Последний день пребывания в Мали обещал быть насыщенным – нас ждали древние города Дженне-Джено и Дженне, с его знаменитой мечетью. Однажды, задолго до поездки в Африку, я просматривала архитектурные диковинки, претендующие на звание «нового чуда света» и включила Большую Мечеть в городе Дженне в список своих фаворитов. Тогда я даже подумать не могла, что это чудо на другом конце Земли мне посчастливится не только увидеть, но даже потрогать.

Старенький автобус, кряхтя, колесил по пыльным малийским дорогам. Часа через два мы добрались до паромной переправы. Народа не много. Спокойно грузимся, спокойно плывем. Если бы не вездесущие торговцы, то переправу через приток Нигера Бани можно было бы назвать приятной расслабляющей речной прогулкой.

Через четверть часа пути наш экипаж остановился в месте абсолютно лишенном пейзажной привлекательности – выжженное солнцем рисовое поле, потрескавшаяся серая почва, чахлая растительность и невысокие пустынные холмы вдали. Это Дьоборо - те самые холмы, где в 1977 году, в трех километрах от города Дженне, американская чета Макинтош обнаружила самое древнее городское поселение в Тропической Африке – город Дженне-Джено.

«Всемирное наследие… НАДО посмотреть» - колотилось в кипящем мозгу. Но ноги не шли. Моя обычная африканская аллергия, к тому моменту расцветшая буйным цветом и сильно напоминающая ветрянку в самом разгаре, вымотала меня окончательно. Полыхая красными волдырями, обливаясь потом, яростно почесываясь и чертыхаясь, я готова была послать к праотцам и Дженне-Джено, и откапавших его на мою беду Макинтошей. Но все же, любопытство взяло верх над физической слабостью. Чесоточным леопардом я попрыгала дальше, подгоняемая жалящими солнечными лучами.

Попытка штурма рисового поля закончилась провалом. Почва только казалась высохшей до хруста. Под тонкой глиняной корочкой скрывалось жидкое месиво. Нацепляв на сандалии по килограмму грязи, мы повернули назад к автобусу.

Решено пойти другим путем – по кромке поля. Миновав старое кладбище, осененное эвкалиптами, мы вышли на вершину холма. Перед глазами простиралась пустошь, густо усыпанная глиняными черепками.

Чете Макинтошей и их команде пришлось зарыться на глубину в 6 метров, прежде чем они дошли до почвы, не содержащей культурного слоя. Удалось определить, что Дженне-Джено был населен с III века до н. э. по XIV век н. э. Затем город таинственным образом исчезает…

Отчеты экспедиции Макинтошей содержат интереснейшие материалы о жизни города, собранные в ходе археологических работ. Самые ранние обитатели Дженне-Джено жили в круглых сооружениях, стены которых состояли из тростниковых, обмазанных илом, циновок (надо сказать, что технология постройки подобных жилищ не потеряла актуальности и по сей день). Слабые отпечатки этих циновок можно заметить на фрагментах стенной штукатурки, обожженной и затвердевшей благодаря случайному пожару.

Исследователям удалось выяснить, что жители Дженне-Джено были не только умелыми земледельцами, но и искусными кузнецами. Еще в III веке до н. э. они выплавляли железо своим собственным, неведомым остальному миру, способом. Земледельцы западноафриканской саванны ценили железо гораздо выше золота, поскольку из последнего никто не смог бы изготовить мотыгу.

И снова из глубины веков проступает фигура Кузнеца. Пишу с большой буквы, потому как в Африке быть кузнецом – не просто ремесло. Занятие это сакральное. Устная традиция свидетельствует, что в Дженне-Джено кузнецы выполняли функции жрецов, выступали судьями в спорах, были политическими советниками царей и проводили обряд обрезания.

Поразительным было и их искусство врачевания. Установлено, что западноафриканские кузнецы успешно делали своим пациентам прививки против оспы задолго до того, как эта процедура появилась в Европе. Для этого они использовали раскаленный докрасна металлический прут и живой вирус оспы.

Все изменилось в начале второго тысячелетия н. э., по мере того как среди населения распространялся ислам. К XIV веку в трех километрах к северу от старого города возник новый, исламский Дженне. Дженне-Джено и окружающие его деревни были покинуты. Земля, на которой они стояли, была «осквернена» языческими ритуалами прошлого и некогда процветавший торговый и культурный центр постепенно исчез под речными наносами.

Что ж, пора потревожить речные наносы. Дженне-Джено, встречай - мы идем!

Возвышаясь над керамическим кладбищем и наблюдая как зыбкий раскаленный воздух поднимается в чистые, без единого облачка, небеса я почему-то не испытывала никакого благоговения перед осколками древнейшей африканской цивилизации. До тех пор, пока не удосужилась повнимательнее посмотреть под ноги…

Дальше я уже не могла остановиться. Словно ищейка, с подрагивающими от возбуждения ноздрями, я обшаривала землю. Взгляд выхватывал среди камней и глины кусочки керамики с замысловатым орнаментом, донышки и ручки горшков, крышечки сосудов, грузики от ткацких станков и сетей, бусины и даже…монетки!

Да, я нашла самую настоящую монетку – ромбовидную, пузатую, с дырочкой посередине. Говорят, была в ходу до Х-го века. Карманы шорт угрожающе пухли от обилия собранных артефактов. Пора было сказать себе – СТОП!

Придирчиво осмотрев добытые сокровища и неохотно отложив в сторону парочку черепков, я удовлетворенно выдохнула – не зря мучилась. Окончательно убедившись в том, что не расстанусь более ни с единым осколком, я торопливо затолкала богатство поглубже в карманы. Теперь осталось уверить Андрея в исключительной ценности найденного материала (багаж-то у нас один на двоих). Судя по выражению его лица, мне придется быть очень убедительной…

Миновав кладбище, мы вышли в город аккурат к зданию Городского Музея Археологии.

«Вы там черепками не светите» - предупредил Командор.
«Это ж черная археология. Конфискуют».

В музей все же заглянули. Интересно сравнить экспозицию с тем, что нам удалось отыскать. Но не экспозицией был примечателен музей, а директором - выпускником исторического факультета ЛГУ, по имени Фарид. Приятным сюрпризом стала экскурсия по музею. Оказывается, Фарид прекрасно говорит по-русски! Закрепив свое почтение крепкими рукопожатиями, мы поспешили к автобусу. Пора отправляться в Дженне.

Автобус притормозил на центральной площади города, практически под стенами того самого «нового чуда света». Все вокруг казалось вымершим. Редкие путники спешили укрыться от зноя в прохладе глиняных жилищ. Горячий ветер гонял по пустынным улицам пыльных шайтанчиков, сыпал в глаза песком. Под шаткими навесами прятались торговцы и ослики.

В летописях ХIII-го века сказано, что в один из дней правитель города Комборо Мана при всем честном народе принял ислам, а за ним последовали более 4200 человек. После этого Дженне превратился в один из крупнейших средневековых центров, где ислам активно и тщательно изучался.

Ходят легенды, что правитель Дженне приказал разрушить собственный дворец, чтобы освободить место под строительство Большой Мечети, которая и сейчас является крупнейшей саманной постройкой в мире.

Вот она - Большая Мечеть, чудо Западной Африки, прошедшее через века. При всей своей необычности «чудо» меня не поразило… Я представляла себе величественное строение, глиняные шпили уходящие в небо, могучие стены. В действительности мечеть оказалась еще одним «куличиком» из общей западноафриканской песочницы. На фотографиях она выглядит раза в три больше, чем на самом деле. Самобытно, удивительно, экзотично, но не чудесно. А может просто глаз «замылился»…

К сожалению, полюбоваться мечетью можно только снаружи. Не мусульманам вход в неё запрещён. Как выяснилось позже - мусульманам тоже. Или не все мусульмане для местного духовенства одинаково мусульмане? Нашего Фарида даже на порог не пустили, категорично и брезгливо отогнав в сторону.

Приближалось время намаза. Мы поднялись на крышу соседнего здания, чтоб понаблюдать происходящее с высоты. На ступенях мечети появилась фигура муэдзина в длинных синих одеждах. Величественно и неспешно шествовал он по барханам глиняных стен. Я даже дыхание затаила.

Но лишь до тех пор, пока служитель Аллаха не набрал воздуха в легкие и не издал первый…даже не знаю, как это назвать… первый рев. Никакие «беруши» не в состоянии были бы противостоять силе его голосовых связок и… «мелодичности» исторгаемых ими звуков. Пока муэдзин ревел, я размышляла – по какому такому критерию выбирают голоса для вознесения молитв Всевышнему? Без сомнения, докричаться таким голосом можно было хоть до 7-го неба, но вот усладить слух Вседержителя… весьма сомнительно.

Оказалось, что услаждение слуха не входит в обязанности муэдзина. Он - глашатай. По завету пророка Мухаммеда, отвергшего звуки трубы и колокольный звон, муэдзин должен 5 раз в день призывать правоверных на молитву. Двойка мне по «Истории Ислама». Зато теперь понятно, для чего нужен «ангельский голосок» :о)

Далее отправляемся бродить по городу в сопровождении веселой стайки вездесущей ребятни.

В Дженне, как и в других городах Мали, дома делают из банко. Интересно, что за тем, чтобы новые дома в Дженне строились только из банко и в традиционном стиле следит специальный комитет, отвечающий за сохранение национальной культуры.

Несмотря на то, что банко - материал недолговечный, строители Дженне не отказывают себе в удовольствии украшать постройки разнообразными декоративными элементами. Причем каждый такой элемент несет в себе вполне определенный смысл. Башни по углам здания символизируют мужскую силу его владельца. По числу треугольных зубцов можно узнать, сколько детей в семье. Эта «глиняная» архитектура придает городу странное очарование. «Город не от мира сего» - так зовут его многие путешественники.

Но нам очарованными стать не посчастливилось. Жарко, пыльно, глинно… Такие необыкновенные и завораживающие поначалу виды начинали медленно, но верно утомлять. Стало очевидно, что мозг пресыщен и жаждет разнообразия.

Напоследок мы посетили мастерскую по изготовлению традиционной ткани – боголан (корень слова «бого» означает «речная глина»). Технология изготовления проста – плотные хлопковые полотнища погружают в жбан с разведенной глиной, окрашивая ткань во все возможные охристые, коричневые и фисташковые оттенки. Затем на ткань наносят рисунок глиной контрастных цветов. Получается не только очень декоративно, но и невероятно долговечно. «Глиняные краски» не линяют, не выгорают, не тускнеют. И стоит это текстильное чудо - копейки.

«Ребята, красота-то какая! Давайте-ка, помогите мне подобрать что-нибудь для дочкиной квартиры. У неё все в бежевых тонах. Во, вот это фисташковое подойдет?» - оживился Володя и зарылся в груды покрывал.

Перетряхнув всю мастерскую, Володя, очевидно, создал видимость такой глобальной закупки, что народец в магазине засуетился и часто задышал, почуяв большого покупателя. Вывернуто было ВСЁ!

«Ага, и это разверни. И это тащи. Та-а-а-а-а-к, отлично! Теперь встали все в рядочек, тряпочки подняли. МА-ЛАД-ЦА! Внимание, снимаю!»

На этом дело и закончилось. Купив один половичок, «большой покупатель» совершенно потерял интерес и к товару, и к продавцам и утомленно удалился. С десяток, обманутых во всех своих самых смелых ожиданиях, лиц провожали его тоскливым взглядом…

Снова переправляемся на пароме через Бани и в сгущающихся сумерках едем в городок под названием Сан, где нам предстоит провести ночь перед переездом в Буркина Фасо.

В город прибыли в кромешной тьме. Придорожный отель неожиданно порадовал уютными бунгало, белоснежным бельем и горячим душем. Похоже, что мы были здесь единственными постояльцами.

Поздний ужин под черным звездным небом при свечах был великолепен, а «Бананы Фламбе» на десерт даже придали ему некоторую изысканность. Пришлось вспомнить, как пользоваться вилкой и ножом. За столом все чаще звучало – «Будьте так любезны», «Благодарю Вас».
Вели себя чинно, благородно и даже не чавкали…почти :о)