряпка! Большая нужная тряпка. ТРИ МЕТРА!!! (глаза выкатываются, ноздри раздуваются, конечности жестикулируют)».

«Нет, спасибо».

Полное непонимание и ужас в глазах, нужная тряпка (не без помощи «туарега») упирается тебе в физиономию – «Как нет? Посмотри – ТРИ МЕТРА!».

Улочки в городе узенькие, мощеные. Железобетонные конструкции встречаются редко. За сотни лет ничего не изменилось. Только добавились провода и кое-где – тарелки спутниковых антенн.
Дома в Мопти не столько строят, сколько лепят. Как я уже говорила, ежегодно подобная лепнина нуждается в реставрации: в сезон дождей, длящийся не один месяц, вода размывает стены домов и подмывает фундаменты. Дома в основном одноэтажные, редко – двухэтажные, застройка тесная – стена к стене. Даже центральная мечеть стоит не на площади, а окружена домами.

Мечеть в Мопти была первым архитектурным сооружением знаменитого «суданского» стиля, которое мне довелось увидеть воочию, а не на картинке или фото. Меня всегда поражал их какой-то неземной вид. Вспомнилась и история, прочитанная еще в студенческие годы в повести русского писателя и ученого, историка географии Игоря Михайловича Забелина «Устремленные к небу». Легенда это или быль – судить не берусь, но история красивая:

«Все это произошло, наверное, потому, что один из самых могущественных императоров Мали, некто Гонго-Муса, завершая паломничество в Мекку, встретил некоего вертопраха, бродячего поэта по имени Андалу эс-Сахели. Чем-то он полюбился наделенному колоссальной властью императору, и тот уговорил поэта отправиться вместе с ним в его владения, в центр Африки. И там, в Мали, император поручил поэту создать особый архитектурный стиль, который отличал бы его страну от всех прочих стран... И потому, что император доверился поэту, возник архитектурный стиль, который уже несколько веков известен как «суданский» - он пережил всех императоров, все империи.
Будь я поэтом, я написал бы о Андалу эс-Сахели поэму. Но я исследователь и задаюсь совсем другой задачей — стремлюсь понять, как мог возникнуть в средневековой Африке, в четырнадцатом веке стиль, который я бы назвал «устремленным к небу», хотя это и не абсолютно точное выражение. Я не могу решить этого вопроса,— проще всего тут сослаться на поэтические вольности…»

Как и все подобные строения, мечеть в городе Мопти построена из банко (букв. «сырая глина») - комьев сырой глины, соломы, навоза и глиняного раствора. Мечеть имеет грузные формы. Глиняные массы башен и минаретов пронизаны торчащими наружу деревянными брёвнами и балками перекрытий, что придаёт им вид «ежа». Эти деревянные стержни дренируют кладку, а также служат лесами при ремонте фасада. В глину, которой обмазывают стены, для декоративности иногда добавляют минеральные красители. У таких мечетей плоские потолки, опирающиеся на столбы, расширяющиеся книзу стены, конические минареты, подобная сахарной голове башенка над глубокой нишей михраба.

Минареты часто украшают страусиные яйца – древний языческий символ, прошедший через века, отразившийся во множестве культур и конфессий (яйцо страуса, подвешиваемое в храмах, коптских церквях, мечетях, иногда над могилами, символизирует творение, жизнь, воскресение, бдительность).

Поскольку обновлять такие сооружения нужно ежегодно, то ни одного действительно старого здания в городе, да и вообще в Мали, нет. Но прежними остались основа и сама форма, да и строительные технологии. Благодаря этому первоначальный облик средневековых малийских городов остался практически неизменным.

Вокруг мечети - жилые кварталы. На улицах города полно народу. Большая часть жизни местного населения проходит под открытым небом, в неописуемой пыли. Но, все эти неудобства меркнут перед колоритом невероятных персонажей, попадавшихся нам на каждом шагу: высокие, статные мужчины в пестрых свободных одеждах; убеленные сединами старцы с Кораном и четками в руках, в одеяниях восходящих к одежде исламских учителей-марабутов (бубу - длинная широкая рубаха, как правило, голубого цвета, часто с вышивкой у ворота и на кармане, широкие шаровары с манжетами внизу, шапочка и сандалии); крестьяне в кожаных остроконечных шляпах и синих рубахах-индиго; нищие в рванье и обносках; симпатичные чумазые ребятишки, стройные красивые женщины в ярких нарядах, с невероятными прическами, потрясающей осанкой и прямой, как струнка, спиной; факиры со скорпионами на груди; цирюльники, фотографы с допотопными камерами; портные, вдохновенно строчащие на довоенных «Зингерах», торговцы углем, рыбаки, колдуны и многие другие. А какие лица! Глаз не оторвать.

В Мопти есть три главные достопримечательности. Это мечеть 1908 года постройки; памятник малийским стрелкам – триумфальная арка и обелиск, посвященный малийским солдатам, участвовавшим в обеих мировых войнах (воевали они на стороне Франции, чьей колонией Мали оставалась до середины ХХ века. До сих пор большинство малийцев свободно изъясняется на французском) и футуристическая водонапорная башня, парящая над городом громадной космической тарелкой.

Если жизнь вокруг порта, площади и базара бьет ключом, то в остальных частях города все гораздо спокойнее. Районы, удаленные от центра города, это, по сути, сплошные трущобы. Здесь идет неспешная торговля. Торгуют все, а покупается и продается всё: утиль, ветошь, посуда, керосин, овощи, горы арбузов и апельсинов, бананы, рыба, корзины, тазы и прочий нужный скарб, колдовские причиндалы (коренья, травы, порошки, амулеты). Здесь же можно закусить свежеиспеченным пончиком и выпить зеленого чая из крохотного стаканчика.

Местный народ чувствовал себя расслаблено – кто-то ел, кто-то сидел в придорожной пыли, кто-то сладко спал. Крепкий запах и жаркое солнце никого не смущали. Происходящее вокруг уже перестало пугать, и даже начало нравиться. Робко так, понемножку.

Я украдкой поглядывала на Татьяну. Она шла рядом, испуганно озираясь, затыкала нос панамкой и, несмотря на жару, вид имела бледненький…
Таня – девушка не робкого десятка. И по горам лазила, и по рекам сплавлялась, и на горных лыжах каталась. Но, после австрийских горнолыжных курортов, такое погружение в незнакомую доселе Африку не могло не показаться излишне глубоким.

Я шла и представляла, какими «добрыми» словами вспоминает меня сейчас подруга – «Послушала дураков на свою голову! За ТАКИЕ деньги - в ТАКУЮ Ж@У! И на это я променяла лыжи?!»
Больше мучиться сомнениями я не могла и спросила прямо – «Проклинаешь меня, наверное?»
«Да ты что, Натах! Я же знала, на что иду» - ответила Татьяна.
«Не парься, все отлично!».
Мне немного полегчало :о)

Назад возвращались, закупив в местной лавочке ящик минеральной воды. Пить хотелось неимоверно! Уставшие, мокрые, пропыленные и слегка испуганные мы плелись к отелю. Африканский город пожевал кучку бледнолицых и смачно выплюнул.

Собравшись вечером в ресторане, группа живо обсуждала увиденное. Почему-то чаще и выразительней всего, при описании окружающей действительности, звучало слово на букву «Ж»…

«Короче, жопЭ комплЕ!» – на французский манер подытожил Михаил Васильевич.

Ужина ждали долго. Неспешный образ жизни здешних обитателей распространялся на все сферы деятельности. Обслуживание в ресторанах и кафе – не исключение.
Неблагоразумно отказавшись от знаменитой рыбы-капитана (вскоре нам предстоял четырехдневный сплав по Нигеру на пинасе и питаться мы собирались исключительно свежевыловленной рыбой. Поразмыслив, что за 4 дня такой диеты мы и так будем светиться в темноте, рыбу решили отложить на потом), нам пришлось вгрызаться в подошвообразную говяжью отбивную, стараясь не вспоминать про рыночные мясные ряды…
Эх, знать бы, что нас дальше ждет – уплетали бы за обе щеки!

Разошлись все рано. Давала о себе знать бессонная ночь в Париже, многочасовой утомительный перелет, жара и переизбыток эмоций. Да и рюкзак надо было перетрясти, оставив только самое необходимое – завтра мы едем в Страну Догонов. Переход будет пешим, а потому лишний груз нежелателен.
Я готова была уже упасть и заснуть без задних ног, но в дверь постучали… На пороге стояла Танька.

«Привет! У вас выпить есть?».

«Есть Бейлис, коньяк. Тебе чего?» - спросил Андрей.

«Наливай чего покрепче» - скомандовала Танюха, с решительным видом проходя в комнату.

Я тем временем впала в ступор, греша на слуховые галлюцинации. И это говорит Таня? Девушка, которая кроме сухого вина в принципе ничего не пьет, да и то – под нажимом общественности!!!

«С вами поведешься – научишься пить всякую гадость» - пояснила Татьяна и вернула Андрюхе пустую рюмашку.

«Правильно! Не пьем, а лечимся. Молодец – наш человек!» - поддержал инициативу Андрей (мысленно прикидывая, хватит ли 3,5 литра коньяка на предстоящие три недели).

И мы выпили коньячку за нас – отморозков, за то, что мы все же прилетели сюда – на край Земли, за красную пыль африканских дорог и за маму Африку конечно ;о)